Елена Сулима - Московские эбани

• Название: Московские эбани
• Автор: Елена Сулима
• Жанр: Детектив

---

- Скорее, как зовут бабушку? - пронеслась она мимо соседки, открывшей дверь.

- Какую бабушку, какую бабушку? - недоумевала соседка, сама уже давно прабабушка. - Бабушка давно умерла, - догадалась, спеша за Викторией к балкону. - Там теперь молодая поселилась. Да что вы делаете?! У меня же балкон заклеен! Но услышав в ответ - короткое: "Газ", - помогла отодрать дверь балкона.

Виктория, даже не вспомнив, что боится высоты, даже не оглядываясь на эту высоту, по карнизу балкона перелезла на другой.

- Там Зина. Зинка теперь-то живет. Вот мученица-то! Ой!.. Что ж наделала-то мученица! - неслись ей вслед причитание соседки.

- Скорую вызывайте! - Виктория, разбила стекло, просунула руку сквозь раму и открыла балконную дверь Зинаиды.

Свет включить не решилась, и пошла, натыкаясь на предметы, опираясь о стену. Не дыша, вышла в коридор, вошла в кухню - там распахнула окно. Увидела абрис газовой плиты. Все четыре конфорки включены, но не зажжены. Она выключила их и оглянулась - маленькая женщина словно спала, сидя на табуретке. Руки на столе, в них лицо, как в гнезде. Виктория встряхнула её за подмышки и поволокла в коридор. От газа кружилась голова. Пока волокла, спотыкалась об игрушки, детские ботиночки. "Дети! На них не хватит сил!" вспыхнула мысль. Виктория скинула на пол коридора обмякшую самоубийцу, подбежала к входной двери, в которую глухо ломился Вадим. Распахнула её.

- Тащи её ко мне! - просипела, боясь вздохнуть отравленного воздуха, и увидела, как отпрянул Вадим, лицо его побледнело, вытянулось в гримасе брезгливости и страха.

Но некогда!.. Виктория уже неслась в комнаты, где должны быть дети. Глаза её привыкли к темноте, абрисом различая мебель. В первой комнате она никого не заметила. Распахнула окно, бросилась в следующую и почувствовала предательскую мягкость в суставах, все тело её было готово обмякнуть и сползти по стене. "О нет!" - Оттолкнулась спиной от стены. На детской кроватке спал вроде бы ещё живой ребенок.

Девочка у нее, дочка! - кричала через шерстяной платок, соседка.

"Кажется, соседку зовут Марья Ивановна" - с плывущим сознанием Виктория переложила ей на руки маленькое тельце лет трех, а быть может и пяти. Глотнула свежего воздуха из окна и снова бросилась в комнату. Но там больше никого не было.

Скорая приехала нескоро.

Когда соседи, понабежавшие в столь поздний час, откачали их совместными усилиями, словно утопших. Женщина и её дочь начали приходить сознание.

Причитание Марьи Ивановны: "Преступница. Ладно, себя, за что ж дитё-то порешила?!" - пилили душу Виктории.

- Если вы скажете врачам, что это было самоубийство - её посадят, обрела трезвость Виктория, когда плотность их укоров стала невыносимой: Девочка останется сиротой. Скажем, что все это случайная оплошность. Мать была... - Виктория не договорила, - подумав о предсмертной записке, побежала в злополучную квартиру. Воздух проветрился. Включила свет.

Боже, как переполняет жилище ненужными вещами бедность! Всюду, по полу коридора, детские игрушки вперемежку с обувью, в углах комнат груды детской одежды, видимо отданные за ненадобностью такими же, как и хозяйка, матерьми-одиночками. Но, увы, эта нищенская круговая порука не спасла. На кухне не было продуктов. Не было их ни в холодильнике, ни на столе, лишь в мойке: тарелки да кастрюлька со следами манной каши. Записка оказалась прилепленной жвачкой к входной двери. "Все равно мы никому не нужны".

Виктория сорвала записку и порвала на мелкие клочки.

С возвращеньицем вас! - Увидела впритык опухшую от сна ли, похмелья физиономию соседа.

- Какая женщина! Какая женщина! Только в Париж! - Слышался глуховатый тембр Вадима из её квартиры. Он носился броуновским движением, ни в чем не принимая участия, мешаясь на пути идущим за стаканом ли воды, мокрым полотенцем...

- Я... я больше не могу!.. Не могу этого видеть! - Бубнил под нос Вадим, чувствуя себя здесь совершенно никому ненужным, и хватал, Викторию за руки, тряс их, и сам сотрясаясь в тихой истерике: - Ты можешь все! Все! Какая ты!.. Т-только в Париж!

Она смотрела на него, словно не видя и, стряхивая его руки со своих запястий, продолжала сем-то заниматься. Он вставал у неё на пути. Она отодвигала его, словно предмет. А тем временем между ними шмыгали и верещали соседки, врачи осматривали отравившихся.

- Только в Париж! - и смолк, понял, что выглядит глупо, насупился, возбужденно заходил по коридору взад вперед.

