Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
• Автор: Семён Раич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

Ахшверус и Асадай в невольном благоговении поспешно кладут к ее ногам свои короны, так что они с короною Хевери составляют треугольник… Все вельможи и царедворцы, объятые тем же святым чувством, спешат снять тиары и шлемы, и потом преклоняются почтительно.

Конец

1834–1836

253. К ДЕВЕ-ПОЭТУ

Я кличу клич: «Изящные счастливы!»
Итак, вперед, и, словно чародей,
Искусством ты чудесно завладей,
И рвись в лазурь и в божии разливы!

Ты знать должна, как славой сиротливы
Все рифмачи, потешники людей:
В их песнях нет ни чувства, ни идей,
Сих колосов богоколосной нивы!

Их каждый стих нарядно весь одет,
Но сущность в нем — как суетность мирская:
Всё тянет вниз, и вся пуста, как бред!..

Так вверх и вдаль!.. А даль-то ведь какая!
Святый глагол, безбрежность рассекая,
Дарит ее!.. Смелей же вдаль, поэт!..

1837 или 1838 Вологда

254. РАЗРУШЕНИЕ ВАВИЛОНА Поэма

1 Голос свыше

Внимайте вы, персов и мидян князья!
Мой говор стремится, как вихорь порывный…

Воздвигните вместе, как древко копья,
Вы знамя скорей на горе на обрывной[165].
Воздвигните так, чтоб отвсюду кругом
Все зрели то знамя вдали пред собою,
И голос к народам возвысьте потом,
И, всех зазывая, машите рукою,
И пусть во врата к вам все внидут они.
Сбирайте земных вы!.. Я в небе восстану!
Я сам поведу их! Я в ночи и в дни
Толпой освященных[166] начальствовать стану.
Сбирайте!.. Я ныне торжественным звоном
Сзываю в свой гнев, непреложный и правый,
Могучих и сильных в пылу боевом
И гордых моею верховною славой.

2 Наземный

(Всматриваясь в грядущее и таинственно видя свершение побеленного свыше, говорит, следя за событиями)
Вот голос многих на горах,
Как будто многие народы!..
Там сонмы их наводят страх,
Там сонмы их кипят, как воды,
Там шум и глас до облаков
Собра́нных царств и языков.
Вот все стеклися!.. Всё готово!
Все дышат жаждою карать,—
И обозрел уже Йегова
Свою воинственную рать,
Ту рать для пагубы печальной;
Весь полный власти и чудес, —
Из стороны пришел он дальной
От основания небес.
(Взглядывая на военачальника и его воинство)
Да, наступает день посева,
Жестокой смуты и тревог!..
Вот сам господь, вот крепкий бог,
А вот сосуды божья гнева:
Они сплотилися в стену —
И погубить им всю страну!..

3

(К вавилонянам)
Рыдайте! Рыдайте! Наступит свершенье —
И ваши надежды исчезнут как тень:
Уж близок господнего мщения день,
От бога подвиглось уж к вам сокрушенье!

4

(К самому себе о будущих жертвах)
Да, им готовы гнев и муки!
На них сам бог идет с лозой,
И потому-то под грозой
У них у всех расслабнут руки
И, сжавшись, высохнут сердца,
Чтоб сокрушиться до конца.
Под крепкой силой божьей воли
Они вскричат, они падут,
И всех их примут и возьмут
Истомы, судорги и боли.
И застрадают в эти дни,
Как чадородшая, они,
И дико взглянут друг на друга —
И изумятся в оный миг,
Затем что будут лица их
Среди всеобщего испуга
Страшны, изменчивы и злы,
Как лица пламени средь мглы!..
И это время воздаянья
Наступит скоро, ибо вот —
Уже восстал, уже идет
День, полный весь негодованья
И грозный весь, как смерти сень,
Жестоко гневный божий день…
Уже идет он, чтоб смятенье
Кострами всюду разложить
И чтоб и взять и положить
Всю землю злобных в запустенье,
И, в ней себе открывши путь,
Всех грешных вдруг с нее спугнуть.
И ляжет мгла на том народе,
И в этой мгле забудет он
И звезд полки, и Орион,
И стускнет солнце там при всходе,
И скроет, горести полна,
Свое сияние луна…

5 Голос свыше

Я себя правосудьем прославлю:
Навещу я всю злобу плотски́х,
И для ужаса вдруг перед них
Все нечестия их я поставлю,
И потом, низвергая их в тьму,
Я гордыню неверных уйму,
И надменность питомцев разврата
Я смирю, и прерву я, как нить,
И дотоле их буду казнить,
Чтоб их муж был желаннее злата
И чтоб вдруг человек бы их стал
Дорожать, как офирский металл!..[167]

