Мейлах Бакальчук-Фелин - Воспоминания еврея-партизана

• Название: Воспоминания еврея-партизана
• Автор: Мейлах Бакальчук-Фелин
• Издательство: Возвращение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-7157-0051-5

Мейлах Бакальчук-Фелин (1904–1961) — непосредственный свидетель Холокоста и участник еврейского Сопротивления в годы второй мировой войны, один из создателей первого еврейского партизанского отряда. События, описываемые автором, происходили в 1942–1944 годах на территории Украины и южной части Белоруссии. Полная драматизма жизнь партизан-евреев и сам факт широкого участия евреев в партизанском движении почти неизвестны нашему читателю.

---

Опять появились банды. Они проникали в леса, где евреи собирались небольшими группами. За евреями охотились днем и ночью. Страшные случаи произошли в те дождливые дни. О некоторых из них я хочу рассказать подробнее.

На Вичевских хуторах в руки бандитов попала серниковская семья Меира и Ханы Койфман с детьми. Их перед смертью пытали. Особенно страшно пытали Меира и Хану, чтобы заставить их рассказать, где находятся евреи в лесу, о численности партизанской группы и ее вооружении. Но эти святые мученики молчали. Они погибли как величайшие герои.

Другой ужасный случай произошел с шестнадцатилетним Сашей Фиалковым. Он пришел к нам в отряд из деревни Вичевки. Это был лучший разведчик нашей группы. Переодевшись в крестьянскую одежду, он отправлялся на хутора и доставлял нам ценные сведения о немцах, полицаях. Он хорошо разговаривал по-украински, и в пастушеской одежде в нем трудно было распознать еврейского мальчика.

Однажды Саня отправился в село Жолкино, чтобы разузнать — охраняется ли там ночью кооператив и молочная ферма и как велика охрана. Он пошел туда вместе с крестьянином, бывшим советским активистом. Они пробыли в селе два дня, все разузнали и возвращались на нашу стоянку. Путь их проходил через село Вичевку. Местные жители узнали там Саню. Его задержали вместе с проводником и передали гестаповцам. Крестьянина тут же расстреляли, а Саню стали пытать, добиваясь сведений о партизанах и евреях. Саня молчал. Его привязали к хвосту лошади, гестаповец сел верхом на лошадь и погнал ее галопом. Саня погиб мучительной смертью, но никого не выдал.

Таких случаев было много.

Несмотря на частые трагические провалы, многие евреи доверяли знакомым крестьянам свою жизнь, искали у них приют и защиту в надежде как-нибудь перезимовать.

Партизанская группа созвала собрание лесных евреев, главным образом для того чтобы разъяснить им нецелесообразность разделения на мелкие группы и опасность обращения к крестьянам в деревнях из-за террора, объявленного немцами за укрытие евреев, и из-за действий охотящихся на евреев банд из местного населения.

Страшную картину представляло собой это собрание. Евреи были оборваны, ободраны, ноги были обмотаны рванью, привязанной прутьями.

Обсуждался вопрос, каким путем добывать пищу. Составили список крестьян, которым можно было довериться, надеясь, что они не выдадут евреев. Говорили о том, как строить землянки и организовать регулярную охрану жилья. Оружия не было, и решили стоять в карауле хотя бы с топором или ножом. Тогда же был составлен список евреев, бежавших из серниковского гетто и после этого погибших.

Решено было, что наша партизанская группа в ближайшее время совершит налет на немцев и полицаев в Вичевке, где большинство крестьян было пронемецки настроено.

Село Вичевка — крупный населенный пункт. В царское время там была земская больница, судебное ведомство и всегда находился следователь. Там же находилась канцелярия волости, карцер для арестованных крестьян из окружных деревень. Население Вичевки было зажиточным. Господствовало пьянство, деморализация, распущенность. Как только немцы вступили в село, многие крестьяне стали помогать им уничтожать своих соседей евреев.

Наш разведчик Драко сообщил, что полиция устраивает в Вичевке вечеринку и что немцы тоже будут в ней участвовать. Он также сказал, в каком это будет доме.

Мы, десять партизан, отправились в Вичевку. К счастью, дождь перестал, и взошла луна. Наш пароль был «луна — ночь».

Мы добрались до села и тут узнали, что вечеринка не состоится. Предупредил об этом крестьянин, работавший при советской власти в сельсовете. Получив такую информацию, мы пошли по сельской улице, растянувшейся на четыре-пять километров. Некоторые из нас заходили в дома. Только четверо вместе шагали по улице: я, Берл Бобров, Саул Галицкий и Шмуэль Пурим.

