Михаил Каминский - В небе Чукотки. Записки полярного летчика

• Название: В небе Чукотки. Записки полярного летчика
• Автор: Михаил Каминский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1973

В книге «В небе Чукотки» воспроизведены эпизоды героической эпопеи становления и развития советской полярной авиации.

Эту книгу написал человек, который осваивал Арктику и Антарктиду, воевал, в полярную ночь нес дежурства по обеспечению дрейфующей станции у полюса.

«В небе Чукотки» — живой рассказ о слабости и стойкости, о верности долгу и человеческой порядочности. Герои этой книги — люди сильного характера и беззаветной верности долгу, — могут служить примером для молодых, продолжающих дело отцов.

---

Неслыханное слово «пятилетка» взбудоражило мир и встряхнуло огромную страну. На развалинах Российской империи началась одни из самых важных и осмысленных битв в истории нашего народа — битва с вековой отсталостью.

Первая пятилетка создала фундамент независимости страны. Появилась авиационная промышленность, и военная авиация стала оснащаться самолетами и моторами, построенными на советских заводах. Но гражданская авиация еще опиралась на остатки самолетов иноземного происхождения. Они были устарелыми и сильно изношенными.

А между тем подошла очередь освоения всей Советской Арктики. Великий Северный морской путь стал не только хозяйственной, но и политической необходимостью. В условиях капиталистического окружения нашей стране был нужен независимый морской путь для сообщения с Дальним Востоком. Необходимость ясна, а сил еще мало.

Изучая историю покорения Арктики, наши потомки будут удивляться тому взрыву энтузиазма, с каким мое поколение решало эту задачу. И еще оно удивится тому, как много совершено благодаря отваге и предприимчивости отдельных людей.

В 1932 году единственным обладателем полярных самолетов была авиация Комсеверпути. Но вся ее мощь заключалась всего в трех самолетах «дорнье–валь». Зная это, можно представить, чего стоило Обручеву заполучить один из них для своей экспедиции.

Его поддержали видные деятели Советского государства, занимавшиеся проблемами Севера, такие, как С.С. Каменев, академик О. Ю. Шмидт, такие исследователи Арктики, как В. Ю. Визе и Р. Л. Самойлович. После двух лет настойчивых усилий Обручев добился от Комсеверпути самолета, но эта победа явилась началом преодоления множества других препятствий.

Экспедиции на самолете в Восточной Арктике были проведены в летний период 1932 и 1933 годов. Швецов сказал, что они несколько опередили технические возможности авиации, и это верно.

Выделенный Обручеву самолет с опознавательным знаком Н–1 находился в Красноярске на капитальном ремонте. Работать же экспедиции предстояло на Чукотке. Эти географические пункты разделяли семь Тысяч километров. И каких километров! Местность и климат на всем протяжении трассы не были известны. Радиосвязь между пунктами отсутствовала. Не было и малейшего представления о том, где возможно посадить самолет, — об этом надо было гадать, разглядывая старинные карты, нарисованные «по рассказам охотников». В какие пункты следовало завозить бензин, никто не знал. А как завезти? Пароходов на Дальнем Востоке было очень мало. Они не были даже в состоянии перебросить на Север все плановые грузы, а тут еще этот взрывоопасный бензин!..

Самолет, выделенный Обручеву, нуждался в очень серьезном ремонте, а ремонтная база в Красноярске была слабой. Даже клепальщиков пришлось затребовать из Севастополя. Поэтому вместо 10 июня, как планировалось, самолет вылетел из Красноярска лишь 19 июля. И чуть ли не сразу сгорел один из моторов, обрекая самолет на вынужденную посадку на Ангаре, возле поселка Кежма. Можно представить отчаяние участников экспедиции, вызванное неудачей в самом ее начале, когда при полете над Охотским морем чуть не сгорел еще один мотор. Обручев пишет:

«В чем же дело? Вт пустяке, но очень серьезном. Лопнула дюритовая трубка в системе, по которой вода, охлаждающая мотор, идет в радиатор, чтобы остыть в проходящем через него потоке воздуха. В разрыв начала выливаться вода, и температура заднего мотора сразу повышается до 115 градусов, нам грозит то же, что на Ангаре, — сгорит мотор.

Пока механик Крутский самоотверженно ликвидировал беду, самолет, теряя высоту, неумолимо снижался к кромке тумана над водой. До катастрофы оставались считанные минуты, когда заработал остановленный мотор».

Не один раз летчики ползли «на брюхе» в густом тумане, держась за скалистые берега Охотского моря и делая умопомрачительные развороты, чтобы обогнуть скалы, выныривавшие из молочной мглы перед самым носом. Их до предела изматывали перекатка бочек с бензином на стоянках и заправка самолета ведрами, ночевки в тесной кабине самолета на жестких ребрах шпангоутов. Их психика подвергалась огромному напряжению в ту пору, когда они пересекали на барахлящем моторе Камчатку.

