Николай Прокудин - Конвейер смерти

• Название: Конвейер смерти
• Автор: Николай Прокудин
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05343-5

Николай Прокудин – ветеран войны в Афганистане, награжденный двумя орденами «Красная Звезда», медалями, майор запаса – представляет третью книгу в серии «Горячие точки». Первые две – «Рейдовый батальон» и «Бой под Талуканом» – уже нашли своего читателя и получили самый горячий отклик от людей, оценивших, насколько реально и правдиво передана атмосфера той войны, эмоции неподдельны, а язык автора ярок…

Эта книга об Афганской войне, такой, какая она была на самом деле. Все события показаны через призму восприятия пехотного лейтенанта. Смерть, кровь, грязь, жара, морозы и бесконечная череда боевых действий. Но главное – это люди на войне, их героизм и трусость, самоотверженность и эгоизм…

…И опять чтение захватывает настолько, что порой забываешь, что читаешь не крутой вымышленный боевик, а реальные истории о реальных людях, и смех и боль здесь настоящие.

---

– Витя, а без пыток нельзя? Разве можно издеваться над пленными? – удивился я.

– Чудак, кто же сам, добровольно расскажет. Да ты еще трупы наших замученных бойцов не видел. Увидишь – перестанешь удивляться, – сердито ответил разведчик и полез вверх догонять взвод.

– Черт, как в Азии все противно и непонятно! – вздохнул Серж, лежа за валуном и глядя в небо.

Мы решили подождать, прикрывая группу, пока разведка доберется до вершины. Чтоб начальство видело нашу неустанную заботу.

– Эх, жизнь-судьба! И зачем я здесь? Взял из Германии добровольно поехал в Афган. Только потому, что перед ребятами неудобно. Я с немцами пиво пью, а многие мои друзья воюют. Вот и выбрал этот солнцепек. А тут стрельба, убийства, пытки. А еще пыль, мошки, мухи, скорпионы. Черт бы их побрал, насекомых!

– Серж, мне кажется, ты случайный человек в армии! – усмехнулся я. – Не твое это дело – военная служба.

– Угадал. Если в Афгане карьера не сдвинется с мертвой точки, уйду из армии. К черту! Война, Никифор, – единственный шанс служебного роста при отсутствии блата и протекции.

– Я тоже приехал, чтоб никто не попрекал, будто я в тылу отсиживался. На войне служебного роста не будет, уйду на гражданку. Связей у меня нет, да и не службист я.

– Никифор, не переживай, все будет у нас хорошо. Вон, посмотри, Жонкин, как будто и не гнусный мужик, а стал заместителем начальника политотдела. Случаются еще исключения из правил.

Теперь, год спустя Жонкин нелепо погиб…

* * *

Вместо рейда в зеленку около Мирбачакота я оказался на совещании политработников в дивизии. Впервые батальон воюет, а я сижу в штабе и протираю штаны на стуле. Вначале было выступление инструктора спецпропаганды, затем Балалаечник учил учету и списанию телевизоров и радиоприемников. Далее прибыл Севостьянов и накинулся на нас с упреками. Досталось трем майорам и капитану. Затем начальник политотдела стал задавать каверзные вопросы о происшествиях, преступлениях, неуставных взаимоотношениях, потерях.

Один из майоров в конце доклада на вопрос Севостьянова о перестройке сообщил: в дивизионе перестроилось десять офицеров, что составляет пятьдесят процентов.

– А у вас сколько перестроилось, товарищ майор? – ласково обратился Аркадий Михайлович к сидящему впереди крупному майору-танкисту.

– Из восемнадцати офицеров – двенадцать! – бодро доложил тот.

– Хорошо, хорошо… – нахмурился полковник и ткнул пальцем в меня: – Что скажете, товарищ старший лейтенант? Перестроились?

Я растерялся от неожиданности: глупость-то какая! ЦК КПСС объявил о перестройке, и за полгода мы должны проделать сами не знаем что. Даже высокое руководство не может объяснить, что конкретно мы должны сделать. Перестройка, и все.

– В первом батальоне работа по перестройке стиля руководства началась. Но перестроившихся нет, и я не готов пока что перестроиться. Мы из боевых на боевые. Нам не до этого. Как раньше пили, так, конечно, уже никто не пьет, но если кто-то из товарищей погиб или награду, звание обмыть надо – случается. Я сам орден и звание согласно воинской традиции обмывал. Неуставные взаимоотношения встречаются реже, но не искоренены. Есть проблемы в межнациональных вопросах. Проблемы с оформлением наградных, штабы пачками их обратно возвращают…

Я не успел закончить свой рассказ о том, что накипело, как полковник подскочил ко мне. Вместо ожидаемого с холодком в груди разноса «шеф» обнял меня и воскликнул:

– Люблю я этого парня! За искренность, смелость! Ну не в бровь, а в глаз сказал! Некогда перестраиваться! Я и сам, честно скажу, еще не до конца перестроил стиль работы, а вы уже трещите о процентах! Халтурщики! Стыдно, товарищи политработники! Берите пример с молодежи! Они – наше будущее, наша смена! – сказав это, полковник Севостьянов троекратно облобызал меня и, похлопав по спине, уселся, широко улыбаясь, в центре зала.

Сзади кто-то негромко произнес:

– Конечно, хорошо ему говорить об отсутствии перестройки! Только назначили на батальон, к Герою представили… Все как с гуся вода. А тут полгода до замены и пять лет в должности замполита батальона.

Я растерянно сидел и молчал. Не такой реакции ожидал я от руководства. Думал, что будет скандал. Я живо представлял себе, как разгневанный полковник возмущенно кричит, брызгает слюной, топает ногами в ответ на мое выступление. Но такого результата…

С хорошим настроением я ехал в полк после двухдневных сборов. Наш БТР, на котором политработники возвращались в Кабул, догнал на въезде в город полковую колонну. Хорошо, что рейд не затянулся.

