Фрида Суслопарова - Первый гром и первая любовь

• Название: Первый гром и первая любовь
• Автор: Фрида Суслопарова
• Жанр: История

---

Обычно эта торговая часть улицы бывала особенно оживленной. Крестьяне из пригородных деревень - Люстдорфа, Крыжановки, Клайнлибенталя после распродажи привезенных в город продуктов слонялись по мастерским и мелким лавчонкам.

Теперь молчаливые, истощенные люди бесцельно бродили по городу. Некоторые сидели прямо на тротуарах, прислонившись к стенам домов с протянутой рукой. Иные дремали в печальном забытьи.

Скверик на вокзальной площади теперь напоминал цыганский табор, его заполнили крестьяне, которые, покинув сожженные засухой поля, пришли в город за работой и хлебом.

Вокзальная площадь была окружена некогда величественными и красивыми зданиями Управления железной дороги, различными учреждениями, но теперь даже эти красивые дома выглядели тускло и неприглядно.

...Ребята вошли в роскошный вестибюль, широкая мраморная лестница вела на второй этаж, где разместился горком комсомола. Они увидели себя в треснувших зеркалах и оробели. Лестничный марш с оббитыми ступеньками охраняли гривастые львы. На шею одного из львов кто-то повесил плакатик: "Товарищи, семинар пропагандистов, отъезжающих на село, состоится в 5-й комнате".

Это объявление подбодрило их, и они поднялись на второй этаж, в третью комнату.

Здесь уже собралось много молодежи - ребята в засаленных спецовках, девушки в алых косынках, многие смеялись и даже пытались запевать. Дина подумала, что это, верно, девчата с джутовой фабрики, там они бойкие и на маевках и демонстрациях всегда поют задиристые частушки.

Вихрастый близорукий паренек регистрировал пришедших.

- Какая организация? - спросил он, не подымая головы.

- 63-я трудовая школа, - солидно ответила Дина.

Что-то пробормотав, он записал их в свой список, видимо, школьников среди присутствующих еще не было.

Рядом шептались две девчушки, одна, с пухлыми губами, испуганно говорила:

- Читала в "Ленинском"?

- А что?

- Куркули замучили комсомольца. Представляешь, звезду вырезали на груди, - ее голос дрогнул.

Все кого-то ожидали и часто поглядывали на дверь.

Прошло несколько минут, и в комнату стремительно вошел молодой человек в гимнастерке, перепоясанной широким кожаным ремнем. Все повернулись к нему. Светловолосый, серые глаза со смешинкой, но подбородок, тяжелый, с властно очерченным ртом, указывал на характер решительный. Очевидно, это и был товарищ Грудский.

- Ребята! Комсомольцы! - заговорил вошедший. - У нас появился новый злейший враг - голод! И мы должны его победить. Путь к этому один укрепление колхозов, ликвидация кулака как класса. За что мы боремся? За то, товарищи, чтобы в нашей стране не осталось ни одного голодного человека, чтобы все были сыты, а колхозники жили зажиточно. И это будет, товарищи, будет!

Его искренность и уверенность передались остальным.

- Говори прямо, что нам нужно делать? - крикнул кто-то.

- Скажу. Вы все мобилизованы в помощь политотделам при МТС. Вы знаете, что до сих пор политотделы действовали в армии и на самых ответственных участках народного хозяйства. Теперь они созданы на селе. Борьбу за укрепление колхозов партия расценивает как борьбу за Советскую власть. Партия дала селу машины и теперь дает свои лучшие кадры партийных и комсомольских работников. Выделены специальные фонды продовольствия для детей, ослабленных и больных, все должно пойти строго по назначению. Это на вашей ответственности, как и своевременная подготовка машин, правильное их использование, организация агитации и пропаганды в колхозах и многое другое, чем занимаются в настоящее время политотделы. Вопросы есть?

- Конкретно, что мы будем делать? Что мы можем сделать? - настойчиво спросил паренек в рабочей спецовке.

- Ребята! Кто разбирается в технике, найдет себе дело в МТС. Девчата смогут в поле помогать колхозникам. Нужны агитаторы, стенгазеты, листовки надо выпускать, организовывать политучебу... Дел всем хватит. Ясно?

Никогда еще Дина не была такой окрыленной, гордой. Она попала в число тех, кому доверена опасная, трудная работа, она ничего теперь не боялась и была полна стремления поскорей приступить к этой работе, победить голод, вызванный не только засухой, но и саботажем, террором кулаков. Об этом писали в газетах, говорили на собраниях, на уроках обществоведения. Нужно победить, и они, комсомольцы, победят!