Посреди улицы был колодец и при нем два больших деревянных корыта. Мы присели на них. Ночь была ясная, и мы спокойно дожидались товарищей. Вдруг услыхали неподалеку шаги. Из дома, где должна была состояться вечеринка, послышалась музыка. Мы все поднялись и увидели перед собой полицаев. Град пуль полетел в нашу сторону. Мы побежали к сараям и начали отстреливаться. Поднялась сильная стрельба. Из дома выбежали еще полицаи. К этому времени все партизаны были на улице. Разгорелся горячий бой. Мой двоюродный брат Эфраим Бакальчук, выбежав из дома, столкнулся лицом к лицу с полицаем, и оба одновременно прицелились из винтовок друг в друга. Эфраим опередил полицая, и тот упал замертво, а Эфраим успел забрать у него винтовку.

Враг превосходил нас численно и был лучше вооружен. Это вынудило нас отступить и оставить село. Мы укрылись в придорожной канаве, поджидая Боброва, которого не досчитались.

Поздно ночью группа из трех товарищей — Шмуэля Пурима, Саула Галицкого и юноши Рувима Туркенича — отправилась в село на розыск Боброва, а также узнать, находится ли еще в селе полиция. Им было поручено доставить Боброва, даже мертвого, чтобы похоронить его в лесу и не допустить издевательства врага над его телом. Они пробрались огородами и через дворы в село. Там они никого не заметили и не обнаружили Боброва.

Не встретив ни полицаев, ни немцев, наши товарищи возвращались уже обратно вдоль улицы, но на краю села наткнулись на вражескую засаду. Партизаны были обстреляны перекрестным огнем с обеих сторон улицы. Отстреливаясь, юный партизан Рувим Туркенич погиб в бою. Другие два товарища, несмотря на сильную стрельбу, вернулись невредимыми, принеся нам горькую весть о гибели Туркенича.

Рувим Туркенич был самым молодым в нашей партизанской группе. Ему было семнадцать или восемнадцать лет. Это был светловолосый с розовыми щеками юноша. Аккуратный, чисто одетый даже в условиях лесной жизни. Утром того дня он вернулся после выполнения трудного задания, доставил подводу с продуктами и одеждой и сам распределил их среди евреев. Себе он взял розовый свитер и тут же его надел. Днем я сменил Рувима на посту. Когда я подошел к нему, он дремал. Ему неловко стало, что дремлет на посту. Я успокоил его, сказав, что после такой тяжелой ночи ничего удивительного в этом нет. Человек ведь не из железа. Лицо его после дремоты было розовым, и в розовом свитере он был очень красив. Рувим рассказал мне сон, который ему только что приснился. Ему снились родители, которые… находились в далекой Бразилии. Это был его последний сон. Как мы узнали потом, полицаи и фашисты надругались над телом еврейского партизана Рувима Туркенича.

Стрельба не прекратилась. Чем дальше, тем больше она усиливалась и была направлена в нашу сторону. Во избежание новых потерь мы ушли к своим землянкам. Там мы застали раненого Боброва. Он был ранен, когда отстреливался от напиравшего на него полицая. Он подполз к сараю, забрался на коня и умчался в лес.

Бобров был ранен в ногу. Мы перевязали ему ногу бинтами из крестьянского полотна. Никаких лекарств у нас не было.

Смерть Туркенича нас потрясла, хотя мы и знали, что жизнь каждого из нас постоянно в опасности. Нас также мучило то, что мы не можем оказать необходимую помощь раненому Боброву.

Тучи в то утро после кровавой ночи в Вичевке опять заволокли небо, опять пошел нескончаемый дождь. Голод среди евреев усилился. Дожди залили тропы и дорожки в лесу. Более слабые, физически измотанные голодом, холодом и страхом, не выдерживали и умирали. Мы сами не верили, что сможем выжить в окружении жестокого врага.

Глава 7 Чудо Сталинграда

Конец ноября 1942 года. Морозы, снег. Каждую ночь совершали мы диверсии. Не было ни одной ночи, в которую мы не совершили бы налет на хозяйства, поставляющие немцам продовольствие.

Отрадой являлось для нас радио, хотя с советско-германского фронта, да и с фронтов союзников новости поступали не совсем радостные. Иногда в наши руки попадали газеты на немецком и украинском языках. Немцы писали, что они уже в пригородах Лондона и что бомбардировали Нью-Йорк. Преувеличивали они свои успехи и на русском фронте, хвастали, что взяли Сталинград и находятся в пригородах Москвы. Хотя в немецких сообщениях было много лжи, мы знали, что положение на фронтах тяжелое и что немцы фактически находятся в глубине России.

Однажды в снежную ночь я принял по радио сообщение о прорыве армией Рокоссовского немецких укреплений на Сталинградском фронте. Я немедленно разбудил товарищей, спавших в моей избушке, и сообщил им эту новость. Мы все толпились вокруг радиоприемника и, затаив дыхание, слушали передачу из Москвы о победе Красной Армии под Сталинградом. Мы поняли, что немцы понесли самое тяжелое поражение с начала войны.

Каждую ночь я регулярно принимал из Москвы сводки Совинформбюро «В последний час». Я записывал слово в слово все, что радио передавало для печати.