Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

• Название: Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка
• Автор: Том Вулф
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00388-8

Самая первая книга классика американской литературы Тома Вулфа, своего рода «зернышко», из которого впоследствии выросли такие шедевры документалистики, как «Электропрохладительный кислотный тест», «Новая журналистика» и «Битва за космос».

Том Вулф для американской журналистики является фигурой столь же значительной, что и Сэлинджер для художественной прозы, ибо его творчество восхитительно, непредсказуемо и суперсовременно. Сэймур Крим

Эту книгу можно перечитывать бесконечно. Словно сокол, реющий в небе памяти, она принесет с собой назад целый мир и доставит вам огромное удовольствие. Newsweek

---

Долларовые банкноты начали скапливаться в ящике, конечности танцора уже неистовствовали и бесчинствовали, но Кассиус своего представления не прекращал:

— Ага, там уже прямо сейчас подбирают хороших врачей для славного старины Листона, а если я как следует дам ему по зубам, тогда ему и дантисты непременно понадобятся. Бедный старикан, он до того безобразен, что жена каждое утро, еще до восхода солнца, выгоняет супруга в гимнастический зал, чтобы никто из домашних ненароком его не увидел. Валяй, приятель, клади свои деньги в ящик, люди платят славную монету, чтобы это послушать…

Басист по-прежнему садистски мучил свою струну, а Кассиус повернулся ко мне и, приложив ладонь ко рту, сказал:

— А знаешь что, приятель? Если меня и впрямь на поединке высекут, тогда меня как пить дать из этой страны погонят. Врубаешься? — Затем Кассиус запрокинул голову и взмахнул руками, словно бы падая навзничь. — Можешь ты представить меня вот таким, лежащим на спине?

Цветные парни все играли «Монетки с небес», а Кассиус Клей все стоял, запрокинув голову, широко разведя в стороны руки, громко смеясь и глядя аккурат на самый верх отеля «Американа».

8. Последний американский герой

Воскресенье, десять часов утра. Северная Каролина. На холмах вокруг меня — одни сплошные машины, целые мили машин, куда ни глянь, миллионы машин: пастельных, бледно-зеленых, бледно-голубых, бледно-бежевых, бледно-желтых, бледно-рассветных, бледно-сумеречных, бледно-малакковых, малакка-лаковых, облачно-лавандовых, убийственно-розовых, мясисто-малиновых, обнаженно-коралловых, восторженно-оранжевых и кремовых машин цвета похотливого олененка. Все они направляются к месту проведения гонок на автомобилях серийного производства, а старое и заботливое солнце Северной Каролины исправно продолжает взрываться на ветровых стеклах.

Сегодня здесь собралось семнадцать тысяч человек, включая меня, и вот все мы едем по трассе №421, направляясь к месту проведения гонок на автомобилях серийного производства — скоростному треку в Северном Уилксборо. Семнадцать тысяч человек устремляются к треку длиной в пять восьмых мили, украшенному большим рекламным плакатом «кока-колы». Нельзя сказать, что на Юге нынче утром не слышно никаких воплей и причитаний. И вопли, и причитания там прекрасно слышны. Любой из нас может включить транзистор своей старой машины и получить все то, чего ему так отчаянно не хватает:

— Они просто жадные псы. Да! Они ездят по округе в больших машинах. Хррр-бррр! И преследуют женщин. Да! И пьют спиртное. Хррр-бррр! И курят сигары. О да! И они просто жадные псы. Да! Хррр-бррр! О да! Аминь!

По радио также гоняют рекламу овсяной крупы тетушки Джемаймы, которая стоит десять центов за фунт. Еще поют какую-то странную песню, что-то вроде: «Если роешь ты канаву, тебе лучше вырыть две…»

А еще там три дурака затеяли дискуссию о том, что такое Новый Юг. Сами они, похоже, представляют его себе как некую территорию, на которой генерал Ли заведует фабрикой по производству губной помады в городе Гриффин, что в штате Джорджия.

