Фрида Суслопарова - Первый гром и первая любовь

• Название: Первый гром и первая любовь
• Автор: Фрида Суслопарова
• Жанр: История

---

Вот уже неделя, как он не приходит и не ищет встречи с ней. Значит, просто разочаровался. И вовсе не любит. Если бы любил, разве стал бы из-за пустяка... Но это не пустяк. Как много нужно еще обдумать. Но после, после... Сейчас главное - ребята.

Пылыпок. Не все еще решено и у Наталки. Правление не отказало в помощи, на детей будут давать продукты, но ведь муж Наталки, Павел, еще не приехал. Вдруг он не захочет взять ребят? Что тогда? Значит, все пропало? Главное, поймать его сразу, пока не успели соседи отговорить. Надо первой, самой первой встретить его! Это очень важно. Как бы это сделать? Дежурства, что ли, организовать возле Наталкиной хаты? Как появится Павел, так сразу чтоб дежурный сообщил. Уж тогда Дина его не упустит... А пока надо навестить деда Степана.

...Дед Степан долгие годы жил бобылем в старой хатке. Пока он служил в царской армии, жена его ушла в другое село и там сошлась с богатым мельником. Степан остался холостяком. Он отлично справлялся по домашности со всеми делами и, как все бедняки, ходил в наймы к Демченкову.

Так он и жил, пока не появилась тетя Нюша, смешливая и въедливая вдова-соседка. Она не то чтобы действительно появилась. Тетя Нюша тут жила от самого рождения и мужа своего похоронила еще молодым. Стала она заходить к Степану. Похохочет, порасскажет всякие бабьи сплетни и все приглядывается.

- Бобыль ты, как есть бобыль, и дух у тебя чижолый!

А дед Степан возьми да и бухни:

- Ну и приходь до меня, так не буду бобылем!

Недолго думая, тетя Нюша и перебралась к нему с периной, петухом, двумя курицами и треснувшим корытом. Имение "молодухи" было не богатое, хатенка же вовсе завалилась.

Вскоре тетя Нюша со свойственной ей бойкостью и старательностью по-своему обжила запущенную хату, обмазала ее глиной, побелила, палисадник засадила мальвами и подсолнухами.

Преобразился и дед Степан, рубаха на нем белейшая, картуз новый, с лакированным козырьком, даже морщины будто разгладились на темном, обожженном солнцем лице.

Когда в селе начался голод, дед Степан перебивался как мог, уходил в город, в дворники нанимался, почти всю зиму в Херсоне прожил. Тетя Нюша за похлебку уборщицей в эмтээсовской столовой работала.

Вот в эту тяжелую пору и пристал к старикам соседский мальчишка Пылыпок, оставшийся сиротой. И продержали его старики самое тяжелое время, делясь последними крохами.

Когда в селе открыли ясли, дед Степан отвел Пылыпка туда. Скучали дед Степан и тетя Нюша о мальчике или совсем забыли его, об этом никто не знал, и разговора на эту тему не было.

И вдруг в старую избенку пришла Дина. Дед Степан только отобедал, на столе стояла глубокая глиняная миска с обглоданной костью. По случаю аванса зарубили петуха. Крошки еще не успела смахнуть со стола тетя Нюша...

Дед Степан относил Дину к начальству и комсомолу. Он встал и вежливо пригласил ее к столу.

- Сидай, сидай сюды, дивчино... А ну-ка, хозяйка, собери чего на стол.

- Да ничего не нужно, я ненадолго. Я к вам по делу... Я насчет Пылыпка, такой он хороший хлопец, послушный, старательный...

- Захворав? - обеспокоилась тетя Нюша.

- Нет, здоров. Он даже хорошо поправился, только вот осенью наши ясли закроют... детей по домам... А с ним... не знаю... как... Он ведь вас, дед Степан, считает своим дедом. Он даже из-за вас поссорился с Юрком и плакал. Тот говорит: "Нет у тебя деда", а Пылыпок ему: "Есть у меня родной дед". И кисет он для вас берег. Вообще он вас очень любит и скучает...

- Ой, бедолаха! - вздохнула тетя Нюша.

- Так и сказав: "есть родной дед"? - с волнением переспросил дед Степан. Помолчав, он сказал: - Ты вот что послухай, дивчина! Хлопця мы жалеем всем сердцем. И душа за его болит. Но ты погляди на нас. Старые мы. Она только языком бойка, а ночами не спит, грудью мается, кашель ее душит, я битый-перебитый, стреляный-перестреляный, да еще и выработанный, как старая лошадь. Как отвел я хлопчика в ясли ваши, так места себе не находил. Войду в хату, гляну на лавку, тут он спал, и так мене коломитно станет, не знаю, куда деваться... Взяв бы его, взяв бы с дорогой душой, а ну-ка дам дуба, что с им станется? Вот она в чем загвоздка! Вот и порешили мы промеж собой: не тревожить Пылыпка, не зачипать никак, чтоб забыл он нас...

При этих словах тетя Нюша сморкнулась.

- Значит, вы хорошие, добрые! А я думала... А если так - берите Пылыпка! Берите! - убежденно сказала Дина. - Сколько ни проживет он с вами, а согреется. Он ведь еще маленький, ему трудно будет с чужими в детском доме, очень ему там будет тяжело. А вы будете жить долго, долго, потому что вы очень нужны Пылыпку!

