Николай Рерих - Шамбала. Сердце Азии

• Название: Шамбала. Сердце Азии
• Автор: Николай Рерих
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-34136-8

Среди множества любителей и профессионалов дальних странствий лишь некоторые покинули свою родину и обосновались там, где живет их мечта. Гениальный французский художник Поль Гоген уехал на Таити, автор «Космической одиссеи 2001» Артур Кларк нашел свою землю обетованную на Цейлоне (Шри-Ланке). Николай Константинович Рерих (1874—1947) родился и вырос в столице Российской империи, а умер в «стране снежных гор» (Химачал-Прадеш) в Гималаях, на севере Индии.

Прославился бы Рерих, если бы был только художником? Несомненно, ведь среди 5000 его живописных и монументальных работ немало признанных шедевров мирового уровня. А если бы он был только писателем? Вероятно, ведь вихрь сведений, мыслей, чувств, ассоциаций и гениальных догадок книг Рериха увлекает читателя в свой водоворот и поднимает все выше и выше. А как общественный деятель? Еще бы, иначе как бы он смог пробить стену косности и подвигнуть мир к принятию коллективного решения о защите культурного достояния человечества?! А ведь этот человек состоялся и прославился не только как художник, писатель и общественный деятель, но и как философ, ученый и путешественник.

Перед вами книга, в которой рассказывается о грандиозном и захватывающем путешествии Н. К. Рериха и его спутников по Центральной Азии. Цейлон, Индия, Монголия, Восточный Туркестан, Сикким, Ладакх, Тибет – все было исхожено и изведано. Жара и холод, горные тропы и коварные перевалы, вооруженные столкновения и недоразумения с властями – и беседы, беседы, беседы с местными жителями об автомобилях и железных дорогах, о революции и буддизме, об идолах и тайнах восточных учений. И поиск Шамбалы – страны Духа.

Подробные дневниковые записи о перипетиях этого увлекательного и опасного путешествия гармонично дополняют размышления великого русского гуманиста о путях развития человечества, загадках древних цивилизаций и единстве пути Запада и Востока.

Обработка и систематизация обширных научных материалов, собранных экспедицией, потребовали создания и долгих лет труда целого института. Но одно несомненно – вся жизнь этого замечательного человека, все его свершения говорят об одном – он нашел свою Шамбалу.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги и основной иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Издание щедро иллюстрировано цветными и черно-белыми изображениями еще и сегодня труднодоступных экзотических мест, которые посетила экспедиция. Подарочное издание рассчитано на всех, кто интересуется историей географических открытий и любит достоверные рассказы о реальных приключениях. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Делаю проект субургана на месте Шамбалы, где останавливался на ночлег Великий Держатель. Одиннадцатого июля Нирва из Кумбума повез пророчества и молитву таши-ламы Шамбале.

П. К. [Портнягин] уже третий день скачет в Ма-хой за верблюдами.

Составляются три новые книги. Забелели снегом вершины, свеж воздух, и тишина напоминает наши гималайские высоты, куда стремится дух наш. Монголы заглядываются на виды Нью-Йорка. Для них Америка – страна обетованная. Они шепчут: «Это достижение Шамбалы». Не проходит и дня без толков о сказочной Америке.

Четырнадцатого июля годовой праздник монголов. Сооружают новое обо, скачки, пированье! Молодежь нашего стана отпросилась на праздник.

С утра беседовали о необходимости паназиатского языка, который хотя примитивно примирил бы триста наречий Азии[565]. Вечером наши ламы читали молитвы Майтрейе и Шамбале. Если бы на Западе понимали, что значит в Азии слово Шамбала или Гэсэр-хан!

Начался дождь и ветер. Половина июля похожа на осень. Ночью в горах шумит ливень.

Среди дождей и грозы долетают самые неожиданные вести. Такое насыщение пространства поражает. Даже имеются вести о проезде здесь Учителя сорок лет тому назад. Опять настоящий буран и ливень. Холодно.

Двадцатого июля получены указания чрезвычайного значения. Трудновыполнимые, но приближающиеся следствия. Никто в караване еще не подозревает о ближайшей программе.