И все же 22 августа экспедиция прилетела в Анадырь — начальный пункт задуманных исследований Чукотки, израсходовав на перелет семьдесят из ста часов «жизненного запаса», который имели моторы того времени.

Обручев был совсем близок к цели, о которой мечтал у походных костров на Колыме, за которую вел сражения в учреждениях Москвы, с которой не раз прощался, борясь с казавшимися неодолимыми препятствиями на пути из Красноярска. Цель близка, но как достичь ее, если из семидесяти дней, планируемых на исследования, осталось двадцать восемь, а жизненные ресурсы моторов не превышают тридцати часов? Близок локоть, да не укусишь! Но Обручев не из тех, кто поддается отчаянию. Все забыто. И трудности. И опасности. И усталость. В первом полете он записывает:

«С надеждой на интересные открытия мы начинаем наш полет. Вам знакомо, наверно, чувство охотника, крадущегося за дичью? Почти таково же возбуждение исследователя, идущего к крупным открытиям».

Здесь следует заметить, что серьезные открытия были сделаны еще на пути к Анадырю. Так, например, разрешилась загадка хребтов полуострова Камчатки. Оказалось, что они не соединяются с горными системами Азиатского материка, как считали географы ранее. Был открыт и получил имя Корякский хребет. Он оказался на том месте карты, где было обозначено: «Корякская земля».

Читая это место в книге Обручева, я только ахал. Ведь все это было никому не известно всего три года назад! Обручев пишет: «Маршрут первого полета проложен по материку к западу от Золотого хребта с тем, чтобы выйти затем к заливу Креста, заснять величайшую вершину Северо–Восточной Азии, гору Матачингай высотой 2799 метров.

Одни ученые считают, что здесь узел хребтов Чукотки и даже Камчатки, другие, что эта гора — потухший вулкан. Что же вернее?»

Но тайна Матачингая в этой экспедиции раскрыта не была. И вообще, новых открытий вопреки ожиданиям в этом сезоне экспедиция не сделала. Зато была проделана исследовательская работа огромной важности, после которой появилась первая достоверная карта той части Чукотки, которая имеет наименование «Чукотский нос». На любой географической карте можно без труда увидеть этот «нос», очерченный береговой линией от залива Креста до Берингова пролива и далее по северному берегу до мыса Шмидта.

Вероятно, читатель уже понял, что, если в 1932 году впервые открываются неизвестные ранее хребты или, наоборот, выясняется, что их нет там, где они должны быть, стало быть, карты, изображающие земную поверхность, в ту пору не были верны. А летать без карты это все равно, что ходить в лесу с завязанными глазами.

Почему же оказались неверными карты Северо–Востока? Дело в том, что топографическая площадная съемка местности для карты обходится очень дорого. И поскольку Чукотка до 30–х годов нашего века считалась почти необитаемой и бесполезной землей, то ни о каких точных картах не приходилось даже и думать. Правда, мореплаватели хорошо исследовали береговую линию Чукотки, поэтому и карты, сделанные экспедициями морских топографов, отличались достаточной точностью. Но что можно было увидеть с берега в глубине материка? Внутренняя часть Чукотки наносилась на карты по рассказам местных жителей, при этом оставались обширные «белые пятна» с надписью; «Не исследовано».

Когда же хозяйственное освоение Чукотки стало необходимостью, потребовались точные карты Северо–Востока. И тут геолог Обручев и геодезист Салищев предложили революционную идею — производить съемку местности не обычным наземным способом, а при помощи самолета. Опытный геодезист–картограф зарисует то, что увидит с высоты, и после камеральной обработки этих рисунков появится карта. Конечно, весь этот процесс на деле выглядел не так примитивно, как я о нем рассказал. Нужны были точная прокладка курсов, привязанных к астрономическим пунктам, определение расстояний по скорости полета, частичная съемка при помощи фотоаппарата и т. п.

В 1932 году метод воздушной съемки местности прошел проверку практикой. Было снято все побережье Чукотки от вновь открытого Корякского хребта до залива Креста, далее на восток весь южный берег и после мыса Дежнева — большая часть северного берега Чукотки. Хотя авторы сразу увидели, что их идея верна, но доказательного результата — карты — надо было ждать после камеральной обработки отснятого материала. Зато бесспорным стало их утверждение о неслыханной производительности и крайней дешевизне такого метода составления географических карт. Одно это уже оправдывало все затраты на экспедицию и героические усилия ее членов. Большего в 1932 году сделать не удалось.