Ричард Хоптон - Дуэль. Всемирная история

• Название: Дуэль. Всемирная история
• Автор: Ричард Хоптон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41176-4

«Дуэль. Всемирная история» — книга маститого британского автора Ричарда Хоптона — стала итогом кропотливой работы и написана на основе достоверного и многообразного исторического материала. Перед нами предстает история «поединков чести» от времени возникновения этого обычая в эпоху Ренессанса и до его исчезновения во второй половине XX столетия.

Автор приводит увлекательнейшие подробности дуэлей с использованием самых разных видов оружия, а также иных, иногда весьма оригинальных предметов, таких, например, как бильярдные шары. Ричард Хоптон подробно рассказывает о традициях и истории дуэлей в разные исторические эпохи и в разных странах, и не только в Европе — в Англии, Франции, России и Германии, но и в США, где во времена Дикого Запада также имели место поединки, подчинявшиеся строгим правилам и своеобразному кодексу.

Нет сомнения, что эта книг а, написанная прекрасным литературным языком, изобилующая множеством интереснейших цитат из всевозможных источников, не оставит равнодушным читателей.

---

Они согласились встретиться в Хайд-Парке в час дня 16 ноября 1763 г. Мартин оставил воспоминание о дуэли, написанное (что любопытно, от третьего лица) вскоре после события.

Затем мистер У[илкес] отошел вперед (полагаю, уместнее сказать отбежал) на несколько шагов. Мистер М[артин] отступил немного, чтобы встретиться с мистером У., навел оставшийся пистолет на мистера У., когда же увидел, что мистер У. достает и наставляет второй пистолет, мистер М. выстрелил. Мистер. У. нажал на курок в тот же момент, как и мистер М. Мистер У. тут же бросил пистолет на землю и, сказав, что ранен, принялся расстегивать плащ, сюртук и жилет, показывая мистеру М. большое пятно крови как раз посредине живота. Мистер М. сказал на это: «Боюсь, я убил Вас». Мистер. У., застегнув одежду, подошел к прежде упомянутым перилам и, прогнувшись под ними, быстрым шагом стал подниматься туда, где в Хайд-Парке земля идет в гору, направляясь к Гроувенор-Сквер. Мистер М., собрав четыре пистолета в два глубоких кармана своего плаща, пошел за ним{424}.

Нет ничего удивительного в том, что дуэль эта не осталась незамеченной. Хорас Уолпол, ставший одним из тех, кто оставил свое мнение о многих политических дуэлях той эпохи, высказался по поводу раны Уилкеса:

Да, не беспокойтесь, рана не стала смертельной — по крайней мере, не вчера. Сегодня он в лихорадке телесной, как случалось бывать ему в беспамятстве в умственном плане, в общем, сейчас не знаю, что и сказать. Так или иначе, если он уйдет, мир не рухнет, потомство не пресечется. Несколько человек останется. От скуки, уверен, не умрем{425}.

Ввиду определенного рода свойств знаменитости Уилкеса дуэль с Мартином вызвала слухи, что будто бы правительство намеренно выставило его против Уилкеса, поскольку так оно получало возможность избавиться от упорного и раздражавшего власти критика. Уилкес и сам позднее разведал, будто бы за год до дуэли правительство-де заплатило Мартину £40 000 за «тайные услуги особого свойства». Данное обстоятельство — по меньшей мере, в глазах Уилкеса и к его удовольствию — доказывало, что Мартин служил орудием властей{426}.

В 1779 г. Чарльз Джеймс Фокс — тогда молодой и пылкий деятель партии вигов — дрался на дуэли с шотландцем и членом парламента, Адамом, из-за замечания, которое позволил себе Фокс в ходе дебатов. Тот требовал от Фокса публичного объяснения, дабы это очистило Адама от наговора. Когда Фокс отказался, Адам вызвал его. Они встретились в Хайд-Парке 29 ноября. Адам легко ранил Фокса, который, не имея ничего против оппонента, разрядил оружие в воздух. Уолпол описал данное происшествие в письме к другу:

Из всех дуэлей — правильных и неправильных — этот бой назову просто прекрасным! Никогда разом не выказывал никто такой твердости и присутствия духа, rie являл столько же выдержки, здравомыслия, достоинства в манерах, легкого и непринужденного юмора и естественной доброты. Что до мистера Адама, не могу описать его, ибо не вижу возможности разобрать в тумане горном всей зловредности рекомой натуры{427}.

Фокс явно продемонстрировал наличие у него глубокого «полного трюма», тогда как Адам, похоже, никак не преуспел в этом.

Четыре месяца спустя, в марте 1780 г., еще два политика пришли в Хайд-Парк разобраться в противоречиях друг с другом: на сей раз речь о полковнике Фуллартоне и эрле Шелберне. Шелберн, который три года спустя немного побыл премьер-министром, задел Фуллартона, парламентария от Плимптона, осмелившись «со всей аристократической наглостью» оспорить патриотизм и верность Фуллартона и полка, которым он командовал. Для армейского офицера это было чем-то вроде красной тряпки для быка. Шелберн получил вызов, и оба господина поприветствовали друг друга на дуэльной площадке утром 22 марта. Джентльмены — а их разделяло 12 шагов — не сумели достигнуть попадания первым выстрелом. Шелберн, поначалу не желавший стрелять вообще, разрядил оружие в Фуллартона после того, как тот сделал свой выстрел. Затем полковник выстрелил вторично, попав Шелберну «в пах справа». Тут Шелберн выпустил заряд в воздух{428}.

