Юнас Ли - Хутор Гилье. Майса Юнс

• Название: Хутор Гилье. Майса Юнс
• Автор: Юнас Ли
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1966

В издание вошли два романа норвежского писателя Юнаса Ли — «Хутор Гилье» и «Майса Юнс».

Проблема сложности, противоречивости человеческого существа — одна из основных, постоянно возвращающихся проблем в творчестве Юнаса Ли.

---

Принеся ей поднос с кофе, Лена смущенно смотрела в сторону, она, видно, понимала, что случилось неладное…

…А около пяти вернулась фрекен Раск…

Наверно, все выведала, сейчас выяснится, что она разузнала, уж это ей расскажут!

Временами в ней закипал гнев: их нисколько не трогает, что они втаптывают ее в грязь…

Прошла целая вечность, пока они шептались в комнатах…

«Хотела бы я знать, что она разнюхала, — негодовала Майса, — похоже, они растерялись!»

— Лена, вы бы приоткрыли дверь в столовую, а то у Майсы, вероятно, холодно.

Это сказала фру, и слова ее так подействовали на Майсу, что она даже задрожала: ей показалось, что они предвещают надежду на помилование.

Она, не отрываясь, вглядывалась в Грете, когда та зашла справиться насчет пальто, — не стала ли она хоть капельку благожелательней; но величественная физиономия старшей сестры была непроницаема.

Когда в столовой показалась фрекен Раск, Майса из-за своей машины метнула быстрый взгляд на ее лицо. Фрекен спокойно и не торопясь принялась убирать со стола, сняла скатерть и салфетки, сложила их на стул, открыла ящик буфета, и все это на виду у Майсы.

Перед ужином в дверях появилась фру. Она стояла так, что в тени от абажура лица ее не было видно.

— Вы сегодня не много успели сделать, йомфру Юнс, да это и понятно, — сказала она довольно дружелюбно. — Можете закончить пальто для Грете завтра. Семья мебельщика дала о вас вполне хороший отзыв…

…У Майсы словно гора с плеч свалилась… Она и передать не могла, как легко стало у нее на душе! Вот счастье, что у Транемов ей не грозит больше никакая опасность!

Все страхи позади, все прошло!..

А какая тяжесть была у нее на сердце… Правда, когда фру говорила с Леной, она по голосу ее сразу поняла, что они уже не собираются отказывать ей от дома…

А потом эта фраза: «Можете закончить пальто для Грете завтра». Значит, она все-таки не желает ей зла, фру Транем, она тоже по-своему добрая женщина…

Слава богу, теперь все позади… Теперь ей не о чем тужить. Она будто ожила, больше и думать об этом не стоит…

Надо признаться, она ног под собой не чует от радости, что все как будто обошлось… Уф, она вспомнила, какое было лицо у фру и как твердо та решила во что бы то ни стало отделаться от Майсы, чтобы спасти своего Антуна.

Нет, лучше об этом не думать — что было, то прошло.

Но с чего это вдруг они опять так подобрели? Этот вопрос снова и снова всплывал у нее в мозгу. Сколько она ни думала, она никак не могла этого понять, и от мыслей у нее голова кругом пошла…

Они же перепугались из-за Антуна, потому и решили обвинить ее в чем-то другом, чтобы избавиться от нее поскорей. Это ясно как божий день. И вдруг опять сменили гнев на милость. Неужели только оттого, что фрекен Раск не удалось узнать о ней у Дёрумов ничего плохого?

Уму непостижимо! Просто голову сломаешь!

Она будто старалась и не могла размотать запутанный клубок, не знала, за какую нитку ухватиться.

Ну, да ладно, бог с ними, теперь этому конец.

А вечером она встретится с Хьельсбергом. Ах, как легко стало у нее на душе!.. Но нет, ему она ни слова не расскажет. Если он спросит, она просто ответит, что теперь снова все в порядке, не стоит об этом говорить; не хватало еще, чтобы он думал, будто судьба ее висела на волоске.

…Только на следующее утро Майсе удалось поговорить с мадам Дёрум. Ей самой, понятно, не хотелось ни о чем расспрашивать первой; она надеялась, что та ей и так расскажет.

Мадам Дёрум была порядком взволнованна, и чувствовалось, что ей неприятно говорить о допросе, который ей учинили:

— Между прочим, приходила тут вчера эта фрекен от коммерсанта Транема. Ей, видите ли, потребовалось разведать все про йомфру Юнс и ее жизнь. Думала, поди, услышать про нее плохое, будто мы стали бы сдавать квартиру кому-нибудь непорядочному. Ну, да эта фрекен получила настоящий ответ. И я и Дёрум так ей и сказали: другую такую работящую и усердную девушку да такую скромницу еще поискать надо. А как аккуратно она выплачивает каждый месяц за комнату! Не буду же я докладывать этой богатой фрекен, что и Майсе случается другой раз задолжать за пару дней… Одним словом, кроме хорошего мы ей ничего не сказали, этой сплетнице.