Врач спросил - есть ли сопровождающие в больницу. Впрочем, что это были за врач?! Юноша и два ещё более юных санитара.

Капельницу! Капельницу! - требовала Виктория, сопровождая в машине скорой помощи ребенка.

- Подождите, - сохранял спокойствие молодой пухлощекий врач, - Что вы так нервничаете? Привезем их в больницу, там разберутся. Мы же не знаем какая у них группа крови.

- Гоните физраствор! - грубо потребовала она.

- Я, между прочим, второй Мед оканчивал - неуверенно, как бы предлагая представиться, сказал врач.

- Очень приятно. Так... подушка с кислородом у вас все-таки оказалась. Сколько стоит ваш физраствор?! Не в цену же жизни?!

- А вы где учились?

- В Рио-де-Жанейро - не моргнув и глазом, сморозила чушь Виктория, но тут же появился физраствор. Заработали капельницы.

ГЛАВА 2

В час ночи Виктория вернулась домой и обнаружила в своей постели мирно спящего Вадима. Как член языческой системы мировосприятия, которая пропитала её вместе с тропической влагой за время жизни в весьма странных странах, даже для русского, не обделенного фантазией, человека, она застыла над ним вычисляя - какой у него бог и что он позволяет ему, а что запрещает. И вдруг поняв, что дело не в богах, а в их отсутствии, взорвалась примитивно по-женски, вспомнив свои типичные мытарства русской женщины ещё раньше, в глубоком, почти забытом прошлом, но здесь же - в России:

- Наглец! - она сорвала с него одеяло.

- Ты что? - уставился на неё непрошеный гость так, словно это она обнаглела и выгоняет его среди ночи из собственной постели.

В немом изумлении она смотрела на него. Он натянул на себя одеяло и, отвернувшись к стене, спокойненько засопел.

Виктория вырвала подушку из-под его головы.

В ответ Вадим ухватился за уголок подушки, потянул, перехватил её за локоть и потянул на себя уже не подушку, а саму Викторию.

Она упала на постель рядом с ним, он обнял её свой мошной ручищей и, прижав к подушке, пробурчал:

- Спим до девяти. Я будильник поставил. Не буди меня больше.

Чуть не задохнувшаяся Виктория взбрыкнула ногами, вырвавшись из удушливого мужского плена, вскочила:

- Ни черта себе - продюсер! Да ты лазутчик какой-то по чужим постелям! Ты что?! Или ты разыгрываешь фильм "С легким паром"?!

- Ничего я не разыгрываю. Я спать хочу.

- Но почему в моей постели?!

- Потому что я понял, что тебе нужен мужчина. - Пробурчал он свою привычную фразу любителя случайных знакомств и, положив огромную пухлую ладонь под щеку, закрыл глаза, и ровно засопел.

- Ничего себе - заявление! Только мужчины мне ещё и не хватало! У меня и без того проблем по горло!

- Нет. Нет у тебя никаких проблем. Ты же - х-художница. Какие у тебя могут быть проблемы?..

Он резко сел перед ней. Всклокоченный остаточный пух волос на голове, растрепанная борода, осоловелый взгляд...

- О боже! - воскликнула она на низких нотах, - Вы вроде бы не пьяны. Но почему вы так бесцеремонно вторгаетесь в мою жизнь?! Неужели вы не поняли, что до меня дошло, что вы не профессионал в картинном бизнесе. Что вы притащились ко мне из любопытства!.. От нечего делать, черт возьми! Из-за авантюризма, если хотите. А может быть и на спор со своими собутыльниками?..

- Нет. Из авантюризма может быть... но чтобы я да на спор!.. Что бы я на спор!.. Никогда!

- Но я же помню! Я помню, как я сидела в кафе, ваш приятель окликнул меня и пригласил за ваш столик. Я помню этого типа ещё по прошлой жизни, как неуемного бабника! Я бы раньше никогда и близко не подошла к нему, но тут мне показалось, что прошло столько лет, и он мог измениться...

- Ты не производишь впечатления моралистки! Ты смотришься как истинно свободная женщина! Ну... не теряйся! У тебя есть шанс заполучить мужчину. И ещё како-ого!.. - самодовольно воскликнул он.

И она едва увернулась от его загребающего жеста.

- Придется расставить точки над "и". Я хотела бы донести не только до вашего слуха, но и до сознания, что мир людской весьма разнообразен...

- Вот как?! - Он окинул её серьезным взглядом, показывая, что понимает, насколько безнадежна женская серьезность.

- ...но, к сожалению, способы получения удовольствия у человечества весьма скудны, - продолжала она, словно читала лекцию, не замечая несоответствия между абстрактным слушателем и слушателем в трусах, майке, пышущим теплом сытого, сонного тела. - Когда мир радостей людей путают с миром животных радостей, становится непонятно, что же есть человеческое. Я умею получать удовольствия, не занимаясь удовлетворением примитивных физиологических потребностей, поэтому составить вам компанию в разврате не могу.