Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
• Автор: Семён Раич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

165. ХАМСТВО

К богатству странное влеченье у людей.
Хоть бедный бедному дружнее помогает,
Но, несмотря на то, спесивых богачей
Бедняк поклонами вприсядку потешает:
               То в их передней посидит.
               То в их гостиной постоит,
И часто из того проползает два года,
Чтоб, вздернув нос пред ним, презренный сибарит
               Спросил: «Что, братец, какова погода?»
               — «Прекрасная-с», — а сам чуть на ногах стоит.
               И так текут в столицах наши годы!
Вертится между тем фортуны колесо,
И все бежат, кряхтят, не ведая свободы…
Брани людей, Вольтер!.. Плачь, добрый мой Руссо!

<1830>

166. МЕЛКОШЕРСТНЫЕ МЫШИ

Далёко от Руси есть где-то государство,
                              И в нем, как говорят,
Седая шерсть мышей вошла как антияд
В универсальное лекарство.
               И бысть седым мышам ужасный перевод,
Пока не смастерил один ученый Кот
Проект, чтоб отвратить несчастие такое.
Как новый Демосфен, он убедил судей,
               Что долг велит им стричь мышей.
«Конечно, иногда, — примолвил так злодей, —
Не худо окорнать их длинный хвост и уши,
Но не губить отнюдь невинные их души».
Проект рассмотрен был тремя из мудрецов,
И Кот с тех пор прослыл первейшим из дельцов.

               У нас в Европе точно то же:
Всё ладно, хорошо, всегда такая тишь.
Когда ж приказная мелкочиновна мышь
               Под лапу попадет вельможей,
Они ее прегладко обстригут
И приговор вот так произнесут:
«Вменив ей в казнь арест и не лишая места,
Подвесть ее под пункт благого манифеста».
               Мышь снова шерстью обрастет
               И снова в пасть к ним попадет.

<1830>

167. ПРЕДРАССУДКИ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

               Прошло пять тысяч лет,
А мумия лежит в могиле как живая;
Но вдруг к отшельнице проник тлетворный свет,
И от нее лишь пыль осталась вековая.

<1830>

168. ШАРМАНКА

Идет тиролец молодой,
Несет шарманку за спиной,
За ним ребят докучный строй
Бежит по невской мостовой.
Идет тиролец, взор угрюмый
К земле потуплен, цвет ланит
Всем любопытным говорит,
Что с ранних лет и грусть и думы,
Как черви, точат жизнь его.
«Куда заброшен я судьбою?
В кругу семейства моего
Я б не был грустным сиротою!
Какой могучий рок увлек
Меня на север в даль и снег?
Прости, отчизны край любимый,
Прости! Я разлучен навек
С тобой судьбой неумолимой.
Среди родных, знакомых гор
Не удалось мне жить!.. Мой взор
Не встретит их уж до могилы!
Мне суждено в стране чужой
Бродить, пока позволят силы,
С шарманкой жалкой за спиной.
Так что ж? Талантом неизвестен,
Живу хоть с горем пополам,
Но хлеб я добываю сам.
Я неумен, но не бесчестен!..
Вот дом, где низкий сибарит
Зевает днем, а ночь не спит;
Именье прожил глупо, блудно,
Добра не сделав никому.
Чем лучше он? За что ж ему
И без шарманки жить не трудно?
Дай мне ответ, моя судьба,
За что неравенство такое?
Для нас ты существо глухое,
Его ж услышана мольба!
Какой чудесною приманкой
Тебя задобрил сибарит?
К нему как дождь сребро летит,
А я всю жизнь — почти несыт!
А я, когда мороз трещит,
Брожу с кормилицей-шарманкой,
И плясовая песнь ея
Горька как перец для меня!»

<1830>

169. МОЯ МОЛИТВА

Пошли мне, милосердый боже,
Всегда насущного кусок,
Чтоб я дышать в сем мире мог
Без покровительства вельможи.

