Дмитрий Зубов - Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943

• Название: Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943
• Автор: Дмитрий Зубов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05603-0

Утро 22 июня 1943 г. Все жители Советского Союза, просыпаясь, вспоминают, что страшная война с «гитлеровскими кровавыми собаками» продолжается уже два года. Ну а жители села Перевоз, расположенного в 120 километрах от города Горького, уже седьмой раз подряд наблюдают зарево от пожарищ над областным центром. И высказывают мнение, что без второго фронта Гитлера не победить… Оно и понятно! Газеты сообщают, что гитлеровская авиация разгромлена и деморализована, а она как ни в чем не бывало бомбит города в глубоком тылу!

Как же получилось, что после краха наступления на Кавказ и огромных потерь, понесенных зимой 1942/43 г., люфтваффе не только не утратили былой боевой мощи, но и в скором времени смогли провести крупнейшую и беспрецедентную по размаху стратегическую операцию на Восточном фронте с начала войны? И почему советская авиация даже спустя два года после 22 июня 1941 г. не сумела не только захватить пресловутое «господство в воздухе», но и защитить важнейшие центры военной промышленности от налетов немецких бомбардировщиков, которые выполняли их во время светлых летних ночей, без истребительного прикрытия, в одно и то же время суток, практически по расписанию!

В книге на основе многочисленных отечественных и немецких архивных материалов, воспоминаний очевидцев рассказано о периоде воздушной войны, предшествовавшем грандиозной Курской битве. О малоизвестных событиях, долгие годы остававшихся в тени этого сражения, – налетах люфтваффе на города Поволжья в июне 1943 г.: Горький, Ярославль, Саратов и другие.

---

Топка печей в домах была строго регламентирована: утром – с 06.00 до 09.00, вечером – с 19.00 до 22.00. Кроме того, были построены газоубежища на 450 человек. Этого было явно недостаточно. Так, если обеспеченность населения бомбоубежищами составляла 70 %, то газоубежищами лишь 23 %.

На радиотелефонном заводе № 197 имени Ленина имелись 25 щелей, в которых могли укрыться 960 человек. Для оказания первой медицинской помощи здесь даже существовала медико-санитарная команда из 38 человек, располагавшая одним автомобилем скорой помощи. Однако и тут имели место многочисленные недостатки. 264 щели были захламлены или вовсе завалены, пожарные водоемы частично обвалились. Дисциплина оставляла желать лучшего. По учебному сигналу «ВТ» на свои места являлись лишь 30–50 % членов групп самозащиты[28].

В Свердловском[29] районе города на 1 июня насчитывалось 66 групп самозащиты, а также 26 команд на учреждениях и предприятиях общей численностью 3800 человек. Имелось четыре пункта первой медицинской помощи. Из 1096 зданий района огнезащитной обмазкой были обработаны 596. Во дворах домов и предприятий были залиты 25 противопожарных водоемов. Здесь принимались меры к нарушителям светомаскировки. С января по май 780 жителей центра города были оштрафованы на общую сумму в 37 000 рублей. В центре города имелись 36 бомбоубежищ подвального типа, в которых могли спрятаться от бомбежки 4390 человек, а также два тоннеля в волжском откосе на 4500 человек. В 351 щели могли укрыться 13 000 свердловчан. Но и здесь за два года войны так и не смогли вырыть укрытия для всех граждан. 22 000 человек по-прежнему не были обеспечены никакими бомбоубежищами.

Не все руководители предприятий уяснили значение проводимых мероприятий по МПВО. Например, товарищ Скороделов, директор пивзавода, расположенного на Почаинском съезде, напротив кремля, вопросами местной противовоздушной обороны вообще не занимался. Щели на территории предприятия развалились, оснащение было давно растащено на хознужды. При проведении учебной тренировки на заводе пожарные шланги были найдены через полчаса, когда их все-таки притащили, оказалось, что в гидрантах нет воды. В хорошем состоянии находилась МПВО кондитерской фабрики «Красный Октябрь» и Дома связи, расположенных на улице Свердлова (ныне Большая Покровская)[30].

