Джек Лондон - Собрание сочинений в 14 томах. Том 1

• Название: Собрание сочинений в 14 томах. Том 1
• Автор: Джек Лондон
• Издательство: Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1961

В настоящем издании сочинений Джека Лондона представлены наиболее значительные романы, повести, рассказы и статьи писателя.

Издание строится по хронологическому принципу. Рассказы размещаются в порядке, принятом в американских изданиях сборников, появившихся при жизни писателя.

Сборники располагаются хронологически и в подавляющем большинстве случаев печатаются полностью.

В первый том вошли так называемые «северные» рассказы, объединенные в сборники «Сын Волка» (Бостон, 1900), «Бог его отцов» (Чикаго, 1901), «Дети мороза» (Нью-Йорк, 1902).

Все рассказы сборника «Сын Волка», за исключением «Северной Одиссеи», были впервые опубликованы в журнале «Оверленд мансли» (Сан-Франциско).

«Белое безмолвие» – в феврале 1899 года.

«Сын Волка» – в апреле 1899 года.

«На Сороковой Миле» – в мае 1899 года.

«В далеком краю» – в июне 1899 года.

«За тех, кто в пути» – в январе 1899 года.

«По праву священника» – в июле 1899 года.

«Мудрость снежной тропы» – в декабре 1899 года.

«Жена короля» – в августе 1899 года.

Рассказ «Северная Одиссея» впервые опубликован в журнале «Атлантик мансли» в январе 1900 года.

«Бог его отцов» – впервые напечатан в журнале «Мак-Клюрс мэгэзин» в мае 1901 года.

«Великая загадка» – в журнале «Энслис мэгэзин» в сентябре 1900 года.

«Встреча, которую трудно забыть» – в журнале «Сан-Франциско Санди икзэминер» 24 июня 1900 года.

«Сивашка» – в журнале «Энслис мэгэзин» в марте 1901 года.

«Человек со шрамом» – в журнале «Мак-Клюрс мэгэзин» в сентябре 1900 года.

«Строптивый Ян» – в журнале «Аутинг мэгэзин» в августе 1900 года.

«Мужество женщины» – в журнале «Мак-Клюрс мэгэзин» в августе 1900 года.

«Там, где расходятся пути» – в журнале «Аутинг мэгэзин» в декабре 1900 года.

«Дочь Северного сияния» – в периодическом издании «Кристмас уэйв» в декабре 1900 года.

«Там, где кончается радуга» – в журнале «Мак-Клюрс синдикейт Питтсбург лидер» 24 марта 1901 года.

«Женское презрение» – в журнале «Оверленд мансли» в мае 1901 года.

«В дебрях Севера» – впервые опубликован в журнале «Пирсонс мэгэзин» в сентябре 1902 года.

«Закон жизни» – в журнале «Мак-Клюрс мэгэзин» в марте 1901 года.

«Нам-Бок – лжец» – в журнале «Энслис мэгэзин» в августе 1902 года.

«Великий кудесник» – опубликован в периодическом издании «Аутвест» в сентябре 1902 года.

«Пришельцы из Солнечной Страны» – вошел в сборник «Дети мороза» в июле 1902 года.

«Болезнь Одинокого Вождя» – в периодическом издании «Аутвест» в октябре 1902 года.

«Киш, сын Киша» – в журнале «Энслис мэгэзин» в январе 1902 года.

«Смерть Лигуна» – вошел в сборник «Дети мороза» в июле 1902 года.

«Светлокожая Ли Ван» – в журнале «Атлантик мансли» в августе 1902 года.

«Лига стариков» – в журнале «Брандэр мэгэзин» в октябре 1902 года.

---

Но миссис Ван-Уик ничего не поняла.

– Золото, – внушала она незнакомке. – Хорошее золото! Ты торговать? Ты менять то на это? – И опять прикоснулась к одежде Ли Ван. – Сколько? Ты продавать? Сколько? – настаивала она, поглаживая мех против ворса и нащупывая прошитые жилой стежки шва.

Но Ли Ван была и нема и глуха, она не понимала, что ей говорят. Неудача сломила ее. Как заставить этих женщин признать ее своей соплеменницей? Ведь она-то знает, что они одной породы, что они сестры по крови. Глаза Ли Ван тревожно блуждали по занавескам, по женским платьям на вешалке, по овальному зеркалу и изящным туалетным принадлежностям на полочке под ним. Вид всех этих вещей терзал ее, ибо она когда-то уже видела подобные им, и когда смотрела на них теперь, губы ее сами складывались для слов, которые рвались из груди. И вдруг что-то словно вспыхнуло в ее мозгу, и вся она подобралась. Надо успокоиться. Надо взять себя в руки, потому что теперь ее непременно должны понять, а не то… И, вся содрогаясь от подавленных рыданий, она овладела собой.

