Джорджия Ле Карр - Соблазни меня (ЛП)

• Название: Соблазни меня (ЛП)
• Автор: Джорджия Ле Карр
• Издательство: Hewlett-Packard
• Жанр: Эротика
• Год: 2014

История Джули.  Лана Блум считает, что она завоевала своего мужчину и обошла его вероломную бывшую, она не имела права больше ошибаться. Пройдет ли все гладко в этот великий важный день, который переполнен таким количеством смешанных чувств? Всю свою молодую жизнь, Джули Сугар мечтала только об один мужчине, но он смотрел на другую. Когда Джулия получает приглашение стать одной из подружек невесты на свадьбе своей школьной подруги, Ланы, она не может упустить возможность встретиться с ним снова, даже если это означает, что она скрывает свою шокирующую тайну от подруги. Когда все идет не так, как она планировала, таинственный и умопомрачительно красивый Вэнн Вульф, предлагает ей осуществить ее мечту в самых удивительных вещах: частные уроки с ним в искусстве обольщения. Двенадцать сеансов, три раза в неделю. Итак, кто же кого соблазнит?   Книга содержит сексуальные сцены и цензурные выражения, 18+

---

Она моя прекрасная любовь. Я чувствую тяжесть на сердце. Почему не я сказал ей? Меня все время что-то удерживало, и я даже знаю что. Да, я точно знаю, что.

Я наклоняю голову и говорю:

— К вашим услугам.

— Почему ты не сказал мне?

Я пожимаю плечами, потому что рассказать ей, означало сделать себя полностью беззащитным, уязвимым.

Она неожиданно ярко улыбается и устремляется в комнату.

— Это уже не имеет значения, потому что сегодня я поняла, что люблю тебя, — говорит она взволнованно.

Я столбенею, я по-настоящему цепенею, потому что теперь я точно знаю, причину, по которой никогда не сообщал ей, кто я. Но на удивление быстро я оттаиваю и прихожу в себя, не испытывая боли. Может быть, позже. Определенно позже, я буду вспоминать ее слова и думать о том, как бы я хотел, чтобы они были правдой. Сейчас я похож на мужчину, который заталкивает внутрь львиный рык, готовый вырваться из моей груди. Страдания настолько велики, как будто кто-то подгоняет их кнутом, но странное без эмоциональное состояние берет верх надо мной, я не чувствую ничего, но главное я не чувствую боли. Я всегда знал, что эта боль не сильная, но что она может быть такой поверхностной? Даже я не ожидал такого.

— Почему? Потому что я не из семьи прислуги, как ты думала первоначально, поэтому ты решила, что меня любишь, — мой голос звучит с сарказмом, я никогда не слышал его таким. Слишком многое она во мне пробудила.

Она хмурится, ее лицо становится совершенно белым.

— Ты слышала нас. Я направился к тебе на свадьбе, но услышал, как пренебрежительно ты отзывалось обо мне, думая, что я сын прислуги, я ушел.

Она облизывает губы, и ее глаза полны отчаяния. Я смотрю на них совершенно спокойно, испытывая лишь любопытно. Как далеко она готова зайти?

— Ты все неправильно понял, — умоляет она. — Я полюбила тебя прежде чем поняла, что ты брат Блэйка.

Я недоверчиво приподнимаю бровь.

— И для этого я приехала к тебе, чтобы сообщить об этом, — ее голос поднимается, начиная звенеть, и слышатся нотки отчаяния.

Я ничего не говорю, потому что мне нечего сказать. Я бы очень хотел, чтобы она полюбила меня таким, каков я есть, а не из-за фамилии моей семьи. Но вот уже несколько недель я живу исключительно этими иллюзиями. Я так надеялся, что она нечто большее, чем все остальные, и что она могла бы стать нечто большим для меня. То, чего я больше всего боялся произошло.

— Поверь мне.

— А что насчет Джека?

— Сегодня днем я точно поняла, что не люблю его и поэтому пришла к тебе.

— Какое удивительное совпадение.

— Я говорю правду, Вэнн... я имею в виду...Куинн.

Вау, а она действительно прекрасная актриса.

— Не называй меня так.

— Почему ты не хочешь быть известным, как Баррингтон?

— Потому что я хочу быть признанным художником исключительно из-за своего таланта, а не из-за моей фамилии и наследства, — на самом деле, я никогда не скажу ей настоящую причину, из-за которой я не хочу ассоциироваться с этой фамилией.

— Я люблю тебя.

Я смеюсь.

— Ну, я не знаю. Мы хорошо провели вместе время и теперь все кончено. Я уезжаю в конце недели.

Она отступает назад, как будто я ударил ее, и ее глаза становятся просто огромными. Она права, они действительно не зеленые, в них есть золотой и коричневый цвета, зелеными они становятся только, когда она испытывает страсть, наполняющую ее тело.

— Ты уезжаешь? — на выдохе спрашивает она. Это уже не похоже на актерскую игру, она действительно шокирована, потому что не ожидала такого поворота.

— Ага. Я закончил здесь.