В полку меня ждало трагическое известие. Погиб Витька Свекольников.

– Вовка! О чем ты говоришь? Как так разбился и упал в кяриз? Ты что, с ума сошел? Как Витька оказался в колодце? – орал я на Сбитнева, схватив его за хэбэ и тряся из стороны в сторону.

– Никифор, отстань! Я виноват! Не уберегли! Глупо получилось, у самого в голове не укладывается, – растерянно оправдывался Сбитнев.

– Товарищ старший лейтенант! Докладывайте по порядку и внятно! – нахмурился комбат. Он еще вчера узнал о гибели солдата, но управление батальона находилось далеко от первой роты, и понять, что случилось на самом деле, ему было трудно.

– Товарищ подполковник! Солдаты увидели прячущегося духа, бросили гранату в кяриз. Смотрим: автомат валяется, и ноги из бокового хода торчат. Решили достать оружие. Кинули дымовуху на всякий случай, чтоб отогнать от тела, если появится рядом кто-то из бородатых. Свекольников – самый худенький – вызвался достать ствол. Стал спускаться по парашютным стропам, сорвался и упал. Разбился. Вытащили, а он уже мертв.

– Подробный рапорт мне на стол через час, товарищ старший лейтенант! – рявкнул Подорожник и выставил Сбитнева из кабинета. – Бестолочи!

Володя хмуро посмотрел на меня и вышел за дверь.

– Василий Иванович! Год! Нет! Пятнадцать месяцев в роте никто не погибал. Даже дико. Раненые были, но убитых в роте при мне ни одного. Такой замечательный парень был Витька Свекольников! Что теперь делать? С Витькиных рассказов я знаю все о его семье! Маму его жалко. Как ей объяснить, что он служил не под Улан-Батором (так Витька говорил своим), а в Афгане? Как написать, отчего он погиб возле Баграма и каким образом он тут оказался? Профессорская семья русских интеллигентов.

– А что, рабоче-крестьянской семье похоронку получить легче? – возмутился комбат. – Матери-одиночке получить извещение о смерти единственного сыночка проще? Тут мальчишки из простых семей, в основном деревенские парни. Один-единственный сын профессора попал в Афган, погиб, а ты создаешь вселенскую катастрофу. Конец света наступил! Гибель любого солдата – трагедия! Каждый день умирают хорошие парни: все они отличные ребята только оттого, что попали сюда. Подонки – это те, кто струсил, закосил и спрятался за их спины.

Комбат замолчал и задумался, глядя в окно. Дымящаяся, догорающая сигарета обожгла ему пальцы, он выругался, затушил ее в пепельнице и быстро выбежал из кабинета.

Глава 6. В зеленке танки грохотали, танкисты шли в последний бой…

Полковая колонна застряла в узких улочках маленького кишлака. Знакомый поворот налево. Испытание судьбы в третий раз. А еще говорят, нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Но я в третий раз стою возле порога в зеленый ад. Задницей чувствую: будет жарковато. Головной танк опустил трал и медленно пополз вперед. И сразу взрывы! Один, другой, третий… Танк, шедший вторым, повернул пушку чуть влево и выстрелил. От точного попадания завалилась стена дувала. В ответ прилетела граната из РПГ. Второй выстрел из пушки – и гранатометчик затих. Но, как говорится, еще не вечер, а лишь хмурое осеннее утро.

В этот раз мы вышли из Кабула поздней ночью. Немного постояли возле полевого лагеря дивизии и в темноте выдвинулись на исходную позицию. И теперь второй час не можем сдвинуться с места. Земля усеяна минами, фугасы через каждые десять метров. Я сидел на башне, примостившись на стволе пушки. Комбат, высунувшись из люка, кричал на командиров рот, злился и хмуро посматривал на меня, как будто я ему мешал. Чувствуя себя неудобно под его колючим взглядом, я спрыгнул вниз, подошел к Чухвастову и сказал:

– Вася, если Иваныч спросит, скажи, что я по ротам пошел.

Тот кивнул головой, не отрываясь от составления донесений, а я отправился к своим. Вот она, моя бывшая рота. Сбитнев хмуро поздоровался и отвернулся. Черт, я ведь теперь для него начальство! Жаль, что стал здесь посторонним. Перекинувшись парой ничего не значащих фраз с Ветишиным, я вернулся обратно. В это время разведчики пошли вперед пробивать брешь в духовской обороне. Через пять минут они скрылись в тумане, и там завязался бой.

Комбат вызывал Пыжа, но его радиостанция почему-то молчала. В нашем тылу начали рваться мины. Танки вновь двинулись вперед. В голове мелькнула глупая и шальная мысль. Поддавшись ей, я трижды поплевал через плечо, поцеловал на счастье свой номерок и, пригнувшись, побежал по арыку под прикрытием брони. Справа высокий дувал, слева танк. Наверняка все должно получиться: доберусь до разведвзвода. Если на мину не наступлю. В танк вновь попали из гранатомета, а по мне ударили из кустов автоматчики. Ага! Промахнулись! Я плюхнулся мордой в жижу неглубокой канавы, а когда выполз из скользкой, липкой грязи, то сразу же расстрелял два магазина по кустарнику. Танк стал и тоже несколько раз выстрелил. Я вновь спрятался в арыке и перезарядил магазины. Нельзя в зеленке бегать лишь с двумя полными рожками патронов. Хватит только на пять минут боя. Осторожно высунувшись, я начал стрелять прицельно короткими очередями по вспышкам из виноградника. Танкисты бабахнули по зарослям еще несколько раз, а потом открылась крышка командирского люка, и из танка высунулся Светлооков.