Даже бессмысленная «техническая маскировка» находилась в запущенном состоянии. Из-за нехватки времени и средств, а также в силу усыпления бдительности директора заводов практически не занимались этим вопросом, перепоручая его второстепенным лицам. В итоге наступил май, распустились листья на деревьях и кустах, зазеленела трава, жители готовились к купанию на пляжах, а корпуса цехов по-прежнему выделялись белым камуфляжем. К началу лета лишь на авиационном заводе № 21 и на соседнем артзаводе № 92 имени Сталина были в целом выполнены мероприятия по весенне-летней маскировке.

1 июня начштаба МПВО города подполковник Антропов в своем докладе в горком партии писал: «Город Горький является крупнейшим промышленным центром страны, играющим исключительно важную роль в снабжении Красной армии всеми видами вооружения. Фашистская авиация при первом удобном случае будет стремиться нарушить нормальную работу фабрик и заводов нашего города».

Что касается непосредственно противовоздушной обороны, то Горьковский корпусной район ПВО под командованием генерал-майора артиллерии А.А. Осипова располагал самым большим количеством сил и средств среди городов Поволжья. В составе пяти полков и нескольких отдельных артдивизионов в общей сложности имелись 515 зенитных орудий, в том числе 433 пушки среднего калибра (76-мм и 85-мм) и 82 МЗА. Командование зенитной артиллерией осуществлял полковник П.А. Долгополов. Плотность ПВО Горького составляла примерно полтора-два зенитных орудия на один квадратный километр[31]. Эти части имели на вооружении 13 станций орудийной наводки (СОН-2), две радиолокационные станции РУС-2с «Пегматит», находившиеся в Правдинске и в районе станции Сейма. Кроме того, насчитывались 107 аэростатов заграждения и 231 зенитный прожектор![32]

Помимо этого на ряде заводов имелись собственные «объектовые» подразделения противовоздушной обороны. В частности, на Горьковском автозаводе были установлены 11 самодельных зенитных установок на основе 20-мм авиационных пушек ШВАК. Но ценность этих «зениток» являлась весьма сомнительной, они даже не были приспособлены для стрельбы по пикирующим самолетам и могли палить только по бомбардировщикам, идущим над заводом на небольшой высоте.

Однако ряду командиров и эти силы казались недостаточными. Так, 2 июня начальник пункта ПВО Дзержинск, командир 583-го зенап майор И.Б. Зугер, позже назначенный командиром 1291-го зенап, в донесении командующему генералу Осипову представил расчеты по усилению пункта. Он писал, что для обороны объектов города требуется минимум 32 батареи зенитной артиллерии среднего калибра, а в наличии имелось «всего» 14, из которых одна была укомплектована 76-миллиметровыми пушками образца 1914–1915 годов. В заключение Зугер написал: «Имеющимися средствами зенитной артиллерии обеспечить надежную оборону порученных объектов невозможно»[33].

Боевые позиции зенитной артиллерии среднего калибра располагались вокруг города в трех секторах. Зенитно-артиллерийские полки строили свои боевые порядки в несколько линий зенитных батарей. Но их глубина была небольшой: передовая линия батарей находилась на удалении всего 5–7 километров от границ обороняемых объектов. Многие батареи вообще находились непосредственно у объектов и даже на их территории. Этим наибольшая плотность зенитного артиллерийского огня создавалась над объектами, а не на подступах к ним, что было бы более разумно.