Несколько секунд она просто молча смотрит на меня, стоя с открытым ртом. Я жажду рвануть к ней и заключить ее в объятия, но я не двигаюсь с места. Я в упор смотрю на нее, на мою прекрасную сладкую девочку. Она резко разворачивается и бежит к двери, и выходит, не хлопая, а тихо прикрыв ее за собой.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, мои мысли в полном беспорядке. Какая-то часть меня советует кинуться за ней и вернуть ее, и пусть все продолжается, как было. Но другая часть — знает, что вернуть уже ничего нельзя, не будет ничего, как было раньше, потому что она теперь знает кто я, поэтому у нас будет просто жалкое подобие того, что я действительно хотел бы иметь. Все к лучшему, уговариваю я себя. Я не хочу, чтобы она притворялась, что любит меня, я не хочу находится в тени, отбрасываемой Джеком. У меня в голове начинает звучать песня —

«Мама, возьми у меня этот значок,

Я больше не могу его использовать...

Становится темно, слишком темно, чтобы увидеть...

Такое чувство, что я стучусь в небесные врата…

Тук... тук... тук...»

Звонит телефон.

Я отвечаю и слушаю, как Блейк сообщает, что приказал моему торговому агенту Круа, поставить минимальную цену на картины: маленькие картины — £150,000, побольше — £250 000. Эти головокружительные цены... от самонадеянности захватывает дух.

«Abyssus abssum invocate» — бездна бездну призывает (Музыкальный альбом – Behemoth

Дата выпуска: 16 мая 2011 г.).

Опять срабатывает утверждение, что деньги решают абсолютно все. Я вспоминаю «Крик» Мунка. Его ужасное видение, основанное на глубокой проницательности, заставляющее содрогаться от отчаяния человеческой сущности, свелась к ценнику: 120 миллионов долларов. Неискренность картины, заморозила меня тогда, и этот же озноб, я чувствую и сейчас. (Имеется в виду картина Эдварда Мунка «Крик» (1895), которая ушла за $ 119 922 600 на торгах в Сотбисе импрессионистов и современного искусства, 2 мая 2012 года финансистом Леоном Блэком.)

Наверное, раньше я бы взорвался и сказал бы брату отвалить, не лезть в мои дела. Но сегодня мне было все равно, меня это не сильно волновало.

— Их никто не купит по таким ценам, — тихо говорю я.

— У нас уже есть покупатели за такую цену.

Мы молчим, каждый видно думая о своем.

— Ты художник, я — бизнесмен. Позволь мне решить, за какую цену их можно продать. Понимание ценности — это главное. Может Баррингтон желает приобрести всю коллекцию...

— Ты ее еще не видел.

— Она хороша?

— Это лучшее, что я создал в своей жизни, — потому что спал со своей музой.

— Для меня этого достаточно.

— Тогда, увидимся завтра в семь тридцать?

— Да, до встречи.

— Ах, ты должен будешь отвезти Джули домой.

И вдруг боль ударяет мне прямо в солнечное сплетение. Ох, черт побери, вот эта боль и пришла.

— Хорошо.

— Вот и отлично, потому что я пообещал Лане, что договорюсь об этом. До встречи.

Я с размаха ударяю телефон о стену, он разбивается на мелкие кусочки. Я стою спиной к стеклянной стене и оглядываюсь вокруг. Здесь я был по-настоящему счастлив. Медленно иду на кухню, открываю холодильник. У нее есть определенная привычка, оставлять недопитый стакан апельсинового сока в холодильнике. Я хочу прикоснуться к отпечатку губ, который сохранил это стакан и выпить глоток ее недопитого сока. Сок холодный и какой-то безвкусный. Я ставлю его назад на полку, и чувствую, что мне необходимо выпить, тянусь за бутылкой пива, и замираю на пол пути. Я не хочу пива, я бы с удовольствием выпил целую бутылку коньяка, который любил мой добрый дедушка, поэтому закрываю холодильник и поднимаюсь наверх, в студию.

На пороге я останавливаюсь и смотрю на пустое помещение, потому что все картины, упакованы и стоят у стены, чтобы завтра предстать перед обществом. Я направляюсь к мольберту, заваленным красками и кистями, именно они помогают мне утешится и унять боль, которая присутствует во мне постоянно, но та боль не такая, как сейчас. Я смотрю на незаконченное полотно, стоящее на мольберте, с которого она загадочно улыбается мне. Я прохожусь пальцами по ее нарисованному рту, который смог запечатлеть на холсте. На кончиках пальцев остаются влажные следы краски. Я беру тряпку и вытираю руки, направляясь к раковине, наблюдаю, как течет вода из крана и вдруг отдаю себе отчет, что большая керамическая раковина совершенно не вписывается в эти дорогие современные апартаменты, и мне приходит в голову мысль, что, скорее всего, Блейк установил ее.

Он хотел, чтобы эта квартира напоминала мне студию в Париже, ему пришлось много приложить усилий, при полном спокойствии, чтобы я приехал сюда и жил хотя бы какое-то время. Но я никогда не ценил этого. Я мою руки и спускаюсь вниз, пересекаю совершенно тихое и пустынное помещение, вхожу в спальню. Кровать не заправлена. Я подхожу к стороне, где всегда спала Джули, и чувствую ее запах на подушке. Так пахнет только она, нотками манго и кокоса, это шампунь, который она использует? Я опускаю голову на ее подушку.

Мои глаза скользят по шесту для приватного танца, и у меня как будто открываются на него глаза, я понимаю сейчас, почему предыдущий жилец не решился остаться, он сказал, что расстался, так же, как и я, и скорее всего поэтому он в такой спешке съехал отсюда, оставив шест позади.