Сергей Саканский - Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 12

• Название: Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 12
• Автор: Сергей Саканский
• Жанр: Контркультура

К великому нашему сожалению, количество слов начинающихся на «не» изрядно увеличивается, ибо Яша и Серега переживают не самые лучшие времена своей бурной жизни.

Новый рассказ об Арабатской стрелке говорит о том, что повествование переходит к следующему этапу, где будет еще больше буха, стопа и стюпа, к которым, как мы видим, примешивается самый настоящий буп.

---

Серега сказал:

– А какой же он человек – первый?

Ченчина сказала:

– Нет. Но и далеко-далеко не последний.

Тут Сереге пришла в голову мысль: а не к мужу ли своему его эта ченчина ведет? В таком случае, в этом донжоне и произойдет очередной Серегин невыеб.

Серега сказал:

– А где твой муж – не в донжоне ли он?

Ченчина сказала:

– Нет. Он с другими, тоже не последними людьми, пошел купаться в ночное море. А уж если они пошли, то это надолго.

Серега сказал:

– Тогда давай, двигай. Быстрей иди по направлению к донжону.

И стал Серега эту ченчину в буквальном смысле по склону горы на руках нести, как жертвенного агнца к алтарю.

И вот, пришли они в донжон, поднялись туда, где ченчина с мужем жила, и начал Серега эту ченчину раздевать и разувать. Снял Серега с нее штаны, трусы, кофту какую-то и бюстгальтер. Нагнулся и снял кроссовки с носками. Подумал немного и снял обручальное кольцо. Ибо негоже с замужней ченчиной жаворонков в ее обручальном кольце творить. И вот стоит она перед ним вся разутая и раздетая.

И говорит:

– Серега. А не пойти ли нам бухнуть?

И тогда Серега снова одел ее и обул, надел на нее сначала трусы, потом бюстгальтер, кроссовки с носками, потом штаны и какую-то кофту. И увенчал все это обручальным кольцом.

И спустились они во двор донжона. Стоит ли говорить, как был потрясен Серега тем фактом, что в экспедиции еще остался бух.

Это и понятно: ведь первые люди этой экспедиции бухали, разумеется, отдельно от всего коллектива, от вторых и третьих людей, именно – во дворе донжона. И совершенно естественным оказался тот факт, что когда в общей фляге совершенно кончился бух, и все стали эту флягу трясти над пустым стаканом, в донжоне еще этот бух оставался, между прочим, почерпнутый, как понял Серега, из той же фляги и разлитый по трехлитровым банкам.

Итак, одну из этих банок большие люди с собой на море унесли, где они купались, естественно, побухивая. Другая банка была уже пуста и стояла под столом. А вот в третьей банке было еще литра полтора бухла.

Кроме того, на столе, среди всяких овощных объедков, стояли недопитые стаканы. Как Серега прикинул, всего буха на этом столе, сымпровизированном во дворе донжона, было около двух литров. Если учесть, что в пелвис пьяная ченчина могла выжрать не более полулитра, то Сереге доставалось все остальное, а именно – порядка полутора литров бухла.

Если же ченчина захочет пить с ним поровну, то все равно Сереге достанется больше, поскольку делить они будут банку, а Серега будет еще и из недопитых стаканов бухать.

Я бы на месте Сереги так долго не рассуждал, а просто взял, да и немедленно выпил, как Веничка. Но Серега не торопился: он растягивал удовольствие предвкушения, как это он всегда делал.

Да и торопиться ему было, как он считал, некуда, ибо с высоты крепостной стены, в смутном звездном свете видел, как внизу, на море, купаются достойные, первые люди экспедиции. И, как он понимал, пока они соберутся, да наверх залезут, он успеет выбухать здесь всё до последней капли, а потом еще, если захочется, и ченчину отфачить.

Как же он ошибался! Едва подойдя к столу и протянув руку к банке, он услышал какой-то шум, и чей-то властный голос сказал:

– Не трожь банку.

Серега повернулся на голос и увидел какого-то чувака, по виду – учителя физкультуры. Серега сказал:

– Почему же не трожь? Очень даже и трону.

И немедленно налил себе из банки полный стакан.

Но тут этот странный чувак подскочил Сереге и выбил у него из рук стакан. Это было неслыханным преступлением, пролить бух на землю. Это у нас приравнивается к библейскому греху Онана, который проливал на землю семя свое.

Серега очень обиделся на чувака и решил дать ему по фейсу. Но тут между ними встала ченчина и защитила чувака своей тощей грудью.

Она сказала:

– Не фейсуй его. Это мой муж.

Ченчина явно хотела выслужиться перед мужем, грудью его от Сереги защитив. Но разъяренный муж отшвырнул эту довольно легкую ченчину прочь и встал перед Серегой, уперев кулаки в бока, как лист перед травой.

