Киран Крамер - Мой граф

• Название: Мой граф
• Автор: Киран Крамер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-084352-7

В свое время Пиппа Харрингтон больно уязвила своего лучшего друга Грегори Шервуда, лорда Уэстдейла. Однако теперь, под угрозой брака по расчету девушка понимает: Грегори единственный в силах помочь ей бежать в Париж, где она собирается учиться любимому делу.

Но хватит ли у нее смелости просить у Грегори помощи? Хватит ли у лорда Уэстдейла благородства забыть о былых обидах? И что еще важнее, способны ли Пиппа и Грегори понять наконец, что они созданы друг для друга и принимают за дружбу настоящую, большую любовь, неразрывно связавшую их раз и навсегда?..

---

– Уже нет. – Он вручил Пиппе сухие чулки и запасные башмаки. – Около получаса. Ты останешься в карете, пока мы будем менять лошадей.

– Я же сказала, что не поеду домой. – Она натянула чулки, обулась, потом протянула руку и забрала свою холщевую сумку с его сиденья. Порывшись в ней, достала еще один парик, щетку и маленькую баночку с помадой для волос. А потом стала вытаскивать из волос оставшиеся шпильки. Будет заново подкалывать свои локоны. И для этого ей не требуется зеркало.

Грегори ухмыльнулся:

– Не думаешь же ты, что тебе удастся провести кого-нибудь этим маскарадом дольше минуты-другой? У тебя слишком тонкие черты, чтобы сойти за мужские. Я сразу же заметил, что ты выглядишь женоподобно.

– Очки немного помогут, – возразила Пиппа. – И у меня довольно высокие воротнички. Плюс я, – хорошая актриса. Я умею ходить и разговаривать как мужчина. Тут главное – держаться достаточно уверенно, тогда люди будут просто испытывать ко мне жалость, что я не такого крепкого сложения, как ты. Я уже сочинила историю о том, как в детстве несколько лет провел в кровати с некой изнурительной болезнью, которая чудесным образом прошла, когда я начал есть, скажем, морковку. Или, может, пить козье молоко. Я еще не решила.

– Это смешно.

– Если я буду вести себя так, словно верю в это, то и все остальные поверят. То же самое относится и к тому, что я мужчина. – Она поежилась, складывая шпильки на сиденье рядом с собой. Да, она чувствовала себя несравненно лучше, чем полчаса назад, но так ужасно устала и проголодалась. Сейчас ей хотелось только одного: свернуться клубочком на кровати под толстым одеялом и уснуть.

– Оставь ты свои чертовы волосы. – Грегори похлопал по сиденью возле себя. – Садись сюда и вздремни немножко у меня на плече. Виски я тебе больше дать не могу, но у нас есть одеяло.

Она заколебалась, теребя в пальцах локон волос.

– Это прекрасный шанс как следует согреться, – настаивал Грегори.

А это как раз то, что ей совершенно необходимо. Поэтому она без единого слова пересела, и он укрыл одеялом их обоих.

– Держись за меня, – предложил он.

Осмелится ли она? Единственное, чего ей хотелось в эту минуту, это зарыться в какое-нибудь теплое местечко и ни о чем не думать. Она нерешительно обхватила его руками, и он сделал то же самое – обнял ее и положил подбородок ей на голову. И в тот же миг между ними растеклось чудесное, божественное тепло – именно то, что ей и было нужно.

– Я ужасно сердит, Пиппа. – Голос Грегори отдавался где-то возле ее виска, и веки медленно опустились. – Ты должна была прийти ко мне, когда оказалась в том положении, в каком оказалась, а не опрометчиво убегать. Как только придешь в себя, мы должны будем вернуть тебя домой. А с той неприятностью я разберусь, обещаю.

«Ах, мне сейчас и так хорошо, как дома», – подумала Пиппа и, не успев встревожиться из-за осложнений, которые это сулит, провалилась в сон.

Глава 6

Пиппа была укутана в восхитительный кокон тепла. Она не хотела просыпаться. Она прильнула теснее и почувствовала, что это Грегори. Ей уже снилось, что она с ним вот так же наедине, в его надежных руках. Что они вместе всегда, все время, а не один-единственный раз в году.

Это лучше, чем делать сахарные скульптуры. Лучше, чем рождественское утро. Лучше, чем…

Постойте-ка… неужели она и в самом деле с тем человеком, которого ей сейчас совсем не желательно видеть?

Ее обуяла паника, глаза резко открылись. Взгляд уперся прямо в его сюртук. А если слегка повернуть голову, то Пиппа увидит сиденье кареты. Его кареты.

Все это нахлынуло на нее одним ужасающим – пусть и чуточку завораживающим, и местами приятным – потоком.

Грегори спас ее от непогоды. Ее не тревожили нависшие тучи, но холодный, проливной дождь, который все хлестал и хлестал без остановки, отобрал у нее гораздо больше сил, чем она могла ожидать.

А когда она забралась в карету и увидела, кто это…

Чувств Пиппа лишилась больше от потрясения, чем от холода, дождя или неимоверной усталости.