На следующий день опять важные вести, и опять спутники не знают о них. Сверяйте эти числа с вашими событиями. Принесли золото от Улан-Давана. Опять вихрь. Рая вообще не слыхала о Христе, ей уже тринадцать лет. Так быстро уходят из жизни даже краеугольные понятия.

Азара первоначально значило «халдейский жрец».

24 июля.

Не только наш день, но и день окончания нашего субургана. Монголы помогают сооружению, привозят сокровище – норбуримпоче – камешки и зерна для вложения в чашу субургана. Туда же заложено и Акдордже, и Майтрейя, и Сингха.

Лал – на хинди означает «красный».

Конец июля.

«Иду радостно в бой». Lapis exilis – «блуждающий камень». Вчера буряты пророчествовали что-то сумрачное. Именно: «Посылают лучшие токи для счастливого решения дел». Предполагаем выступить через Цайдам к Тибету девятнадцатого августа. Отважимся пересечь Цайдам по новому пути.

К вечеру двадцать восьмого прискакал Ч.[566] с мечом и с кольцом. Не успели выслушать его, как по ущелью вместо мирного ручья хлынул губительный поток [селя]. Вот следствие странного ночного шума в горах. Снесло кухню, столовую палатку, шатер Юрия. Мы ходим по пояс в воде. Погибло множество незаменимых вещей. Погибло много монгольских юрт. Ч. рассказал, что за день до его отъезда от непонятной причины у Я.[567] сгорели тханки, присланные нами. Знаменательно. Сопоставляйте.

Кончаем субурган. Старший лама Цайдама приедет освятить его. Князь Курлык-бейсе прислал посланцев, предлагает свой караван. Знаменательно, ибо этот князь обычно вредил проезжим.

Пятого августа.

Нечто очень замечательное. В десять с половиной утра над станом при чисто синем небе пролетел ярко-белый, сверкающий на солнце шаровидный аппарат[568]. Семеро из лагеря наблюдали это необычайное явление. Направление с северо-востока на юг. Замечательно.

Седьмого августа освящен субурган. Приехал Цайдамский геген. Наехало до тридцати гостей-монголов. Служение у субургана. Обещали нам хранить субурган Шамбалы. Лишь бы дунгане не разрушили. Бунт среди бурят. Они пошли к китайцам с ложным на нас доносом. Вместо бунтоватых бурят взяли трех торгоутов. Хорошие стрелки.

После бурятского доноса приехали китайские солдаты с чиновником сининского амбаня[569]. Осмотрели паспорта. Конечно, опять вымогательство. Заплатили китайцам. Монголы возмущены этим вымогательством.

Неожиданные гости прилетают из пустыни. Под вечер прискакал таинственный незнакомец в золотосшитом монгольском наряде. Кто он? Спешно прошел в шатер. Не называя себя, сказал, что он друг наш и должен предупредить о готовящемся на нас нападении на тибетской границе. Предупредил о необходимости усиленных караулов и разведочных разъездов. Сказал и ускакал. Кто он? Наши ламы говорят: «Или вор, или разбойник, или сборщик на монастырь». Всем не понравился роскошный наряд незнакомца. Но он был друг. Он хотел помочь. Опять сюжет для оперы.

Девятнадцатого августа мы выступили через Цайдам на Тибет. Памятна ночь в Цайдаме, когда пересекали соляные топи. Остановиться нельзя. Нужно идти сто двадцать миль без отдыха. Во тьме ночи еле заметна тропа. Проходим самой опасной дорогой, не сознавая этого. По сторонам узкой тропы бездонные ямы. Неверный шаг, и вернуться нельзя. Трудно, но зато Цайдам пересечен в новом, кратчайшем направлении. Много неточностей в картах.

Когда мы проходили Цайдам, он оказался совсем не такой, каким он показан на картах; невольно смот– релось на Запад. Там розовели безбрежные пески. Вспоминалось, что от Цайдама до Куньлуня на кар– тах показано сплошное пустынное пространство. Конечно, все это мес– то не исследовано. Между тем там в складках нагорий может быть много замечательного. Из области Хотана и Черчена могли в этом направлении распространяться древние буддистские монастыри. Могли быть интересные отшельничества и памятники-пещеры. Но даже сами монголы мало говорят об этих местах. Толкуют о пропавших в песках караванах, о занесенных городах, но все это в пределах сказаний.

