Маркус Зусак - Братья Волф

• Название: Братья Волф
• Автор: Маркус Зусак
• Издательство: Livebook
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9905810-3-1

Наши чувства странны нам самим, поступки стихийны, а мысли обо всём на свете: о верности крови, о музыке девушек, о руках братьев. Мы улыбаемся родителям, чтобы они думали: всё в порядке. Не всякий поймет, чем мы живем: собачьи бега, кража дорожных знаков в ночи или и того хлеще — тайные поединки на ринге. Мы голодны. Голод терзает нас изнутри, заставляет рваться вперед. Мы должны вырасти; ползти и стонать, грызть, лаять на любого, кто вздумает нам помешать или приручить. Мы братья Волф, волчьи подростки, мы бежим, мы стоим за своих, мы выслеживаем жизнь, одолевая страх. И если не справимся, винить некого.

---

— Ладно.

И я обнял ее там, у калитки. Я едва не сказал, что мне жаль, как у нее вышло с тем парнем, и что я никогда бы не смог ее обидеть. Но я откуда-то знал. Не надо слов. Она, я и калитка — и всё тут.

В тот вечер я застал Руба за прежним занятием в подвале и на сей раз согласился подолбить мешок.

Ликуя от своего чувства к Октавии, в ярости на то, что с ней случилось, и в мандраже перед субботним вечером.

Следующий день прополз мимо.

Пахота у отца стала нестерпимо растянувшимся ожиданием, хотя Руб не волновался абсолютно.

Около половины восьмого мы засобирались из дому. Я надел самые старые джинсы, рабочую фуфайку и старую ветровку. Отставил кроссы и обулся в ботинки. Это была пара, которую я донашивал за Рубом, и, сев на пол затянуть шнурки, я поднял взгляд и увидел, что Руб смотрится в зеркало. Он говорил себе, что делать. Напутствовал себя.

Я поднялся на ноги.

— Готов?

Он не ответил.

Только повернулся, подхватил куртку и кивнул. Таким серьезным я не видел его многие месяцы.

Мы вышли из дома, и поскольку Руб перед тем объявлял, что мы пойдем в гости к другу, вопросов не было. Мигом мы оказались за калиткой и резво зашагали по улице. Руб завелся, лицо у него посуровело. Холодный вечерний воздух, казалось, уступал ему дорогу — как и все встречные прохожие.

Где-то без пяти восемь мы были на месте, и оставалось теперь только ждать. Темноту вокруг заполняли старые разломанные вагоны. У них были выбиты окна, а на боках, шрамами, написаны краденые слова. Депо от улицы отделяла высокая сетчатая изгородь, и мы, привалившись к ней, ждали.

Текли мысли.

Текли минуты.

В конце проулка замаячили какие-то фигуры, похоже было, что двинулись к нам.

— Они? — спросил я.

Его лицо посуровело еще.

— Будем надеяться.

Тени приближались, и адреналин затопил меня. Вот оно.

Тоннель

Мы приближаемся к тоннелю и входим в него. Он уходит глубоко вниз, к самой сердцевине всего, что мы такое. Пол в разводах человечности, мы идем, и вот уже виднеется конец.

Похоже, там впереди есть пролом, и я понимаю, что там мы выберемся на ту сторону.

Кулаки у меня сжимаются.

Дыхание рвется у меня изо рта, бросается в лицо тьмы, что окружила нас.

Я готовлюсь и даже разок слегка бью на воздух.

Мы приближаемся к выходу, и вот сразу же за порталом тоннеля я вижу силуэт, привалившийся к сетчатой ограде. Человек вцепился пальцами в сетку, крепко вцепился.

«Шагай вперед», — велю я себе и, поймав горящий взгляд пса, шагаю.

Выхожу из тоннеля и вижу широко и далеко распахнутые объятья города, а тень у ограды остается неподвижной.

Ночной воздух хлещет по щекам.

Он пахнет братством.

16

Тени превратились в человеческие фигуры, их было три, шли к нам. Хмурые лица, куртки.

— Кто из вас Руб? — спросил тот, что посредине, самый здоровый.

Голос у него был уверенный и злой, и он плюнул нам под ноги и едва не улыбнулся тому, как близко, едва не задев нас, упал плевок.

Руб вышел вперед.

— Я.

— Говорят, ты неплохо дерешься, но что-то мне ты не кажешься таким уж, блин, ловким.

— Ну, у всех свое мнение, да ведь? — дружелюбно ответил Руб. — И, вообще-то, мы еще ничего не делали — вот закончим, тогда и решай.

— Ясно.

Тот парень хотел было сказать что-то еще, но у него не осталось времени.

Руб схватил его за глотку и швырнул на сетку ограды, а вдогонку послал пару крепких ударов, которые моментально распороли чувака. Тот пытался уворачиваться, но Руб слишком проворен, его кулаки всякий раз находили цель. Кровь брызнула на землю, и два парня из моральной поддержки напружились. Это заметил даже Руб и между ударами спокойно предупредил:

— Не вздумайте.

Только тут он пропустил удар, и тому чуваку удалось вырваться, спиной по ограде.