Для отражения ночных налетов немецкой авиации основным видом стрельбы зениток среднего калибра все еще оставался заградительный огонь, связанный с большим расходом боеприпасов. Объяснение этому простое: во-первых, не хватало зенитных прожекторов, и размеры создаваемой ими световой зоны не обеспечивали необходимого светового упреждения для стрельбы зенитной артиллерии; во-вторых, стрельба по ненаблюдаемой цели по данным станций орудийной наводки до сих пор была освоена плохо. Складывается впечатление, что командование ПВО готовилось только к отражению дневных налетов, по принципу «не вижу – не стреляю». А для освоения СОН, вероятно, не было не только необходимых инструкций, но и сказывались отсутствие самолетов-мишеней и нехватка боеприпасов, которые не выделялись для тренировки зенитных расчетов.

Значительными силами располагала и 142-я иад ПВО под командованием полковника В.П. Иванова. К июню 1943 года ее части были полностью обеспечены боеприпасами, горючим и средствами связи. Организационно дивизия состояла из четырех полков (423, 632, 722 и 786-й иап) и трех батальонов аэродромного обслуживания (БАО). Истребители базировались на пяти аэродромах – Стригино, Правдинск, Дзержинск, Казань и Ковров. В ее составе в общей сложности имелись 87 самолетов, в том числе 72 исправных, а личный состав насчитывал 159 летчиков, в том числе 33 летчика-ночника, 43 облачника и 47 так называемых высотников. 36 летчиков не были отнесены к указанным категориям[34].

Наличие самолетов в 142-й иад ПВО к началу июня 1943 года[35]

Кроме того, в скором времени дивизия должна была получить еще 10 истребителей Ла-5 и 33 английских «Харрикейна». Пока же самолетный парк дивизии на 35 % состоял из машин устаревших типов. Даже МиГ-3 к лету 1943 года уже нельзя было считать последним словом авиатехники. Правда, других высотных перехватчиков советская промышленность до конца войны создать так и не смогла.

Проведенная Военным отделом бюро Горьковского обкома ВКП(б) проверка показала, что дивизия, несмотря на наличие большого количества сил и средств, не была подготовлена к отражению массированных налетов противника. Отсутствовала боевая подготовка и тренировка действий в воздухе в составе полка и в целом дивизии. Более или менее были отработаны лишь действия в составе звена (три истребителя) и поодиночке. Командир дивизии полковник Иванов в течение 1943 года ни разу не проводил занятий с командирами полков. Плохо была поставлена воздушно-стрелковая подготовка. Так, командир эскадрильи Ярыгин в течение пяти месяцев всего один раз стрелял в воздухе по конусу. Теоретические занятия по стрельбе проводились только один раз в месяц, и то формально. В результате большинство летчиков 722-го иап, оснащенного высотными перехватчиками МиГ-3, вообще не умели грамотно прицеливаться. Летчики-ночники, высотники и так называемые заоблачники вследствие недостаточной тренировки были не подготовлены для воздушных боев ночью и на предельной высоте, то есть весьма слабо соответствовали своим «специальностям».

Средства связи по-прежнему использовались неудовлетворительно. По рации вместо четких команд велись длинные разговоры и монологи, доклады, например, «Патрулирую над Балахной» передавались открытым текстом. В дежурных подразделениях отсутствовал должный порядок и дисциплина. Так, дежурное звено истребителей 423-го иап во время учебной воздушной тревоги оказалось не готово к вылету, и взлет не состоялся. Командир полка Елизаров прибыл к самолету без парашюта, а нач-штаба перепутал дачу ракет. Дежурная пара того же авиаполка, пребывавшая в готовности № 2, при проверочной тревоге оказалась небоеготовой. Самолеты в воздух не поднялись, так как летчики… ушли обедать. Дежурная пара 632-го иап, также находясь в готовности № 2, по проверочной тревоге взлететь не смогла, так как на этот раз «летчики ушли на занятия». В 786-м иап, чьи самолеты находились в готовности № 1, когда пилоты сидят в кабине и ждут ракету на старт, вместо возможных 30–60 секунд, подняли истребитель только через шесть минут. Во время учебной тревоги 2 июня на вызов вообще не ответили полки, находящиеся в Стригино и Дзержинске.