…Значит, все вошло в прежнюю колею, это чувствовалось даже по Лене, которая стала необыкновенно разговорчивой и все спрашивала, не подморозило ли в Грёнланнслере и не затянуло ли утром лужи ледком.

В проходной комнате было так уютно. Короткие лучи солнца падали через окно, утренний туман уже рассеялся. Из столовой тянуло теплом от голландской печки, двери были распахнуты настежь, и все ходили и громко разговаривали, не обращая внимания на Майсу. Она снова стала как будто своим человеком.

Казалось, все вчерашнее было страшным сном!..

Вышла фру и немного постояла над Майсой, глядя, как она шьет.

— Знаете, Майса, я много думала о вас. Вчера ваша хозяйка рассказала моей сестре обо всех ваших делах. Оказывается, вы почти помолвлены с одним славным молодым сапожником с вашего же двора… Мадам сказала, что уже почти все решено. Не хватает только коротенького словечка «да» от йомфру Юнс, — улыбаясь, пошутила фру и пристально посмотрела на Майсу своими большими темными глазами.

— Если уж фру угодно знать, так, может, это и впрямь у него на уме, — рассмеялась Майса.

— И, кажется, он подумывает открыть собственную мастерскую в ближайший день переезда?[18]

— Да, он уж давно с этим носится, даже скопил сколько нужно, чтобы начать.

— Так вы же счастливица, Майса! Вы столько лет шили у нас и были так старательны и усердны. И не только мы вами довольны — все про вас так говорят… Мы с сестрой серьезно думали о вашей судьбе. Вам ведь уже лет двадцать пять — двадцать шесть, а в такие годы бедная девушка вряд ли может рассчитывать, что у нее появится много женихов. А как вам будет тяжело в старости, Майса, если вы станете жить только на то, что заработаете шитьем… Я уверена, если мы поговорим с другими семьями, где вы шьете, они тоже не откажутся принять участие в ваших делах, и мы сможем помочь вам приобрести хорошую швейную машину. Вот и будет вам с чего начать устраиваться на новом месте. Он-то твердо решил, кто будет в его доме молодой хозяйкой, — пошутила она.

Майса энергично покачала головой:

— Ну, навряд ли это буду я. Во всяком случае, большое вам спасибо, фру.

— А вот уж это неразумно, Майса. Человек вас любит — вы сами это признаете — и сможет вас содержать.

— Ах, фру, он, конечно, хороший. Я не спорю, это ясно как божий день, но только я никогда не давала ему причины надеяться.

— О чем вы, собственно, думаете, Майса? Кого вам еще нужно? Он же прекрасный работник.

Майса улыбнулась — она-то знала, кого ей нужно…

— Когда душа не лежит к человеку, из такого замужества толку не будет, — уклонилась она от прямого ответа.

— Вы говорите чепуху, Майса. Это же такая выгодная партия: каждый из вас сможет зарабатывать деньги своим трудом, и вы завоюете себе приличное положение.

— Я понимаю, что фру кажется, будто я поступаю неразумно, и у Дёрумов тоже так думают… И, конечно, мне это было бы выгодно. Но сколько я себя ни заставляю, — продолжала она, пытаясь вызвать сочувствие фру, — этот сапожник мне вовсе не нравится!

— Мне очень жаль, йомфру Юнс, что вы говорите об этом в таком легкомысленном тоне, — холодно сказала фру. — Начиная этот откровенный разговор, я надеялась, что вы более серьезны. Что ж, ничего не могу поделать. А я считала, что нашла способ выручить вас из беды. Ведь вы же понимаете, йомфру Юнс, что после ваших историй со студентами вас не смогут принимать ни у нас, ни в любом другом порядочном доме.

Снова Майсу бросило в жар, а грудь будто чем-то сдавило. Значит, все так и осталось, как было вчера, ничто не изменилось, и снова перед ее глазами будто заходили ходуном все дома, где она шила.

— Если вы не можете выйти замуж за этого студента — а вы сами говорите, что не можете, — то у вас остается единственный выход — вступить в брак с приличным, уважаемым человеком! И уж если после того, что я от вас услышала, вы хотите знать мое мнение, йомфру Юнс, — произнесла фру раздраженно, — так могу сказать вам, что не вас мне жаль, а этого сапожника. Что вы о себе воображаете в конце концов? Боюсь, вы вскружили себе голову всякими фантазиями и возомнили, что принадлежите к другому кругу… Ну вот, теперь вы знаете, как обстоят дела. Во всяком случае, в хороших домах вас не потерпят! — Фру уже собиралась выйти, но остановилась, взявшись за ручку двери. — Мне жаль, что вы не понимаете, что для вас лучше… Вы ведь такая отличная мастерица. Мне бы хотелось, чтобы вы образумились и взглянули на свое положение трезвыми глазами… Приходите завтра и обдумайте все спокойно. Я вам от души это советую, Майса! Мы неплохо относимся к вам, и нам бы хотелось, чтобы у вас все было хорошо. — Спокойные темные глаза фру участливо глядели на Майсу.