Руб мог броситься за ним, но предпочел остановиться поодаль и задать пару вопросов. Я такое видел уже сотню раз. С точки зрения Руба, он таким маневром дает противнику шанс смыться, пока не пошло жесткое мочилово. Кто-то пользуется. Кто-то нет.

— Ну а как тебя хоть зовут? — спросил Руб.

— Джеррод. — Ответ вылетел у него изо рта вместе с кровью.

— Ну что, Джеррод. Похоже, тебе туго пришлось. Хватит, нет?

Но Джеррод, к несчастью, решил, что не хватит, и когда он изготовился и двинулся на Руба, было даже страшновато видеть, как мой брат припечатал ему по ребрам и хлестнул по роже. Джеррод отлетел на ограду, проволочная сетка задребезжала, а разбитые вагоны как будто отрешенно смотрели с другой стороны.

Хлясь. Тишина. Хлясь.

Кровь так же медленно капала на землю, но в этот раз следом упал и Джеррод. Кровь была у него в волосах, на руках, на одежде. В какой-то миг я подумал, что он сейчас в ней утонет.

Единственная проблема была в вот в чем:

Это было не на самом деле.

Не на самом деле, потому что мы с Рубом прождали в старом депо, а чувак так и не объявился. Тени, что замаячили вдали, свернули в боковой проулок, и мы остались куковать одни в конце тупика.

— Опаздывает, — Руб впервые заговорил в начале девятого. К половине девятого он уже злился, а без четверти был готов лупить кулаком по изгороди.

Вот тогда я и вообразил весь этот бой. Довольно типичный эпизод с участием Руба. Строго говоря, необычно было бы только, чтобы Руб так сходу ударил первым. Чаще всего это соперник пытался застать его врасплох, но Руб всегда оказывался шустрее. Так что в этот раз я для разнообразия представил, что драку начал Руб. Если такое случалось, то драка кончалась, не начавшись. В бою Руб был молоток по нескольким причинам. Он не колебался, не боялся боли, любил побеждать и идеально чувствовал момент. Даже если он бил несильно, разил больно, потому что точно рассчитывал время и попадал, куда надо.

— Может, он время перепутал, — предположил я, но Руб стегнул меня взглядом типа «Прикалываешься, да?»

— Ждем до девяти, — подытожил он, — не явится, идем домой.

Мы выждали, хотя оба понимали, что смысла нет. Чувак не появится. И Руб это знал. И я знал. Сам-то я досадовал, потому что в это время мог бы быть с Октавией. А вместо этого стоял на мусорно-холодной улице, дожидаясь пацана, который и не собирался приходить.

Но Руб завелся гораздо сильнее.

Он беспокойно дергал ограду, повторяя одно слово.

— Падла.

Он произнес его не счесть сколько раз, а в девять крутанувшись на месте, вцепился в сетку. Я думал, он разъяриться еще сильнее, но к моему удивлению, Руб вдруг успокоился. Он еще секунду высматривал что-то вдали, а потом мы двинулись домой. Напоследок он слегка приложил изгородь кулаком. Она дребезжала нам вслед.

— Что теперь будешь делать? — спросил я уже возле самого дома.

— С этим перцем, который меня хочет убить, или сегодня?

— И то, и то.

— Ну, насчет пацана — просто выкину из головы. А сегодня — наверное, побью мешок в подвале. Принесу радио, раскручу погромче и буду бомбить, пока с ног не свалюсь.

Именно так он и сделал — ну, кроме сваливания с ног. А я позвонил Октавии рассказать, что ничего не было, и спустился в подвал к Рубу. Потом к нам пришла еще и Сара и сделала хороший снимок, как Руб мутузит мешок. Его лицо на снимке можно описать не иначе как сосредоточенное, там было заметно, как мешок морщится от крепких ударов.

— Неплохо, — сказал Руб, когда Сара показала ему фотку.

Но себе не попросил, и потому Сара унесла ее, а потом вернулась с колодой карт. И мы еще долго просидели в подвале, шпилились в картишки, а радио балабонило рядом.

Сара ушла спать первой, через пару часов, а мы с Рубом посидели еще.

На выходе Руб саданул напоследок по мешку, выдернул приемник из розетки и понес его на место, в нашу комнату.

Заснул я в кои-то веки легко, а воскресенье провел с Октавией в гавани.

Воскресенья обычно проходили у меня так. С утра я делал уроки, а потом садился в поезд до набережной. А хватало времени — шел пешком. Октавия по-прежнему появлялась у нас воскресными вечерами, а на неделе чаще всего по средам. Иногда мы с ней успевали выгулять Пушка. В такие вечера обычно я держал поводок, Октавия улыбалась рядом, а Руб следил, чтобы нас не увидал никто из знакомых. Пушок, как и прежде, гарцевал, бывало, кашлял, а то облизывал морду, а иной раз и гавкал, если Руб был в настроении потормошить его.

Иногда я ехал к Октавии, и мы шли в тот кинотеатр. Я больше не спрашивал про дом. Я про все это вообще временами забывал. Был доволен, что она со мной и у нее все хорошо.

Бывало, рядом с ней я принимался улыбаться ни с того ни с сего.

— Что? — спрашивала она. — В чем дело?

— Не знаю, — только такими словами я и мог ответить.