Владимир Жданов - Добролюбов

• Название: Добролюбов
• Автор: Владимир Жданов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Предлагаемая вниманию читателей книга рассказывает о жизни и кипучей деятельности замечательного русского революционера-демократа, выдающегося литературного критика и философа-материалиста, друга и соратника Н. Г. Чернышевского.

В книге показан жизненный путь Добролюбова — детство, проведенное в Нижнем Новгороде, годы учения в Петербургском педагогическом институте, когда складывались революционные убеждения будущего критика, время работы в «Современнике» (1856–1861), — наиболее яркий период его деятельности.

Автор книги В. В. Жданов (род. в 1911 г.) — советский литературовед, написавший ряд работ о русской классической литературе (о Гоголе, Лермонтове, поэтах-петрашевцах и др.)

---

Статья Добролюбова о романе «Накануне» прозвучала как мощный удар набата. Молодая Россия зачитывалась этой статьей. «В ней есть сила приподымающая», — писал Славутинский автору о статье «Когда же придет настоящий день?». Революционеры следующих десятилетий называли ее «революционным завещанием» великого критика. Позднее В. И. Ленин заимствовал из этой статьи выражение «внутренние турки» для характеристики врагов трудового народа, угнетателей, сидевших на его шее.

Выступление Добролюбова знаменовало собой окончательный разрыв «Современника» с группой писателей-либералов и прежде всего с Тургеневым, который сделал все, что мог, для того, чтобы статья не увидела света, хотя она и не заключала в себе ничего обидного для писателя. Тургенев был решительно не согласен с революционным истолкованием его романа и считал, что тот оборот, который придал делу Добролюбов, ничего, кроме неприятностей, принести ему не может. Он упрашивал Некрасова не печатать статью: «Я не буду знать, куда бежать, если она напечатается!» — восклицал писатель. Некрасов попытался было примирить его с Добролюбовым. Он дважды заезжал к Тургеневу, не заставал его дома и, наконец, оставил ему записку. В ответ Тургенев предъявил Некрасову ультиматум:

— Выбирай: я или Добролюбов.

В свою очередь, Добролюбов, узнав о некоторых колебаниях Некрасова, заявил, что немедленно покинет «Современник», если статья не будет опубликована. Таким образом, Некрасову предстояло выбирать, и он уже без колебаний выбрал Добролюбова.

Перепуганный цензор Бекетов также хлопотал, чтобы статья не увидела света. Убеждая Добролюбова отказаться от статьи, он писал ему: «Критика такая, каких давно никто не читал, и напоминает Белинского. И пропустить ее в том виде, как она составлена, решительно нет никакой, никому возможности».

После многих цензурных мытарств, после трехкратной переработки статья «Когда же придет настоящий день?» появилась на страницах «Современника».

Мы знаем, что Тургенев неприязненно относился к Добролюбову. Конечно, он не мог не видеть его выдающегося дарования и, вероятно, смутно чувствовал его правоту; но заставить себя примириться с «выскочками», «семинаристами» он был не в состоянии. По точному ленинскому определению, ему «претил мужицкий демократизм Добролюбова и Чернышевского». Характерно, что ему становилось не по себе, когда на него устремлялся холодный и саркастический взгляд Добролюбова, он жаловался, что от такого взгляда стынет суп и на окнах появляются морозные узоры.

Тургенев не мог в это время оценить всей глубины статьи о «Накануне»; он не хотел видеть того, что Добролюбов был самого высокого мнения о его реалистическом мастерстве, что он был удовлетворен общественной актуальностью его романа. По словам Чернышевского, Тургеневу казалось, будто Добролюбов «третирует его как писателя без таланта, какой был бы надобен для разработки темы романа, и без ясного понимания вещей». И тем не менее Тургенев, безусловно, понимал, что Добролюбов как критик представляет собой незаурядное явление. Через месяц после его смерти Тургенев писал П. В. Анненкову (11 декабря 1861 г.): «Огорчила меня смерть Добролюбова, хотя он собирался меня съесть живым. Последняя его статья, как нарочно, очень умна, спокойна и дельна»[22]. А еще позже, когда полемический пыл остыл и острота политических расхождений несколько забылась, Тургенев в своих «Литературных и житейских воспоминаниях» писал: «Добролюбова… я… высоко ценил как человека и как талантливого писателя».

К этому надо добавить, что Тургенев в своем творчестве не избежал известного влияния добролюбовской проповеди, хотел он этого или не хотел. В следующем его романе, «Отцы и дети» (1862), содержавшем яркую картину общественной борьбы 60-х годов, несомненно, сказалось благотворное влияние Добролюбова и Чернышевского. Ведь именно они, критикуя излюбленный тургеневский тип «лишнего человека», призывали писателя обратиться к новому герою русской жизни — разночинцу-демократу. И, конечно, не случайно в «Отцах и детях», романе, создававшемся в обстановке нарастающего общественного подъема, нашли свое отражение многие мысли Добролюбова о характере этого нового героя, о неизбежности появления «русского Инсарова».