Ли Ван положила руку на стол.

– Стол, – произнесла она ясно и отчетливо. – Стол, – повторила она.

Она взглянула на миссис Ван-Уик, и та одобрительно кивнула. Ли Ван пришла в восторг, но усилием воли опять сдержала себя.

– Печка, – продолжала она. – Печка.

С каждым кивком миссис Ван-Уик волнение Ли Ван возрастало. То запинаясь, то с лихорадочной поспешностью, смотря по тому, медленно или быстро восстанавливались в памяти забытые слова, она передвигалась по хижине, называя предмет за предметом. И, наконец, остановилась, торжествующе выпрямившись, подняв голову, гордая собой, ожидая признания.

– Кошка, – сказала миссис Ван-Уик, со смехом отчеканивая слова внятно и раздельно, как воспитательница в детском саду. – «Ви-жу-кош-ка-съе-ла-мы-шку».

Ли Ван серьезно кивнула головой. Наконец-то они начали понимать ее, эти женщины! От этой мысли темный румянец заиграл на ее бронзовых щеках, она улыбнулась и еще резче закивала головой.

Миссис Ван-Уик оглянулась на свою компаньонку.

– Должно быть, нахваталась английских слов в какой-нибудь миссионерской школе и пришла похвалиться.

– Ну конечно, – фыркнула миссис Гиддингс. – Вот глупая! Только спать нам не дает своим хвастовством!

– А мне все-таки хочется купить ее куртку; хоть она и поношенная, но работа хорошая – превосходный экземпляр. – И она снова повернулась к Ли Ван. – Менять то на это? Ты! Менять? Кольцо? А? Сколько тебе?

– Может, ей больше хочется получить платье или еще что-нибудь из вещей, – подсказала мисс Гиддингс.

Миссис Ван-Уик подошла к Ли Ван и знаками попыталась объяснить, что хочет променять свой капот на ее куртку. И, чтобы получше втолковать ей это, взяла ее руку и, положив ее на свою пышную грудь, прикрытую кружевами и лентами, стала водить пальцами Ли Ван по ткани, чтобы та могла на ощупь убедиться, какая она мягкая. Но капот, небрежно сколотый драгоценной брошкой в виде бабочки, распахнулся и открыл крепкую белую грудь, не знавшую прикосновения младенческих губок.

Миссис Ван-Уик невозмутимо застегнула капот, но Ли Ван громко крикнула и, рывком распахнув свою кожаную куртку, обнажила грудь, такую же белую и крепкую, как и у миссис Ван-Уик. Бормоча, что-то нечленораздельное и размахивая руками, она старалась убедить этих женщин в своем родстве с ними.

– Полукровка, – заметила миссис Ван-Уик. – Так я и думала – можно догадаться по волосам.

Мисс Гиддингс презрительно махнула рукой.

– Гордится белой кожей отца. Противно! Дай ей что- нибудь, Эвелин, и выгони ее вон.

Но миссис Ван-Уик вздохнула:

– Бедняжка! Хотелось бы помочь ей.

За стеной под чьей-то тяжелой поступью хрустнул гравий. Дверь хижины широко распахнулась, и вошел Каним. Мисс Гиддингс взвизгнула, решив, что ей сию минуту конец. Но миссис Ван-Уик спокойно взглянула на индейца.

– Чего тебе нужно? – спросила она.

– Как поживаешь? – вкрадчиво, но уверенно ответил Каним, показывая пальцем на Ли Ван. – Это моя жена.

Он протянул руку к Ли Ван, но та отстранила ее.

– Говори, Каним! Скажи им, что я…

– Дочь Пау-Ва-Каан? А зачем? Какое им до этого дело? Лучше я расскажу им, какая ты плохая жена, – бегаешь от мужа, когда сон смыкает ему глаза.

И вновь он протянул к ней руку, но Ли Ван отбежала к миссис Ван-Уик и упала к ее ногам в страстной мольбе, пытаясь обхватить руками ее колени. Миссис Ван-Уик отшатнулась и выразительно посмотрела на Канима – в этом взгляде было разрешение увести женщину. Он взял Ли Ван под мышки и поставил на ноги. В исступлении она старалась вырваться из его рук, а он изо всех сил тащил ее к выходу, и оба они, сцепившись, кружили по комнате.