6

Я восколеблю небесами —
И двигнется земля с основ,
Когда я, творчий, Саваоф,
Занегодую над людями,—
И будет страшно для людей
В день гневной ярости моей!
Тогда, греха и смерти чада,
Вы побежите наконец,
Как стадо ланей иль овец,
В глуши испуганное стадо,
И много вам в дороге бед,
А вас сбирающего — нет!..
Тогда под гул глухого стона
Все чужеземные назад
К своим народам поспешат
Из гордых зданий Вавилона,
И все в боязни побегут
К своей земле, в родной приют.
А всех найденных в злобном граде
Враги убьют в урок векам,
И всем собранным вместе там
Нельзя и думать о пощаде:
Неумолимый вражий меч
Заставит их в могилы слечь…
Да, все погибнут под мечами!
Заплатят мне свои долги!
Но прежде лютые враги
Пред их смущенными очами
Возьмут детей их нарасхват
И всех о стены размозжат;
Потом разграбят достоянье,
И в дикой наглости потом
Покроют жен они стыдом,
И роковое посмеянье
Прольют над девами как яд,
И уж тогда мужей сразят!..

7

          Воздаянья примчится пора,
          Подоспеет со мною расплата, —
И подвигну я мидян к прибрежьям Евфрата,
          И они не заищут сребра,
          И они не потребуют злата, —
          Нет, они для забавы сперва
          Пустят стрелы к живущему в чреве,
И к младенцу стрелу, и стрелу к юной деве,
          А потом и рожденных едва
          Не помилуют в бешеном гневе…

8 Наземный

Как господь, казня злодеев,
Сжег Гоморру и Содом, —
Так покрытый весь стыдом
Вдруг исчезнет град халдеев —
Непреклонный Вавилон,
Ибо злой и гордый он
Славен был своей судьбою
Между царств и по странам,
И ассуровым сынам[168]
Шаткий ум надмил собою!..
Да, исчезнет скоро он,
И заблудшихся племен
Волны шумные, живые
Он из рода в дальний род
Вновь к себе не соберет,
И арабы кочевые
Вкруг разложенных костров
Не поставят там шатров…

9

Туда, усталый под трудами,
Не взыйдет пастырь в жар полдня,
Чтобы, главу под тень склоня,
Себя там с кроткими стадами
Покоем сладким ублажить.
Там только звери станут жить,
Да жабы заползут в строенья,
Да, как в чаще́ глухих лесов,
Завоют стаи мрачных сов,
Да на пиру у разрушенья,
Сошедшись крови поалкать,
Начнут мохнатые скакать.
И будут слышны без умолка
Средь опустевшего жилья
Порывный крик и гул вытья
В ответ вытью и крику волка,
И у чудовищей сквозь зев
Пойдет в чертогах рев на рев!..

10

Идет, идет погибельное время!
Оно идет со скоростью реки, —
И бедствий дни уже недалеки!..
Тогда господь Израилево бремя
Низвергнет в прах с его согбенных плеч,
И станет он Иакова беречь,
И в милости помилует Иуду,
И изберет обетованных чад,
И к нам тогда другие поспешат,
И чуждые приложатся отвсюду,
И, как посев, размножится потом
Иакова благословенный дом…
Тогда благих поклонников святыни
Народы стран соседственных возьмут,
И в их страну торжественно введут,
И будут им и в слуги, и в рабыни.
И чада те внутри сионских стен
Пленят того, кто забирал их в плен
И кто свершал над ними истязанье,
Кто мучил их — тот покорится им…
И в оный день, когда творцом своим
Ты будешь здесь, о первенец избранья,
В живой пример и в образец другим,
Освобожден от страшных мук и боли,
От гнета нужд, от грусти быть рабом
И от тоски трудиться со стыдом.
Как в рабстве ты трудился против воли, —
В тот божий день, восстав из нищеты
На светлый верх родимого Сиона,
Начнешь на нем в избытке простоты
О дерзостном владыке Вавилона
Повествовать такую притчу ты:

11

          «Как от нас истязатель исчез?
          Как у нас прекратились налоги?
          Это творчий земли и небес,
          Судия правосудный и строгий,—
Это он на врага ту надвинул грозу,
          Это он, слыша мучимых крики,
          Сокрушил нечестивца лозу
          И погибельный жезл у владыки!
А владыка тот жезл как орудье держал
          И страшил им подвластные страны,
И во гневе своем племена поражал,
Нанося племенам неисцельные раны!
И он в ярости злой налегал на своих,
          И страдали под злобным народы,
Потому что, изгнав их из лона свободы,
Он без милости гнал и преследовал их!»

12

Зато теперь земля почила
И успокоилась она:
На ней и мир, и тишина,
Над ней судьба теперь пролила
Реку веселых, светлых дней,
И радость шумная на ней!..
Как глыба мрачного тумана,
Везде развеян прежний страх,
И даже в рощах и лесах
Друг другу ель и кедр Ливана,
Шумя листами, говорят:
«Уж он сомкнул несытый взгляд,
Уж опочил он сном могильным —
И уж ничей не взыйдет меч,
Чтобы с размаха нас подсечь
И сокрушить ударом сильным!..»