Не глядя, она где-то расписывалась, получала бумаги, деньги, пела и смеялась. Моментально перезнакомилась со всеми находящимися в комнате... Близорукий паренек, вглядываясь в ее ошалевшее от счастья лицо, только махнул рукой:

- Ты хоть документы спрячь. И дома прочти! Да не потеряй смотри!

На улице Ева растерянно спросила:

- И надолго это? Но я все же в консерватории, и меня выдвинули на конкурс. Профессор сказал: "У этой девочки все на месте - слух, ритм, техника..." Как же?

Дина со всевозрастающим недоумением, а потом уже и со злостью смотрела на нее.

- Да ты что, - взорвалась она, - ты о чем думаешь в такой ответственный момент? А про долг перед комсомолом твой профессор ничего не говорил? Какой-то несчастный конкурс, когда решается судьба страны, Советской власти, всей нашей жизни...

Ева смутилась, но обиженно ответила:

- Нечего меня агитировать. Посмотрим, что из тебя на селе получится, когда некому будет провожать на работу как в школу. Да, да...

И, резко повернувшись, Ева с достоинством понесла на худеньких плечах старенькую вязаную кофту.

Костя поспешно ретировался.

Дина осталась одна. В ней еще кипела обида. Надо же, напомнила, как Дину действительно провожали в школу, но ведь это было еще в четвертом классе, тогда бабушка стояла за углом... Мелкий укол. А вот то, что волнует Еву, это настоящее мещанство! Тщеславие! Ева Ткач! Аккомпанирует Ева Ткач. Лакейский поклон - и вот она уже стучит по клавишам в утеху всяким бывшим нэпманам и прочей своре. А мировая революция, а построение социализма? Выходит, ей до этого и дела нет? Разве можно примириться с подобным отношением?

Папа говорит, что музыка - величайшее искусство и оно необходимо людям. Верно, но когда, когда оно нужно? Нет, папа безнадежно отстал. Лично она считает, что главное - отстоять завоевания революции, а музыкой и прочими сентиментальностями сейчас некогда заниматься. Победить частнособственническую психологию, вот эта задача! Прочее - все ерунда...

Дина решила зайти к Нюре.

Она свернула на Полицейскую и поспешила к знакомому желтому дому с облупленной штукатуркой.

С Нюрой она подружилась еще в четвертом классе. Нюра перешла из другой школы. Их посадили за одну парту. У Нюры были золотистые косы, карие глаза. На уроках девочки не слушали учителей, писали записки друг другу, на перемене гуляли, обнявшись за талию.

- Я так рада, что тебя посадили со мной, - сказала Дина, когда они шли домой.

- Все равно я стала бы дружить только с тобой, - ответила Нюра, - у тебя уже была задушевная подруга?

- Нет, - ответила Дина, - задушевной не было...

- И у меня тоже не было. Ты верная?

- Я верная. А ты?

- Я тоже. Я секрет ни за что не выдам. Никому!

- И я никому, ни за что!

Они подошли к высокому серому дому, два облупленных Геркулеса со складчатыми животами выдерживали на плечах балконы второго этажа.

- Тут я живу, - сказала Дина.

- А по этим рельсам ходят вагончики? - спросила Нюра, указывая на узкие рельсы, что вели в подъезд с улицы.

- Нет, - засмеялась Дина, - сейчас не ходят, раньше ходили, когда во дворе был склад, а теперь из склада сделали квартиру и в ней живет такой старый красный партизан. Он знал самого Ленина...

- Да? Ну а я живу за углом, на Полицейской, знаешь, в доме, где чинят примуса...

- Конечно, знаю, - обрадовалась Дина, - мы там покупаем примусные иголки, меня бабушка посылала...

- Значит, до завтра? - вздохнула Нюра.

- До завтра, - печально ответила Дина. Так грустно было расставаться.

Так началась их дружба. Казалось, она будет длиться вечно. Каждый день приносил им радость встречи и грусть расставания.

Дина была восторженной мечтательницей, воздушные замки, которые она строила в своем воображении, упирались в самый небосвод. Нюра тоже любила помечтать, но о чем-то вполне реальном. Однажды она призналась Дине, что мечтает о замужестве и ей хочется, чтобы ее муж был таким красивым, как артист Дуглас. Дина умела, закрыв глаза, представить себе все, все: красочные пейзажи, сменяясь, проплывали в ее воображении... Это было приятно и немножко страшно. "Может быть, такое бывает только у сумасшедших?" однажды подумала она.

В классе многие дружили, но порой между подружками вспыхивали ссоры. А вот отношения Дины и Нюры оставались безоблачными. Даже нашумевшая история с сожженным журналом не внесла раздора. Обо всем договорились откровенно: Дина будет верна данной клятве молчания, а Нюре придется каяться, иначе дело может дойти до отчима.