Сэйдж Блэквуд - Джинкс

• Название: Джинкс
• Автор: Сэйдж Блэквуд
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9905904-1-0

Герой этой истории, мальчик Джинкс, вырос в Урвальде – сверхъестественном, первобытном лесу, полном опасностей. Главное правило жителей леса – не сходить со знакомой тропы, чтобы не попасть в лапы голодных троллей, коварных оборотней, ведьм и чародеев. Герою предстоят волнующие испытания, в ходе которых он взрослеет, закаляет характер и открывает в себе необычные качества. Новые приключения ждут читателей в книгах «Магия Джинкса» и «Пламя Джинкса». Трилогия «Джинкс» получила множество международных наград. Издается в России впервые.

---

Джинкс обзавелся привычкой беседовать с ней. Поскольку слышать его девочка не могла и даже не знала, что он наблюдает за нею, ему приходилось придумывать и то, что говорила она.

– Хотел бы я знать, куда уходит Симон, – говорил ей Джинкс.

Однако девочка знала об этом не больше, чем он.

Какие бы усилия Джинкс ни прилагал, увидеть запретные покои ему так и не удалось. Он исследовал каждый закоулок Симонова дома – осмотрел все, изнутри и снаружи. Даже на крышу сарая, в котором жили куры и козы, залез – и скатился с нее в снег, в первый раз случайно, а потом уж в свое удовольствие. Но в запретное крыло пробраться не смог. Симон всегда держал эту дверь на запоре.

Правда, иногда он приходил среди ночи в кухню, и Джинкс, проснувшись, обнаруживал рядом с собой шишковатые ступни чародея. А обнаружив, с удовольствием вылезал из-под стола, усаживался за него, и они в темноте вместе пили сидр и ели хлеб с сыром. Ни он, ни Симон ничего при этом не говорили. Просто неспешно трапезничали, позволяя звукам ночи и ее холодку обтекать их, да время от времени сгоняя со стола кошку. А как-то ночью, уже в начале весны, Джинкс, проснувшись, увидел еще одну пару ступней. Красивых, узких, смуглых, с приятными и опрятными пальцами, которые, в отличие от Симоновых, на древесные корни нисколько не походили.

Джинкс услышал звяканье расставляемой по столу посуды, потом рядом с новыми ногами появились ноги Симона.

– Долго же тебя не было, – сказал он тихо, чтобы не разбудить Джинкса.

– Всего неделю, – голос принадлежал женщине.

– Мне показалось, что дольше.

В неделях и месяцах Джинкс разбирался слабо – знал, что они бывают, но время текло для него как-то слитно и смутно. С тех пор как он попал в дом Симона, началась и закончилась зима. Значит, прошло больше недели. А между тем ног этой госпожи Джинкс еще ни разу не видел.

– Ты ведь знаешь, они не хотят, чтобы я бывала здесь, – сказала женщина.

– Угу. Но ты все равно бываешь.

Липкое, серебристо-сладкое чувство стекало с краев стола, угрожая заляпать Джинкса. Испуганный, он громко всхрапнул, чтобы напомнить Симону о своем присутствии.

– Что это?

– Мальчик. Спит под столом.

Джинкс зажмурился покрепче, поскольку оба они наклонились – посмотреть на него. Для того чтобы видеть чувства людей, глаза ему не требовались – чувства эти проникали в него и без них, как краска, звук, образ. Порой даже как вкус.

– «Мальчик», – сказала госпожа. И вдруг серебристо-сладкое чувство словно ощетинилось. – Где ты взял мальчика?

– У его родных. Заплатил серебряную полушку.

А вот это, сообразил Джинкс, правдой, строго говоря, не было. Симон, конечно, говорил, что заплатит за него серебряную полушку, однако набежавшие тролли сберегли деньги чародея.

– И зачем же тебе понадобился мальчик? – голос госпожи снова доносился сверху, они больше не разглядывали Джинкса. Говорила она с акцентом, как будто слова лесного языка, урвийского, были для нее не родными.

– Он прибирается в доме. Приносит дрова. Ну и так далее.

– Раб, – сказала госпожа. Все серебристо-сладкое замерзло в ней, как февральский лед.

– Он не раб. Подрастет, я ему жалованье назначу.

– Так вот почему ты всю зиму не подпускал меня к кухне. Мальчика прятал.

– Я знал, что ты поднимешь дурацкий шум, – сказал Симон. – А это просто мальчик, ничего больше.

А Джинкс все не мог понять, как это госпожа побывала в доме лишь неделю назад, а через кухню ни разу не прошла. Других-то ведущих наружу дверей в доме не было.

– Как бы там ни было, мальчишка составляет мне компанию, – сказал Симон. – Как кошки, только он не такой требовательный.

– Дети – не домашние животные, Симон. И почему он спит под столом? У тебя в этом твоем сарае полным-полно комнат.

– Я отвел ему комнату, но он не хочет спать в ней. Ему больше нравится под столом. Я наложил на это место заклятие, которое отпугивает кошек.

Джинкс уже заметил, что кошки, которые прежде ходили по нему и будили, больше так не поступают; он только не знал, что обязан этим заклятию Симона.