13

Да, погибнул отец возмутительных чад,
От которого сыпались муки и раны!
И приходом его возмутился весь ад,
И восстали для встречи его великаны;
Все наземные князи восстали пред ним,
И все князи народов поспешно восстали,
И, объятые все помышленьем одним,
На привет пришлеца отвечая, сказали:

14

«И ты упал на лоно тьмы!
И ты изранен, как и мы!
И ты подобен нам судьбою!..
Твоя гордыня, злобный град,
Слетела в прах, низверглась в ад;
Твой рухнул труп, и к нам с тобою
Запас червей заброшен в ров[169]
Как одр тебе и твой покров!..
Но как же с неба голубого,
Как с недостижной высоты,
О сын зари, низвергся ты?..
Не ты ль, весь яд из сердца злого
Сумевши выплескать до дна,
Язвил страданьем племена?
И как же свергся ты до праха,
И как ты рухнул до земли?..
Не ты ль, яснеяся вдали,
В своей душе твердил без страха:
Взойду на небо, выше я,
И мне престол рука моя
Поставит там, над морем света,
Над верхом звездной вышины,
И после с северной страны
Я сяду на гору завета[170],
И, ставши выше облаков,
Я буду там как бог богов!..»

15

(Наземный, оставляя притчу, переходит в настоящее и говорит, обращаясь к Вавилону)
Так мыслишь ты, властитель сильный,
В чаду развратной суеты,
Но будешь в ад заброшен ты
И ниспровергнут в ров могильный
К его изрытой стороне.
И в смертосенной тишине
Твое падение как диво
Пробудит всех, и все, толпой
Сбираясь шумно пред тобой,
Тебя, пришельца, суетливо
Начнут обглядывать кругом,
И скажут мысленно потом:
«Как, неужели перед нами
Тот самый муж богатый сил,
Который землю всю страшил,
И, грозно встав над племенами,
Всех царств довольство и покой
Потряс железною рукой,
И обратил в глухие степи
Весь мир войною и огнем,
И сокрушил все грады в нем,
И тем, кто был закован в цепи
И перед ним повергнут ниц,—
Тем не отверзнул он темниц?»

16

Так будут все под толщей гробных сводов
Про пришлеца вести с собою речь.
Но там тебе с отжившими не лечь!
Да, все князья и все цари народов,
Подвластных им, покоя и любя,
Со славою почили у себя,
И каждый лег в родное гробовище,
Чтоб в нем забыть минувшей жизни труд.
К тебе ж толпой враждебники придут
И в мрачное, подземное жилище
Ворвутся все, и, перервав твой сон,
Тебя возьмут и вдруг исторгнут вон,
Как смрадное и вредное растенье,
В могильном рве растущее на дне,
Как воинов, убитых на войне,
Нечистое от крови облаченье,
Тех воинов, которых уж тела
Согнили там, где вечный мрак и мгла!..
Да, как один из этих падших воев,
Не отдохнешь в могиле мирной ты,
Затем что здесь, исполненный тщеты,
Все области и землю всю расстроив,
Ты погублял в народах без числа,—
Так не пребыть тебе, исчадье зла!..

17 Голос свыше

(обращаясь к певцам, провидящим будущность Вавилона)
Приготовьте же вы предсказаньем своим,
Приготовьте детей у него к убиенью:
За грехи их отцов не блаженствовать им,
И за злость породивших не цвесть порожденью!
Не носить на себе им величья венца!
          Их семьи упадут — и не встанут,
Да, не встанут они, расслабев до конца,
И больших городов созидать уж не станут,
И чрез то не наполнят земного лица!
(Глас становится неясным.)

18

(Вслушиваясь провидящею душою в неясные глаголы свыше, передает их во всеобщее услышание, по мере того как их принимает.)
Я воздвигнусь на них, и мой дух воспарит!
(Это к суетным — к ним — господь бог говорит.)
Я здесь имя твое погублю, Вавилон,
И остатки твои истребятся как сон,
И отростки падут, и всё семя сгорит!
(Это к суетным — к ним — господь бог говорит.)
Я его положу и его все труды
Во владенье нырков и болотной воды;
И преступный тот град, и надменный, и злой,
Весь я вымету сам разрушенья метлой,
И его никогда и никто не узрит!
(Это к суетным — к ним — господь бог говорит.)
И клянется с небес господь бог Саваоф:
«Я собою клянусь, что удел их таков!
Так и будет у них, как я мыслю о том,
И что мыслю теперь, то свершится потом!
Только время примчит воздаянья пору́.
На земле на моей я Ассура сотру,
И, отдав под удар неземному мечу,
На горах на моих я его растопчу!
И всё иго его, и всё бремя в тот миг
Я низвергну с рамен у избра́нных своих!»

19

(Размышляя о услышанных глаголах и рассматривая руку божию, простертую в небесах, как указательницу направления будущих событий, Наземный говорит самому себе)
Вот для цельбы наземных бед
Какой совещан уж совет!
Вот какова в быту природы
Та самодержная рука,
Какую кто-то сдалека
Простер на царства и народы!
Совет совещан богом сил —
И кто же здесь, в стране могил,
Сбытье решенного отклонит,
Чтоб изумить собой века?
А та рука — его ж рука,
И кто ту руку отсторонит?

1838

H. M. САТИН