– Пусти, Каним, – рыдала она.

Но он так крепко сжал ей запястье, что она перестала бороться.

– Малая пташка помнит лишнее и от этого попадает в беду… – начал Каним.

– Я знаю! Знаю! – прервала его Ли Ван. – Я вижу человека на снегу – так ясно, как никогда еще не видела. И он тащит меня, малого ребенка, на спине. И все это было до Пау-Ва-Каан и тех лет, когда я жила в глухом уголке земли.

– Да, ты знаешь, – отозвался он, толкая ее к выходу. – Но ты пойдешь со мной вниз по Юкону и забудешь.

– Никогда не забуду! Пока моя кожа останется белой, всегда буду помнить!

Она неистово вцепилась в дверной косяк и с последним призывом впилась глазами в миссис Ван-Уик.

– Ну, так я заставлю тебя забыть, я, Каним-Каноэ.

И он оторвал ее пальцы от двери и повлек ее за собой на тропу.

Лига стариков (перевод Н. Банникова)

В Казармах судили человека, речь шла о его жизни и смерти. Это был старик индеец с реки Белая Рыба, впадающей в Юкон пониже озера Ла-Барж. Его дело взволновало весь Доусон, и не только Доусон, но и весь Юконский край на тысячу миль в обе стороны по течению. Пираты на море и грабители на земле, англосаксы издавна несли закон покоренным народам, и закон этот подчас был суров. Но тут, в деле Имбера, закон впервые показался и мягким и снисходительным. Он не предусматривал такой кары, которая с точки зрения простой арифметики соответствовала бы совершенным преступлениям. Что преступник заслуживает высшей меры наказания, в этом не могло быть никаких сомнений; но, хотя такой мерой была смертная казнь, Имбер мог поплатиться лишь одной своей жизнью, в то время как на его совести было множество жизней.

В самом деле, руки Имбера были обагрены кровью стольких людей, что точно сосчитать его жертвы оказалось невозможно. Покуривая трубку на привале в пути или бездельничая у печки, жители края прикидывали, сколько же приблизительно людей загубил этот старик. Все, буквально все эти несчастные жертвы были белыми, – они гибли и поодиночке, и по двое, и целыми группами. Убийства были так бессмысленны и беспричинны, что долгое время они оставались загадкой для королевской конной полиции, даже тогда, когда на реках стали добывать золото и правительство доминиона прислало сюда губернатора, чтобы заставить край платить за свое богатство.

Но еще большей загадкой казалось то, что Имбер сам пришел в Доусон, чтобы отдать себя в руки правосудия. Поздней весной, когда Юкон ревел и метался в своих ледяных оковах, старый индеец свернул с тропы, проложенной по льду, с трудом поднялся по береговому от-косу и, растерянно мигая, остановился на главной улице. Все, кто видел его появление, заметили, что он был очень слаб. Пошатываясь, он добрался до кучи бревен и сел. Он сидел здесь весь день, пристально глядя на бесконечный поток проходивших мимо белых людей. Многие с любопытством оглядывались, чтобы еще раз посмотреть на него, а кой у кого этот старый сиваш со странным выражением лица вызывал даже громкие замечания. Впоследствии десятки людей вспоминали, что необыкновенный облик индейца поразил их, и они до конца дней гордились своей проницательностью и чутьем на все необыкновенное.

Однако настоящим героем дня оказался Маленький Диккенсен. Маленький Диккенсен явился в эти края с радужными надеждами и с пачкой долларов в кармане; но вместе с содержимым кармана растаяли и надежды, и, чтобы заработать на обратный путь в Штаты, он занял должность счетовода в маклерской конторе «Холбрук и Мэйсон». Как раз напротив конторы «Холбрук и Мэйсон» и лежала куча бревен, на которой уселся Имбер. Диккенсен заметил его, глянув в окно, перед тем как отправиться завтракать, а позавтракав и вернувшись в контору, он опять глянул в окно: старый сиваш по-прежнему сидел на том же месте.

Диккенсен то и дело поглядывал в окно, – потом он тоже гордился своей проницательностью и чутьем на необыкновенное. Маленький Диккенсен был склонен к романтике, и в неподвижном старом язычнике он увидел некое олицетворение народа сивашей, с непроницаемым спокойствием взирающего на полчища англосаксонских захватчиков.