Вадим Григ - Ходи осматриваясь

• Название: Ходи осматриваясь
• Автор: Вадим Григ
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019727-6

Ваш лучший друг обнаружил свою любовницу УБИТОЙ У СЕБЯ ДОМА — и в панике решил избавиться от ее трупа. Ужасно? Но… возможно. А вот что делать, если через три дня исчезает уже САМ ВАШ ДРУГ?

Милиция не должна ЗНАТЬ НИ О ЧЕМ, потому что поверить в вашу историю она все равно не сможет. Остается одно — НАЧАТЬ СОБСТВЕННОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ Попытаться не просто связать воедино два нелепых, страшных дела, но и найти в запутанном клубке противоречивых, нестыкующихся и совершенно бредовых совпадений ту единственную нить, что способна привести к разгадке происходящего.

…Слишком много вопросов.

…Слишком много подозреваемых.

…Слишком много людей, готовых на все, чтобы не дать Вам узнать ИСТИНУ!..

---

— А с ней-то как? — махнул я в сторону двери. — Вы и вправду собираетесь ее отправить? Однако тогда нам вообще не на что будет опереться.

— Да, я лично сам провожу и посажу ее в самолет. Думаю, это самое разумное. В таком состоянии проку от нее здесь никакого. А вот оттуда она нам может принести большую пользу. Пусть подымет бучу и поставит на ноги германское правосудие. Если немцы подадут голос, наши тоже зачешутся, и труднее станет замять. Утром я обстоятельно расспрошу ее и запишу на кассету. И составим заявление в прокуратуру — об эксгумации. Для затравки нам хватит пороху. А дальше…

— А дальше будем ждать помощи из-за бугра, — съязвил я. — Забавно, правда? Представитель нашей родимой власти в борьбе с внутренним злом уповает на поддержку внешних сил.

— Ладно, насмешник, — хмыкнул он. — Топай-ка в кроватку. Давай-давай, выметайся.

13

…Я бежал во всю прыть, как затравленный заяц. В боку пронзительно кололо, глаза заливало соленым потом, нарастающей болью раздирало виски. Они догоняли меня — медленно, но неуклонно. Курлясов и этот стриженный ежиком. И беспорядочно метали кирпичи. Господи, как они умудрились развить бешеную скорость с таким грузом за пазухой. Тяжелые бруски падали все ближе и ближе, взрывались и обжигали икры мелкими осколками. Это была бесконечно пустынная улица, клубящаяся дымным маревом, с заколоченными крест-накрест окнами и подъездами. «Милиция!» — взывал я беззвучно: голос закатился куда-то в утробу и мерзко урчал в желудке. И никакой милиции. Как всегда — когда нужно, их нет — как всегда. В тумане вырисовывался одинокий фонарный столб. Я вцепился в него и закарабкался вверх, ломая ногти и обдирая колени, пока не запутался в проводах. Охотники уже достигли подножия и закружились в каком-то сумасшедшем плясе, истошно дудя в переливчатые манки. «Дудите, дудите до посинения, — бормотал я в отчаянии. — Черта с два я слезу». Но чувствовал, что соскальзываю, что руки уже не держат. О черт! Крепись, Рогов, крепись…

Со скрипом разняв веки, я невидяще уставился в потолок. Кисти онемели, плечи точно стянуло железным обручем. Прошла минута, прежде чем в мозгах немного просветлело и я уразумел, что выбрался из идиотского сновидения и лежу в своей постели — весь мокрый, разбитый и одуревший. Но манки продолжали надрываться. Я приподнял чугунную голову с влажной подушки. И сообразил: кто-то немилосердно терзает дверной звонок. С трудом, по кусочкам собрав себя в некое устойчивое тело, я сполз с кровати и потащился в коридор.

За порогом стояла милиция. Одного я узнал сразу же: наш участковый, юный лейтенант лет двадцати двух — двадцати трех. Другого, постарше чином на звездочку и возрастом годков, наверное, на десять, лицезрел впервые. Я кивнул, приглашая, и невежливо буркнул:

— Который час?

— Около девяти, — без смущения ответил незнакомый офицер. — Извините, если разбудили. Но дело срочное. В двенадцать вас хочет видеть старший следователь прокуратуры.

— Зачем? — удивился я, но тотчас ощутил, как по коже поползли холодные мурашки.

— Мне неведомо. Там вам объяснят. Вот, пожалуйста, повесточка.

Я взял серый листочек, бегло проглядел и пожал плечами:

— Вы что, намерены меня туда препроводить?

— С чего это? — вздернул он тонкие, почти женские брови. — В этом, полагаю, нет надобности. Думаю, вы сами доберетесь.

Не дожидаясь, пока они войдут в кабину лифта, я затворил дверь. И встревоженный, замешкался в коридоре. Что бы это значило? Единственное, что лезло на ум, — моя ночная боевая вылазка. Похоже, Шахов как в воду глядел: она обернулась-таки скверным, если не роковым, исходом. Неужто действие газа оказалось непредвиденно серьезным? Или дело в кирпичной добавке Курлясову — наверное, не следовало добивать его. Сон в руку, кисло усмехнулся я и удрученно поплелся в комнату.

Помучившись минут пять, я окончательно проснулся и позвонил Шахову.

— Чего тебе не спится, супермен? — бодро отозвался он.