И внезапно моя машина застывает в неподвижности, оказавшись воскресным утром в самом центре крупнейшей транспортной пробки за всю мировую историю. Пробка расходится на десять миль во все стороны от гоночного трека Северного Уилксборо. И как раз там, в этой пробке, до меня вдруг доходит, что, по крайней мере, пока дело касается создавшей ситуации, все конвенциональные понятия о Юге ограничены… южным радио. Юг имеет свои причитания. Юг имеет овсяную крупу, Юг имеет песни в стиле «кантри», старые мимозоподобные традиции, глиняную пыль, Старых Религиозных Фанатиков, Новых Либералов — и весь он, весь этот умственный холестерин, ограничивается южным радио. А я сегодня оказался в самом центре того, о чем не услышишь в радиодискуссиях. Это совсем другой Юг. Многие мили бьющих в глаза пастельных машин на скоростной автостраде со сквозным движением, с ревом направляющихся вверх по склонам холмов к месту проведения гонок на серийных автомобилях. Эти гонки проводятся вот уже пятнадцать лет, и с бейсболом (а ведь в одном только штате Северная Каролина обычно насчитывалось сорок четыре профессиональные бейсбольные команды) — с самим бейсболом! — на Юге едва ли не покончено. Мы все оказались в самом центре какого-то дикого новшества, южного автомобильного мира, ибо направляемся на совершенно особый вид состязаний, такого спорт еще никогда не знал. Южные водители серийных автомобилей уже все как один выстроились в своих двухтонных сукиных детях, которые выдают свыше ста семидесяти пяти миль в час: Файрболл Робертс, Фредди Лоренцен, Нед Джарретт, Ричард Петти и — крутейший из всех самых крутых, один из самых быстрых водителей гоночных автомобилей за всю историю человечества — да! он самый! несравненный Джуниор Джонсон.

Это просто легендарная личность! Вы наверняка слышали легенду о том, как простой деревенский парнишка Джуниор Джонсон, который научился водить, гоняя на машине за виски для своего отца, Джонсона-старшего, одного из крупнейших во все времена операторов по выработке «медного продукта» (или, попросту, самогона), живущего в Ингл-Холлоу, неподалеку от Северного Уилксборо, что на западе Северной Каролины, и постепенно превратился в самого знаменитого водителя гонок на серийных автомобилях: богатого, заработавшего за один только 1963 год 100 тысяч долларов, уважаемого, солидного, боготворимого не только в своем родном городке, но и в сельской местности по всему Югу. Тут вам обязательно расскажут о том, как старые добрые чуваки глухой ночью просыпаются в своих окруженных яблоньками лачугах, слышат, как двигатель с наддувом того самого олдсмобиля ревет, поднимаясь вверх по горе Браши, и говорят: «Вы только его послушайте — вон как он прет!» — хотя, на мой взгляд, весьма сомнительно, что это едет именно Джуниор Джонсон, поскольку теперь глухими ночам жуткая уйма старых добрых чуваков гоняет по дорогам в своих автомобилях, снабженных двигателями с наддувом, выезжая из округа Уилкс и перевозя грузы в Шарлотт, Солсбери, Гринсборо, Уинстон-Сейлем, Хай-Пойнт и так далее, поэтому чертовски тяжело различить рев той или иной конкретной машины. Однако именно Джуниор Джонсон знаменит своим «бутлегерским разворотом», или «поворотом кругом». Этот маневр выполняется в случае, если агенты по сбору налога на алкоголь вдруг перегородили тебе дорогу или если ты оказался вплотную сзади к какому-нибудь чересчур медлительному водителю. И тогда ты мгновенно переводишь машину на вторую передачу, резко крутишь баранку, давишь на газ и заставляешь автомобиль развернуться на все сто восемьдесят градусов, совершить полный «поворот кругом», после чего следует на всей скорости рвануть по дороге туда, откуда ты, собственно говоря, и приехал. О господи! Агенты по сбору налога на алкоголь, как правило, обжигались о Джуниора Джонсона. Практически каждому старому доброму чуваку в Уилксборо, главном городе округа, положено знать, что проклятые агенты чертовски стремительно появляются в поле зрения. Однако когда речь заходит о Джуниоре Джонсоне, тут бедным чиновникам просто некуда деваться от насмешек налогоплательщиков. Наконец, однажды ночью, агенты все-таки поймали Джуниора в ловушку на дороге к мосту возле Миллервилля, уж оттуда удрать было невозможно, они воздвигли баррикады и стояли, слушая, как знаменитый автомобиль с форсированным движком с ревом приближается из-за поворота, и вот он, пожалуйста… Но тут вдруг агенты услышали вой сирены, увидели вспышки красного фонаря на решетке, а потому подумали, что это какой-то другой агент, черт возьми. Они мигом забегали как муравьи, оттаскивая с дороги бочки, доски и козлы, а затем… Дикий рев!.. Проклятье!.. Вот он опять, пожалуйста!.. Это был Джуниор Джонсон, собственной персоной!.. С чертовой агентской сиреной и красным фонарем на решетке!