<1830>

170. СОН

               Я видел дивный сон:
Кровавой тучею оделся небосклон,
Светил его померкло вдруг сиянье,
И чье-то грозное отгрянуло воззванье.
               Ему со трепетом внемля,
               Разверзлись воды и земля,
               И белыми как снег полками
Исходят из земной утробы и морей
               Сухие остовы людей,
И, ставши в строй, молчат, дрожат, стучат зубами.
Вдруг небо вспыхнуло, из тучи грянул гром,
Рассыпались они — и пыль взвилась столбом…
Уселась пыль, и близ кургана смерть стояла,
И гимны ангелов надгробны раздались,
               И смерть, на косу опершись,
            Внимая им, — на небеса взирала!

<1830>

171. СУДЬБА ГЕНИЯ

Не улыбнется мир угрюмый
И жизнь — как тяжкое ярмо
Тому, на чьем челе клеймо
Нарезано глубокой думы.
Сей сын небес, сей друг людей
Для многих в мире непонятен:
Его преследует злодей,
И дураку он неприятен.

<1830>

172. ПИР ДРУЗЕЙ

Друзья

Поет соловей веселую песню
Весной близ гнезда любимой подруги.
Юноша! Юность воспой удалую
Веселым напевом, достойным ее.

Друг

Есть в жизни миг — летит он быстрою стрелою,
Не успеваем мы и насладиться им:
Он промелькнет — и нам оставит за собою
Одну лишь грусть!.. Сей миг ничем не возвратим!

Друзья

Но за чашей круговой
Так ли должно петь с друзьями?
Если так — то, друг, не пой:
Легче плакать нам с тобой,
Чем тебе смеяться с нами!

<1830>

173. СЛЕЗЫ

Слепец! Ужасна ночь твоя.
Твой мир так тесен и печален!
Воспоминанье, как змия,
Гнездится средь живых развалин;
Оно о солнце говорит,
Но страшной тьмы не озарит!
Судьба исполнена угрозы,
Ты всё утратил, что любил,
Весь мир прекрасный схоронил…
Тебе одни остались слезы!
Молись, чтоб враг твой не унес
И даже сих последних слез!
Храни их в сердце, как святыню:
Без них — чудовищ адский строй
Придет беседовать с тобой
И населит твою пустыню!

<1830>

174. МОРЕ (Подражание Байрону)

Волнуйся, синий океан!
Тебе удел завидный дан!
Напрасно в пу́стыне твоей
Блуждают стаи кораблей:
Их легкий след на миг один
Браздит чело твоих равнин!
Напрасно с гордою душой
Адамов сын — сей бич земной —
Поработил твой мирный брег:
Тебе не страшен человек!
Не смеет дерзкой он стопой
Попрать кристалл твой голубой!
Над миром властвовать любя,
Он не присвоит у тебя
Твоих мятежных, гордых волн:
Тебе корабль — как легкий челн!
Неодолимый исполин!
Когда всё бренно на земле,
С веками споришь ты один,
И на седом твоем челе
Сатурн не наклеймил морщин!
Скажи: где Греция и Рим?
Не ты ли плеском волн глухим
Их потешал в былые дни?
Всё тот же ты, но где ж они?
Уж ты давно оплакал их
Надгробным гимном волн седых!
Неизменяем и могуч,
Ты отражаешь в глубине
То черный лик громовых туч,
То солнце в светлой вышине!
Эмблема вечной красоты,
Как в первый день явился ты
В порфире влажной голубой —
Таков и ныне образ твой!
Он тих, он светел и глубок…
Но и тебя постигнет рок:
Схоронишь ты знакомый мир
И будешь снова мрачен, сир,
Как был в хаосе одинок…
И от святых небес далек,
Безбрежный, в бездне пустоты
О берегах застонешь ты!

<1831>

175. НЕВЕ

               Оживлена весенними лучами,
               Ты зимнюю кольчугу сорвала
               И в океан свободными волнами
               Ледя́ные трофеи понесла.

Так в быстрый миг святого вдохновенья
Моя душа, отринув светский быт,
Из душных бездн печального сомненья
В нетленный мир бессмертия парит!

<1831>

176. ВОДОПАД