– Так или иначе, это мое дело, – запальчиво сказал Симон. – А мы, помнится, договорились, что мои дела и твои дела – совершенно разные вещи.

Теперь от серебристо-сладкого чувства не осталось и следа, и Джинкс был этим доволен, но далеко не настолько, как мог бы ожидать.

– Если ты собираешься совершить что-то злое, тогда это и мое дело, – сказала госпожа.

– Если я соберусь совершить что-то злое, ты узнаешь об этом первой. Вылезай, Джинкс, – приказал, не повысив голоса, Симон.

Видать, понял, что Джинкс не спит. Джинкс выпутался из одеял и выполз из-под стола.

За столом сидела золотисто-смуглая госпожа в темно-красной накидке. Она улыбнулась Джинксу. Волосы у нее были черные, блестящие, курчавые. Глаза походили на ночное небо, Джинксу даже показалось, что он увидел – перед тем, как она моргнула, – в одном из них падучую звезду. Нос у госпожи был весьма внушительный.

– Это Джинкс, – сказал Симон. – Как видишь, он совершенно здоров. Никаких кусочков, чтобы использовать их в заклинаниях, я от него не отрезал. Джинкс, это София. Моя жена.

– Твоя кто? – переспросил Джинкс. Он еще не вполне проснулся, иначе ему хватило бы разумения разговаривать повежливее.

– Жена, – повторил Симон. Джинкс ощущал, как веселье вспыхивает в чародее короткими пурпурными зарницами, – он смеялся над Джинксом, но безмолвно. Такое нередко случалось.

– Нет, – сказал Джинкс.

– Что «нет»? – спросила София. Она все еще улыбалась. Джинкс почувствовал исходившую от нее мягкую зеленую доброту, и ему это понравилось.

– Он о том, что ты мне не жена, – развил его мысль Симон. – Присядь, Джинкс. Выпей сидра.

Джинкс сел, принял от Симона наполненный кувшинчик. Взял со стола ломтик тыквенного хлеба, повертел его в пальцах. Он несколько месяцев усердно изучал дом и прогалину Симона и уж как-нибудь жену его не проглядел бы.

Не замечать жен – это надо постараться. В прежние дни на своей родной прогалине Джинкс всегда старался убраться с их дороги, когда они волнами метались туда-сюда, нагруженные только что постиранной одеждой, бадейками, дровами.

– Жены всегда что-нибудь да таскают, – пояснил Джинкс.

– Моя жена таскает все, что у нее есть, в голове, – сказал Симон. – Она – весьма известный, выдающийся ученый.

София бросила на Симона сердитый взгляд.

– Откуда ты родом, Джинкс? – спросила она.

– С прогалины, – ответил Джинкс.

– Тебе хочется вернуться туда?

Джинкс посмотрел на Симона, пытаясь понять, как следует ответить. Симон встал и спустился по ступеням к очагу, поворошить угли. Джинкс его понял – отвечать придется самому.

Он задумался. По временам ему бывало здесь очень одиноко. А на прогалине, которая начинала уже расплываться в его памяти, вокруг всегда толклось множество людей. Собственно говоря, остаться одному там никакой возможности не было – особенно если ты вынужден спать в изножье застланной соломой кровати, а в лицо тебе утыкаются пахучие ступни твоих приемных родителей. А здесь у него собственный тюфяк, на который никакие младенцы не писают. И еды столько, что на всю долгую зиму хватило. И Симон, который почти никогда не кричит, а драться так и вовсе не дерется.

Джинкс, правда, так и не уяснил, зачем понадобился Симону, но, может, и вправду только для работы.

И тут он внезапно понял, что уже не боится Симона. Нет, конечно, тот кого хочешь напугает, да и ведьмы тоже. Но там, на прогалине, все боялись всего. Страх полз по стенам хижин, капал с потолков, и, чтобы перепугаться до смерти, не обязательно было увидеть перед носом какую-нибудь жуть. Каждый был перепуган все время – просто из принципа… каждый боялся Урвальда, чудищ, зимы, голода, того, что вот-вот случится, и того, что, глядишь, и вовсе ничего не случится. Изнурительное, как понял теперь Джинкс, состояние.

– Нет, – наконец, сказал он. – Вернуться я не хочу. Мне здесь нравится.

Симон все еще ворошил угли, но Джинкс почти услышал его громкое мысленное «ха!», адресованное Софии.

– А по родным ты не скучаешь? – спросила она.

– Так они же все умерли, – ответил Джинкс.

И, едва вымолвив эти слова, понял, что совершил ошибку. Симон же только что сказал Софии, что купил Джинкса у его родных. А вести торговлю с покойниками дело сложное – оно, может, и чародеям не по плечу. И Джинкс, чтобы скрыть замешательство, вгрызся в тыквенный хлеб.

– Мне грустно слышать об этом, – мягко сказала София.

Джинкс осторожно кивнул. За ее добротой проступало нечто новое – намек на стальные нотки.

– А скажи-ка, Джинкс, все они умерли до того, как познакомились с моим мужем?

Симон перестал ворошить угли и замер с кочергой в руке. И кухня вся замерла в ожидании.