Старики переглянулись.

- Дикуемо тебя, дивчина... - сказал дед Степан, - хай будет по-твоему...

- Дай тебе бог здоровья! - сказала и тетя Нюша. - Возьмем мы Пылыпка, и будет он нам за унука родного.

- Вот и хорошо!

Дина встала.

- Эх, консомол, консомол! - покачал седой головой дед Степан. - Был бы я помоложе, записался бы к вам. Дюже вы мени до сердца припали, что ты, что тот кацапенок, Женька...

Дина густо покраснела.

- Ну шо за кацапенок! Мотается по району, все закутки облазил, машины все перепробовал. А шоб горилки или там за дивчатами, ни-ни...

Дина улыбнулась, дед Степан на нее поглядел.

- Ну в эти дела я не мешаюсь.

...На следующий день дед Степан принес Пылыпку игрушку - палочку с выструганной лошадиной головой. Пылыпок просиял.

- Ты мой родной дед? - вдруг спросил он старика.

- Я, Пылыпок, как есть твой самый родной дед. И будешь ты жить у нас. Бабка Нюша тебя дожидается. Закроют ясли, придешь до нас.

- Во! Чулы? - торжествовал мальчик. На этот раз возражений не последовало.

Итак, Пылыпок был устроен. Теперь Дине надо не упустить приезд Павла. В последние дни ребята часто стали бегать "до дому". Наталка весь день на колхозной работе, а они в ее отсутствие натаскают в кадку воды, напасут сухого камыша, случалось, и посуду почистят, научились во время дежурств всей домашней работе. Наталка с благодарностью принимала эти услуги и уже называла их: "мои хлопцы".

В тот день Юрко сразу после завтрака побежал "до дому", кое-что сделать и поглядеть, не приехал ли Павел.

Мальчик быстро вернулся. Дина, как взглянула, так сразу и поняла:

- Приехал?

- Ага...

- Ты с ним говорил?

Юрко отрицательно помотал головой.

- Сховался и утек.

- А Наталка?

- Она на работе...

- Значит, он там один?

- Один...

Дина с лихорадочной поспешностью обтерла мокрые руки о передник, сняла его, зачем-то переставила макитру* со стола на лавку, потом обратно на стол, потом обратно на лавку.

______________

* Макитра - глиняная миска.

- Пойду. А ты молчи, слышишь, молчи! Я сама.

Она выбежала за плетень, на улицу, повернула направо, к Наталкиной хате, замедлила шаг, вернулась было, потом снова туда, снова обратно. Так металась она перед домом, не решаясь идти к Павлу. Как бы не испортить... Откажется, тогда что делать? Как ей нужен был сейчас добрый совет! Потоптавшись еще несколько секунд, Дина побежала в политотдел.

С Женей она столкнулась в дверях.

- Ой, как хорошо, что ты здесь! - воскликнула Дина в сильнейшем волненье. - Он приехал!

- Кто? - довольно холодно спросил Грудский.

- Да Наталкин муж. Один там, в хате, Наталка на работе. Юрко увидел, побежал, сказал мне. Что делать? Там соседи ему такое наговорят. Нужно немедленно... Поговорить с ним...

Женя молча, внимательно смотрел на нее. Только теперь Дина вспомнила об их размолвке, о том, как они расстались в последний раз.

- Извини, - тихо сказала она, - но это очень важно...

- Ну что, мне поговорить с ним?

- Да, конечно, поговори. А сумеешь? Сердечно... Понимаешь, чтоб пронять его... Ты сначала узнай, какие у него чувства. Какой он человек. Не сразу...

- Хорошо, постараюсь, - сказал Женя. - Идем?

- Нет! - испугалась Дина. - Я с тобой не пойду. Я боюсь, - призналась она, - понимаешь, Женя, я страшно боюсь...

Они вышли на улицу.

- Ты знаешь, где их хата? - спросила Дина.

Женя кивнул.

У яслей они расстались, Женя пошел дальше, а Дина вошла в калитку. Почему она испугалась, почему послала Женю, а не пошла сама? Может, догнать его, вернуть? Нет, не нужно!

Началось мучительное ожидание, все валилось из рук. Прошло более часа, который был для Дины вечностью. Наконец Грудский пришел.

- Ну, как?

Он молча сел на колоду. Лицо у него было хмурое.

- Дина, это ведь не шуточки, - серьезно начал он. - Парень только женился. Мучились в городе по углам. Здесь своя хата. И довесок, да еще какой... Он говорит: "Да я с Наталкой словом не сумею обмолвиться... И раньше все на людях, в спешке, суете. Только бы здесь отдохнули. И на тебе..." Вот что он сказал, Дина.

- Эгоист!

- Ну зачем ты так: всем хочется счастья.

- Всем, говоришь? А сиротам, бездомным, одиноким, им не хочется счастья? Ты хоть объяснил ему классовую сущность его поступка? Ведь они по вине куркулей... Ты, кажется, даже сочувствуешь ему! Может, и тебе захотелось в тихую хатку? Заткнуть уши. Закрыть глаза. И дела нет до строительства социализма. Так?