Замечателен жест приветствия у цайдамских монголов. Они поднимают руки так, как будто молятся солнцу. Это так ритмично, красиво, напоминает о прекрасном жесте индийских брахманов, которых я видел в Бенаресе во время утренней молитвы. И в то же время напоминает жест мусульман, совершающих молитву перед древним мазаром.

Толкуют о каких-то иностранцах, бывших в Тейджинере и скупавших старинные вещи. Опять говорят, что иностранцы увезли «бурханов» из Дуньхуана. Очевидно, со знаменитыми пещерными храмами что-то произошло. Уж очень упорно и в разных областях об этом рассказывается. Мало ли вещей похищалось для музеев Европы, но об этих «бурханах» от Кашгара, от Урумчи до границ Тибета толкуют.

Полуобглоданные трупы людей и коней у дороги. Следы недавнего боя монголов с голоками. Монголы снимают юрты и спешат под защиту князя Курлык-бейсе. Скоро перевал Нейчжи[570], место, о котором предупреждал наш неведомый доброжелатель. Все будто спокойно, но около стоянки найден свежий костер и оброненная длинная трубка. Здесь были люди недавно.

Утром идем, как всегда. Впереди Юрий и П. К. [Портнягин] в разъезде. Затем все верховые – мы и ламы. За нами на некотором расстоянии – торгоуты с мулами. А дальше отстал караван с верблюдами под охраной Голубина, Кончока и Церина. Впереди нас – ущелье между двумя холмами. Елена Ивановна, всегда чуткая, слышит далекий лай собак… Вдруг через ущелье между холмами начинают проскакивать вооруженные всадники, скрываясь за холмом. Санген-лама кричит: «Аранган» (т. е. «разбойники»). Даю приказ повернуть назад, чтобы занять вершину холма и соединиться с торгоутами.

На вершине вместо атакованных мы оказались атаковывающими и командующими положением. Отряд панагов остановился, очевидно не ожидав нашего маневра. К ним поскакали полковник, торгоут Очир и бурят Бухаев с грозным предупреждением. Остальные, готовые к бою, наблюдали. Панаги, неожиданно застигнутые, спешились и в знак покорности положили винтовки. Один из них держал длинное копье: знак объявленной войны. Мы хотели купить это копье, но они сказали: «Мы не можем продать, это друг наш».

Главное, всегда действуйте смело.

На другой день готовилось еще нападение, но сильная снежная метель с громом расстроила суеверных тибетцев. И так перешли Нейчжи. Любовались огромными стадами диких яков. Одного из них убили торгоуты. Впереди нас снежный хребет Ангар-Дакчин [Бокалыктаг], т. е. Марко Поло. Смешно давать европейские имена местностям, которые издавна имели свои наименования. К ночи умер от кровотечения монгольский лама. Жаль.

За Ангар-Дакчином – Кокушили, те самые Кокуши, о которых знают староверы на Алтае, искатели Беловодья. Тут уже недалеко заповедные границы. Счастливо минуем реки. Ни весною, ни летом их не перейти верхом. Но сейчас, осенью, вода не выше стремян, и только две лошади завязли. Даже Голубая река [Янцзы] с ее быстрым течением не легла препятствием.

Ждем тибетские посты. Почему их нет? Что-то забелело вдали… Снег? Но нигде кругом снега нет… Шатер? Но это нечто слишком большое. Оказалось, гигантский гейзер глауберовой соли[571]. Белоснежная, сверкающая на солнце глыба; уже заповедная граница.

Глава 12. Тибет (1927–1928)

6 октября.

Точно черные пауки на длинных ногах притаились черные палатки тибетцев на длиннейших веревках. Пограничные разъезды отбирают наш паспорт и предлагают стоять два дня, пока они привезут ответ генерала хортичапа, т. е. от главного правителя области Хор[572], и главнокомандующего северным фронтом. Какие цветистые названия!