Хорас Уолпол, как и всегда, нашел возможность своеобразно высказаться о случившемся. Пересказывая дуэльную историю другу, Уолпол написал о ранении Шелберна следующее: «Держался он таким молодцом, что на вопрос о том, как он себя чувствует, посмотрев на место (куда его ранило), ответил: «Ну и ну, надеюсь, леди Шелберн не станет так уж сердиться»{429}.

Есть, однако, и серьезная сторона у всего этого парламентского рыцарства. В тот же самый день, когда преисполненные благородства Шелберн и полковник Фуллартон сражались в Хайд-Парке, сэр Джеймс Лоутер взял слово в Палате общин. Он высказался в том духе, что дуэли, проистекавшие из повседневных дел законодательного собрания, «превратились, похоже, в такую прочную традицию», что Палата должна принять какие-то меры для борьбы с этим. Он настаивал на чрезвычайной важности для Палаты противопоставить что-то ставшей обычным явлением дуэльной практике, ибо сегодняшнее положение дел глубочайшим образом угрожает свободе слова. В отчете «Ежегодной хроники» дается освещение продолжения речи Лоутера:

Если свободные дебаты воспринимаются как личные оскорбления, а вопросы общественного характера, которые рассматриваются в той или другой палате парламента, начинают все больше решаться силой оружия, британское законодательное собрание превратится в сейм польской шляхты. В подобных условиях, как он считает, членам парламента лучше вообще отбросить законодательные дискуссии, оставить здание и направляться в поле, где, не утруждая себя всеми прочими заботами, они сразу смогут взяться за оружие, прибегая к нему как к единственному арбитру, способному рассудить их политические противоречия{430}.

Высказывание, конечно же, имело резонанс, оставшийся, впрочем, больше именно резонансом, поскольку слова, безусловно, не прошли не замеченными парламентариями, хотя они и продолжали, как прежде, приглашать друг друга для бесед в неформальной обстановке с пистолетами в руках. В 1794 г. член парламента Эдуард Бувери оставил бренный мир после поединка с лордом Танкервиллом.

Политические дуэли не заметили рубежа веков и продолжали неплохо чувствовать себя и в девятнадцатом столетии. Не ранее и не позднее

1835 г. парламентарий мистер Роубак дрался с обидчиком на дуэли из-за газетной публикации, а еще через четыре года маркиз Лондондерри (тот самый, который выяснял отношения с мистером Бэттьером в 1824 г.) по причине политических противоречий обменялся выстрелами с сыном Генри Граттэна. Политические пертурбации, связанные с прохождением акта Большой парламентской реформы 1832 г., как легко себе представить, вызвали фонтан эмоций во взаимоотношениях вигов и тори, что не замедлило отразиться на всплеске интенсивности дуэльной активности. Одним из первых так называемых «реформенных» поединков стала дуэль между Чарльзом Теннисоном д’Эйнкуртом и лордом Томасом Сесилом, состоявшаяся 18 июня 1831 г. Д’Эйнкурт, депутат вигов от Стамфорда, усмотрел тень порочащего его намека в словах и выражениях речи Сесила, которую тот произнес на собрании горожан (судя по всему, в Стамфорде. — Пер.). Д’Эйнкурт потребовал от Сесила разъяснений, в чем встретил отказ, а потому, что называется, попросил обидчика на выход. Оба нашли друг друга в Уормвуд-Скрабс, где каждый сделал по выстрелу без причинения взаимного ущерба. На следующий день д’Эйнкурт написал отцу, не скрывая, что «это глупый способ разрешения споров, но при всех обстоятельствах иначе просто никак разногласий и не поправить»{431}. Двое суток спустя д’Эйнкурт пересказывал разговоры остряков из Вестминстера по поводу дуэли: «Полагают, что то был только номер первый из серии реформенных дуэлей и что повсеместно признается закономерным, что охотничий сезон по праву открыл служащий артиллерийского департамента [Сесил]»{432}.

Прежде чем оставить тему британских политических дуэлей, обратим внимание на по меньшей мере три наиболее известных события такого рода: поединки с участием Уильяма Питта, Джорджа Кэннинга и герцога Веллингтона. Фигуры в известной мере разных классов в том, что касается Питта и Веллингтона, бывших премьер-министрами на момент участия в дуэлях, и министра кабинета Кэннинга, ставшего, правда, премьер-министром, но значительно позднее того момента, когда он дрался с другим членом кабинета — виконтом Каслри. Подробности рассматриваемых дуэлей слишком хорошо известны, чтобы придирчиво освещать их и разбирать события по косточкам. Интерес к этим трем дуэлям знаменитостей в отклике на них со стороны общества в целом и отдельных личностей. Рассматриваемые поединки способны рассказать очень и очень много об отношении к дуэлям современников. Особенно интригующим выглядит тот факт, что — по причине чрезвычайно высокого положения участников — во всех случаях мы отмечаем реакцию также и короля, что дает нам возможность перехватить взгляд на дуэли из королевского дворца.