— Уснешь тут, — посетовал я угрюмо. И рассказал о визите нежданного посланца правосудия.

— Ладно, — подумав недолго, сказал он. — Иди. Что сейчас гадать. На всякий случай я кое с кем свяжусь. У нас рейс в шестнадцать десять. Мы все зашились в делах. Вернусь — доложишь.

«Доложишь», с натянутой иронией повторил я про себя, опустив трубку. Если смогу доложить. Если меня не запрут в каком-нибудь уютном подвальчике. Я забрался в ванну, привычно ошпарился и остудился. Потом, всыпав в джезвейку прорву кофе, приготовил крепчайшую, сверхгорькую отраву и уже приступил к бритью, когда ожил телефон, перекрыв умиротворяющее жужжание «брауна». Я рванулся в гостиную, предположив, что это Шахов спешит уже чем-то меня утешить. Однако услышал совершенно незнакомый девичий голос:

— Господин Рогов? Вас беспокоят из «Универс-банка». С вами будет говорить господин Таги-заде Ашфар Гейдарович.

Ба, насторожился я, это что еще за номера? Сам большой босс, один из хозяев, возжаждал вдруг со мной пообщаться. Тоже в связи с наскоком на охотничий домик?

В трубке раздался приятный, чуть хрипловатый баритон.

— Дравствуйте, — с легким кавказским акцентом произнес большой босс, проглотив букву «з». — Я хотел бы с вами встретиться. Нам надо кое-что обсудить.

В памяти всплыл крупный черноволосый мужчина: мохнатые брови, красиво изогнутый, орлиный нос — он ли? Тот, кому не понравилось мое назойливое внимание к Дарье там, на погосте?

— Вы меня слышите?

— Слышу, — откликнулся я наконец. — Только, простите, не понимаю.

— Я хотел бы с вами встретиться и кое-что обсудить, — повторил он с приглушенной досадой.

А почему бы и нет, подумалось вдруг? Всякое может всплыть в таком разговоре. Хотя едва ли, слишком уж матерый игрок, зря, конечно, карт не раскроет никогда. И однако же что я теряю?

— Не понимаю, — опять усомнился я вслух. — О чем и зачем?

— Приезжайте к нам в офис, — продолжил он, точно не слыша. — В любое удобное для вас время.

— Ну нет, — категорически отверг я. — Если мы встретимся, то исключительно на открытой площадке. Где-нибудь после двух. — И ввернул как бы ненароком: — В двенадцать меня ждут в прокуратуре.

— В прокуратуре? — протянул раздумчиво мой собеседник. И нелепо спросил: — А зачем?

— Наверное, по тому же вопросу, по какому и вы хотите со мною встретиться.

— Послушайте! — вскинулся он, но осекся и спустя пару секунд отчеканил: — Хорошо. Говорите, где и когда.

— Площадь Пушкина подойдет? Постараюсь успеть к трем часам. Если, разумеется, не произойдет никакого ЧП.

Он буркнул: «Хорошо», — и отсоединился. А я закурил и погрузился в бесплодные размышления. Странное дело, упоминание прокуратуры как будто сбило его с толку и даже несколько напрягло. Или они вообще никуда и ни о чем не заявляли? Но в таком случае, чем обусловлен неожиданный вызов? И эта встреча — стоило ли мне на нее соглашаться? О чем пойдет речь? И как мне держаться? Потом внезапно ожили картины бредового сна, и сердце защемило от неприятных предчувствий. Я посмеялся над собой: теперь вот, как мама, начну расшифровывать фантасмагорические видения утомленного рассудка. В конце концов, я действительно просто устал. Поспать мне удалось всего-навсего три с половиной часа — отсюда и всякие ужастики и беспричинная тревога. К черту, не стану больше преждевременно тужить мозги — и долой разных пляшущих человечков.

Ровно в двенадцать я вошел в кабинет старшего следователя прокуратуры. Высокий подтянутый блондин — наверное, мой ровесник — встретил меня на диво приветливо. Он даже вышел из-за стола и, широко улыбаясь, крепко пожал мне руку — без нарочитого жима, но так, чтобы я ощутил силу цепкой узкокостной ладони. Его можно было принять за интеллигентного учителя гимназии: тонкое удлиненное лицо со слегка впалыми щеками, глубокие залысины, расширяющие и без того внушительный лоб, серебристые очки на прямом, чуть заостренном носу. За толстыми стеклами глаза как-то расплывались, придавая ему несколько рассеянный вид, но я почувствовал, будто они разом вымерили меня, хватко и вдумчиво.

— Афанасьев, Григорий Алексеевич. Ваш тезка, — тепло представился он, хотя и по повестке, и по дверной табличке я уже знал, как его величают. — Слышал про вас много хорошего. И читал, с удовольствием, скажу, читал.

Он и дальше повел себя странновато — точно пригласил меня на чашку чая: поспрашивал о здоровье, настроении, о работе. Я не знал, что и думать. «Не очень-то полагайся на мое всемогущество,» — пошутил Шахов. Всемогущество — не всемогущество, но, видимо, звонок именитого депутата что-то да значит. Хотя, возможно, я грешил: может, это следователь вообще был таким мягким и сердечным по натуре? Или это у него просто наработанная следовательская метода, индивидуальный подход, так сказать? Я стоически ждал, не выказывая нетерпения, но не расслабляясь.