Тургеневу как художнику, несомненно, принесло много пользы общение с новыми деятелями русской литературы и причастность к той атмосфере гражданских чувств и стремлений, которая господствовала в редакции «Современника». Он сам, может быть, и не сознавал того, что было ясно лучшим из его друзей. Сохранилось любопытнее письмо Салтыкова-Щедрина (написанное много позднее), где о Тургеневе говорилось так: «Нет около него никого — оттого он и уснул. Нет никого, кто бы вызывал его на опоры и будил его мысль. В этом отношении разрыв с «Современником» и убил его. Последнее, что он написал, «Отцы и дети», были плодом общения его с «Современником». Там были озорники неприятные, но которые заставляли мыслить, негодовать, возвращаться и перерабатывать себя самого». Первым из этих «озорников» был, конечно, автор статьи о «Накануне».

Добролюбов, стоявший во главе освободительного движения своего времени, постоянно размышлял о перспективах будущей революции. Он настойчиво стремился подсказать своему читателю, где же, в каком направлении следует искать выход из «темного царства». Как критик, стоявший во главе передовой русской литературы, он заботился о сближении литературы с жизнью, о воспитании новых кадров демократических писателей.

Его влияние на писателей было многообразно и благотворно. И если литературные реакционеры и мракобесы, защитники «чистого искусства» ненавидели и боялись критика, то велика была любовь и уважение к нему со стороны тех, кто понимал его значение, кто прислушивался к его слову. Так, после появления в «Современнике» статьи «Благонамеренность и деятельность» А. Плещеев, которому была посвящена эта статья, писал Добролюбову: «Из всех журнальных отзывов я только вашим и дорожу. Как бы ни был строг ваш суд, я всегда готов за него вам сказать спасибо».

Осуждая и высмеивая одних, поддерживая и ободряя других, Добролюбов помогал отечественной литературе развиваться по пути народности и реализма.

XX. ПОЕЗДКА ЗА ГРАНИЦУ

начале 1860 года общественная атмосфера в России продолжала накаляться. Освободительное движение, становясь все более грозным, встречало ожесточенное сопротивление реакционных сил. Еще в ноябре 1859 года Добролюбов писал в Рязань А. Златовратскому: «Наши дела здесь идут плоховато: крутой поворот ко времени до-крымскому совершается быстро, и никто не может остановить его. Разумеется, за всех и прежде всего платится литература».

«Крутой поворот» к николаевским временам после недолгих либеральных заигрываний правительства с обществом был следствием обострения социальных противоречий, выражением панического страха, охватившего «верхи». Началась полоса новых репрессий, вызванных стремлением укрепить власть, подавить растущий протест. Положение передовой журналистики становилось все более трудным. Деятели «Современника» могли теперь ждать прямых преследований. Весной 1860 года И. И. Панаев встретился в театре с генералом Тимашевым, начальником штаба корпуса жандармов, который подозвал его к себе и дал «по старому знакомству» добрый совет: как можно скорее очистить журнал от «темных личностей», то есть от таких сотрудников, как Добролюбов и Чернышевский, и от «всей их шайки…»

В это тревожное время возникла мысль отправить Добролюбова за границу для речения. Друзья критика понимали, что это самый надежный способ уберечь его от начинавшихся преследований. «Откладывать поездки я не советую…» — писал Некрасов. К тому же здоровье Добролюбова в начале 1860 года в самом деле резко ухудшилось, у него появились явные признаки туберкулеза, начался сильный хронический бронхит. Бессонные ночи, непосильный труд да ли себя знать. «Всякого рода хлопоты и работы до того меня уходили, что я был сам не свой целую осень и зиму. Грудь болела, кашель душил меня полгода так, Что только стон стоял в комнате», — писал сам Добролюбов родным в одном из писем. Доктора тоже настаивали на поездке за границу, Николай Александрович долго колебался — его тревожили материальные соображения: такая поездка должна была стоить недешево. Трудно было ему и оторваться от журнала, от литературной работы. Как-то он сказал Панаевой:

— Если бы мне предложили дожить до глубокой старости, но с условием бросить журнал, я, не колеблясь, предпочел бы лучше прожить только до тридцати лет, но не бросать журнальную деятельность.

В конце концов друзья с великим трудом, «почти насильно», по выражению Чернышевского, заставили его отправиться в путешествие. Им казалось, что перемена обстановки, климата, новые впечатления, южноевропейские курорты и морские купанья рассеют больного, помогут ему отдохнуть и набраться сил. Некрасов уладил денежные дела. В середине мая 1860 года Добролюбов с тяжелым чувством выехал из Петербурга. Позднее он писал Василию Ивановичу: «В Нижний-Новгород написали бы самое короткое, — что я умираю и за границу за саваном поехал…»