Тут Серега понял, что ему надо уходить. С чуваком, который просто не хочет дать ему бухнуть, учитель физкультуры, Серега справился бы даже с такого бодуна, в котором он в тот час пребывал. Ибо Серега кабан еще тот, как и я, Яша. Но вот с чуваком, который ворвался в донжон, словно Отелло, бросив своих товарищей на берегу, ибо думает, что здесь уже фачат его жену, справиться с бодуна невозможно. Даже кабан тут неприменим.

И тогда Серега принял самое мудрое решение. Прошмыгнув под грозящими ему кулаками чувака, он быстро покинул территорию донжона, откуда ему вслед доносились ужасные проклятия, впрочем, адресованные не ему, и громкие шлепки.

То чувак, далеко не последний в экспедиции, фейсовал свою невинную жену.

Все это происходило именно тогда, пока я лежал неподалеку от пустой сорокалитровой фляги и думал о разных мучительных вещах: о завтрашнем розбухе, об Иисусе Христе и, конечно же – об Арабатской стрелке.

Арабатская стрелка как основной вопрос философии

Как известно, основной вопрос философии заключается в том, что первично – материя или сознание? Основной же вопрос лично нашей жизни в том, может ли человек пройти Арабатскую стрелку, побухивая?

Разберемся. В чем суть нашей мечты? Главное в нашей мечте то, что мы должны идти по Арабатской стрелке, побухивая. С собой мы не будем ничего нести. В руках должны быть стаканы, иногда – Беломор, и больше ничего. Возможно, за спинами у нас будут легкие, почти не заметные рюкзачки, литра по три, но не более.

Вторым решением могут быть специальные аппараты, которые мы видели на Олипиаде-80. Там, по всем олимпийским объектам ходили какие-то молодые люди, похожие на космонавтов. За спинами у них висели баллоны, а из-под мышек торчал кран, откуда они и наливали желающим утолить жажду.

Наливали они, конечно, не бух и не пиво, а фанту. Но мы с Серегой, внимательно осмотрев эти аппараты, повертев чувака-космонавта так и сяк, поняли, что подобные аппараты могли бы нам пригодиться на Арабатской стрелке.

Вот, идешь себе по песчаной косе: одна рука свободна, в ней Беломор, когда куришь, или же просто – энергично жестикулируешь ладонью, оформляя беседу, ногой пинаешь всякие вынесенные морем бессмысленности, в другой руке стакан, а справа вода и слева тоже вода. Время от времени суешь руку со стаканом под мышку, мизинцем нажимаешь потайную кнопку, и в стакан тебе бух журчит. И вытаскиваешь ты из-под мышки уже полный стакан.

Когда же в баллонах бух кончается, то кто-то незаметно подходит сзади – ченчины, нами для этой миссии подписанные, или там – какие-нибудь чуваки-небухи, или, допустим, с вертолета шлангом нас заправляют, как истребителей. А мы идем, побухивая, мирно беседуя, как древние греки, и ничего нам не надо.

Серега сказал:

– Что в философском вопросе Арабатской стрелки главное?

И сам себе ответил:

– Главное, это идти, да так, чтобы слева было Азовское море, а справа – Сиваш. Но так ли это важно, что Сиваш будет справа, а Азовское море – слева?

И снова сам ответил:

– Не так важно. Всё может быть и наоборот, если по Арабатской стрелке обратно идти. А зачем нам по Арабатской стрелке обратно идти, что от этого изменится?

И снова сам себе ответил, поскольку я ему ответить не мог, ибо уже давно Нина кричал:

– Ничего не изменится. Главное в нашем деле – это чтобы слева была вода и справа – тоже вода. Предлагаю. Будем ходить по Арабатской стрелке туда сюда, периодически возвращаясь на станцию Валок и закачивая заспинные фляги, и нам все время будет казаться, что мы по Арабатской стрелке идем.

Сказав так, Серега прокричал Нина и умер, и приснился ему очень странный сон. Снилось, что мы разбогатели от перепродажи всяких трусов и лифчиков, купили яхту, и вдоль Арабатской стрелки на яхте плывем. А по самой Арабатской стрелке тоже Серега с Яшей идут, и мы к тем, другим Сереге с Яшей, время от времени подплываем и бух им в баллоны шлангом закачиваем. И себя на яхте – тоже не забываем.

Впрочем, потом у Сереги стрём начался: снилось ему уже, что мы, не разбогатев от перепродажи всяких трусов, лифчиков и презервативов, на своей яхте плывем, а бупом на чьей-то чужой яхте едем.

Как мы в первый раз бупом ехали

Буп – это всего лишь частный случай буха, и ехать бупом отличается от ехать бухом лишь тем, что на бухе момент проникновения в транспортное средство в памяти не откладывается.

Рассказывают, что когда мы с Серегой в 1980-м году в Харьков из Тулы бухом приехали и на харьковском вокзале отслипились, бодун на нас напал знатный.