Она выпуталась из затягивающих, соблазнительных сетей тепла и умиротворения, оттолкнувшись от его груди, потом села и заморгала. Реальность так ужасна. Пиппе хотелось вернуться в тот чудесный мир грез…

– Мы прибыли на постоялый двор, – объявил Грегори. – Я дал тебе еще несколько минут поспать, пока Оскар пошел распорядиться, чтобы нам все приготовили.

– Спасибо. – Ей не хотелось смотреть на него. Она стеснялась, зная, что они тесно обнимались, как любовники.

– Тебе надо надеть свежий шейный платок, – сказал он, вытаскивая оный из ее сумки. – Хочешь, чтобы я завязал?

– Ни в коем случае, – фыркнула Пиппа. – Я прекрасно справлюсь с узлом сама. Я постоянно завязываю шейные платки дядюшке Берти.

– Прекрасно. – Он вручил ей платок. – Тогда натягивай сухой парик, надевай поверх свою, к несчастью, мокрую шляпу, держи над головой одеяло, чтобы не вымокнуть, – и бегом в общий зал обедать. Там, похоже, не слишком много народу, так что должно обойтись. Мы пробудем тут меньше часа и поедем обратно.

– Грегори, я же сказала, что домой не поеду. Будет опять все то же самое – дядюшка Берти станет строить планы моего замужества. Ни о чем другом он, похоже, и слышать не желает. – Она приподняла уголки губ в дразнящей улыбке. – Но ты же знаешь, что в любую минуту можешь избавить меня от страданий.

Грегори покачал головой:

– Тебе не понравится быть замужем за мной.

– Мне ни за кем не понравится быть замужем, – возразила Пиппа.

– Но… – Грегори поневоле наклонился ближе к ней. – За мной тебе особенно не понравится.

Он говорил с такой непоколебимой убежденностью. Их взгляды встретились во взаимном узнавании серьезности момента. Пиппа могла сказать, что Грегори думает о том же, о чем и она: о детском рисунке, который она нарисовала в тот злополучный день, тот, что с сердцем. До той поры Грегори и не догадывался, что она влюблена в него.

– Держитесь от меня подальше, миледи, – сказал он, наклонившись еще ближе, чтобы донести свою мысль. – Если вам требуется напоминание, что ж, просто вспомните ту карикатуру.

– Хороший совет, – отозвалась Пиппа. – По словам дядюшкиных друзей в Лондоне, никто толком не знает, что ты делал в Америке, и все бурно обсуждают это, пока ты пускаешь пыль в глаза. Слухов полным-полно. Жил ли ты с индейцами? Якшался с преступным элементом? Оставил за собой след из мужей-рогоносцев во всех бывших колониях?

– Это не имеет значения, – отрезал он. – Суть в том, что я не гожусь для тебя. Когда-нибудь я, конечно, женюсь. Это мой долг перед домом Брейди. Но я не создан для нежных чувств. И если ты думаешь, что я говорю несерьезно, то ты ошибаешься.

– Нет, – призналась она. – Я вижу, что ты уже не тот человек, которым был до того, как тебя бросила Элиза.

– Как мило с твоей стороны напомнить мне, что я не имел решающего слова в этом вопросе.

– Но есть и другие перемены, – взволнованно продолжала она, оставив без внимания его попытку напроситься на сочувствие. – Во-первых, ты теперь на год старше. Должно быть, в Америке ты много работал физически. Твои плечи стали шире, а лицо – мужественнее. Ты очень возмужал.

– Правда? – У него вновь появился этот взгляд, который напомнил ей, что надо быть осторожнее, или все опять закончится поцелуем.

– Да.

– Все эти перемены довольно поверхностные, не так ли?

– Ладно, пойду глубже. – Она посмотрела Грегори прямо в глаза. – Говоря по правде, в твоем взгляде сквозит горечь, и губы стали твердыми, хотя я замечала в тебе признаки мрачности и до того, как…

– Элиза меня бросила, – закончил он за нее.

– Совершенно верно. – Она помолчала. – Мы много лет не говорили об этом. Ты мне не позволял.

– И не без причины. Говорить не о чем. Прошу прощения за наблюдение, но ты всегда была фантазеркой, моя милая. Ты видишь меня только раз в году. Твой анализ моей личности и характера не может быть очень точным.

– Когда с кем-то редко видишься, это лишь усиливает наблюдательность, – парировала она. – То, что я сказала, – правда. К моему глубокому сожалению.

– Если так, то ты лишь подтверждаешь мою мысль: я из тех, кого тебе следует сторониться на брачном рынке.

– При всем уважении, милорд, – она вскинула бровь, – я не имела в виду, что вы должны жениться на мне, когда просила вас положить конец моим мучениям.

– И ты еще удивляешься, почему дядя называет тебя дерзкой?

Пиппа усмехнулась и стала подкалывать волосы.

– Женись на ком-нибудь, на ком угодно, мне все равно. – Тон ее был прозаичным. – Тогда дядюшка Берти вынужден будет прекратить этот глупый ритуал.

Она просунула шпильку в волосы и посмотрела на Грегори безмятежным взглядом.

– Ясно, – помолчав немного, проговорил Грегори.

Пиппа мягко, сконфуженно улыбнулась:

– Знаешь, не все девушки хотят стать леди Уэстдейл, будущей маркизой Брейди.