Не прошло и пяти минут, как я прибыл на Юг, а мне уже начали со всеми подробностями и в лицах рассказывать эти колоссальные, эти великие истории, неизменным героем которых выступал Джуниор Джонсон. В аэропорту Гринсборо, что в штате Северная Каролина, мне попался один старый добрый чувак, который поклялся, что он бы ничего не пожалел, если бы только это помогло удержать Джуниора Джонсона от пересадки с «доджа» на «форд». Да, черт побери! А сразу же после этого — боже всемогущий, ты помнишь тот «шевроле» 1963 года выпуска, который раньше был у Джуниора? Вот бы узнать, что сталось с той машиной! Тут к разговору подключилось еще несколько старых добрых чуваков. «Старый добрый чувак» — это общепринятый термин в сельской местности всего Юга, вообще-то обозначающий мужчину любого возраста, но куда чаще мужчину молодого, типичного жителя данного региона. Обычно если какого-то человека так называют, это также означает, что у него есть славное чувство юмора, что он способен оценить иронию, весьма терпим и достаточно беззаботен, чтобы поддержать длинный разговор где-нибудь на перекрестке, а также имеет разумный объем физической силы и храбрости. На Юге сплошь и рядом можно услышать такую фразу: «Кто, Лад? Да он же старый добрый чувак из Крозета». А тем старым добрым чувакам в аэропорту, между прочим, шел всего лишь третий десяток, не считая одного малого, таксиста, тому было уже лет сорок пять. И опять же если не считать таксиста, все они носили этакую необруммелевскую одежду: футболки «лакосте», брюки «слим-джим», ветровки с капюшонами, остроносые туфли и тому подобное. Я упоминаю эти подробности лишь затем, чтобы указать на то, что в этом рассказе участвует очень мало овсяной крупы, комбинезонов «айрон бой», грубых ботинок или шляп с вентиляционными отверстиями у самой макушки. Так или иначе, все эти старые добрые чуваки обсуждали Джуниора Джонсона и то, что он пересаживается на «форд». Сей факт участники дискуссии единодушно признали явным предательством со стороны Джонсона. Судя по всему, эти люди расценивают «форд» как машину, символизирующую силовую структуру истеблишмента. А «додж» — это вроде как нечто промежуточное. «Додж», по крайней мере, претендент, не правитель. Когда они говорят о своем кумире, они любят вспоминать Джуниора Джонсона «образца» 1963 года, когда тот принял участие во всех начинаниях Национальной ассоциации гонок на серийных автомобилях, НАСКАР, гоняясь за «Гранд-националь» на «шевроле». Все остальные водители, те, что сидели за рулем «фордов», «меркюри», «плимутов», «доджей», получили миллионы, в буквальном смысле миллионы. Когда все было просуммировано, им вышли миллионы долларов в порядке поддержки от корпораций «Форд» и «Крайслер». А Джуниор Джонсон сделал их всех на «шевроле», не получив в качестве поддержки ни единого цента из Детройта. Компания «Шевроле» уже отошла от гонок на серийных автомобилях. И все же каждую гонку повторялось одно и то же. Никогда не стояло вопроса о том, сумеет ли кто-нибудь обогнать Джуниора Джонсона. Стоял лишь вопрос о том, победит Джуниор или его машина сломается, ибо парню довольно долго самому приходилось изготавливать себе запчасти для гонок. О боже! Джуниор Джонсон был кем-то вроде Робин Гуда, Джесси Джеймса, Малыша Давида или еще кого-то в этом духе. Всякий раз, когда его знаменитый «шевроле» под номером 3 появлялся на треке, мигом поднимался шум: раздавались дикие, леденящие кровь завывания, поистине бунтарские вопли тех, кто еще не накричался до хрипоты. В Дейтоне, в Атланте, в Шарлотт, в Дарлингтоне, что в штате Южная Каролина; в Бристоле, что в штате Теннесси; в Мартинсвилле, что в штате Виргиния, — повсюду Джуниор Джонсон!