Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

• Название: Дневник для Стеллы
• Автор: Джонатан Свифт
• Издательство: Наука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1981

«Дневник для Стеллы» состоит из 65 писем Джонатана Сфифта (1667—1745) к самому близкому ему человеку — мисс Эстер Джонсон. Нигде и никому Свифт не писал о себе с такой откровенностью, как в этих письмах, и едва ли где он еще выразил себя с большей полнотой. Эта книга помогает хотя бы отчасти постичь сложную, удивительную и непостижимую личность Джонатана Свифта. Перевод А.Г. Ингера и В.Б. Микушевича, приложения и примечания А.Г. Ингера.

---

Письмо LIII

Лондон, 9 октября 1712.

[четверг]

Вот уже десять дней, как я уехал из Виндзора, и занят тем, что принимаю асафетиду в пилюлях и еще одно горькое снадобье, и нахожу, что с головой у меня намного лучше прежнего. Признаться, я было сильно пал духом, потому что по 3—4 дня кряду чувствовал себя из рук вон скверно и во время прогулок не раз думал, что вот-вот упаду. Я принимаю по 8 пилюль в день и по-моему, принял их уже не меньше 150. Кор[оле]ва, лорд-казн[ачей], леди Мэшем и я — мы все хворали, но теперь все мы чувствуем себя лучше, кроме леди Мэшем, которая в Кенсингтоне со дня на день ожидает родов. Едва ли когда по Лондону ходило сразу столько лживых выдумок, как сейчас. Я нисколько не сомневаюсь, что они достигнут Дублина еще до того, как вы получите мое письмо, но в них нет и крупицы истины. — Болезнь чрезвычайно задержала начатую мной работу, но я все же надеюсь наверстать упущенное и завершить ее до начала новой сессии парламента. У лорда-казн[ачея] был жестокий приступ ревматизма, но сейчас он уже почти выздоровел. На днях я играл вечером с ним и его семьей в тридцать одно[921]. Для начала он сам поставил за каждого из нас по 12 пенсов и это напомнило мне сэра У[ильяма] Т[емпла]. Я настойчиво допытывался у него и у леди Мэшем, правда ли, что у королевы появились признаки водянки, и они решительно отрицали это, и то же самое сказал ее лекарь Арбетнот, который постоянно ее пользует, а эти дьяволы распустили слух, будто бы на ногах у нее открылись язвы и будто из пупка выделяется жидкость и еще бог весть что. Арбетнот прислал мне из Виндзора славное «Рассуждение касательно лжи», и я велел типографу прийти за ним. Его полное название — «Предложение о напечатании примечательного сочинения под названием „Искусство политической лжи“[922] в двух томах и пр.» А дальше следуют извлечения из первого тома, весьма напоминающие памфлеты под названием «Труды ученых мужей»[923]. Пожалуйста, непременно раздобудьте его, как только оно выйдет из печати. У кор[олевы] был небольшой приступ подагры в руке. Она, видимо, пробудет в Виндзоре еще с месяц. Лорд-казн[ачей] показал мне полученное им от нее любезнейшее в мире письмо, из которого я узнал одну тайну: вскоре предстоит новое посвящение в кавалеры ордена Подвязки. Ведь с кончиной лорда Годольфина их число уменьшилось. Его погребение состоится дня через два-три в Вестминстерском аббатстве. Мне встретился как-то Том Ли; еп[ископ] Клог[ерский] снял на зиму его квартиру; они все здоровы. Говорят, в Лондоне сейчас полным-полно приезжих из Ирландии и в том числе по меньшей мере с полдюжины епископов. Бедняга еп[ископ] Лондонский, которому уже перевалило за восемьдесят, упал навзничь, подымаясь по лестнице, и не то проломил, не то расшиб себе голову, и, тем не менее, он теперь уже поправляется. Лондон по-прежнему пуст, как в разгаре лета, и, если бы мне не надо было лечиться, я оставался бы в Виндзоре. Говорил ли я вам о последней воле лорда Риверса? Большую часть имущества он завещал чуть не 20 гнусным старым шлюхам, коих перечислил поименно, и не оставил при этом ни фартинга никому из своих друзей, слуг или родственников. Своему единственному чаду — леди Бэрримор[924] — он завещал только имущество ее матери, а остальное отказал своему наследнику по мужской линии — священнику-паписту[925], троюродному брату, который стал теперь графом Риверсом и с которым он при жизни обращался, как с лакеем; в случае же смерти этого последнего все должно будет перейти к его главной шлюхе и ее ублюдку. Лорд-казн[ачей] и лорд-камергер назначены душеприказчиками. Я любил этого человека, но презираю оставленную им по себе память. О заключении мира пока ничего не слыхать. Я глубоко убежден, что голландцы потому так упрямятся, что их уверили, будто дни кор[олевы] сочтены. — Письмо бедняжек МД № 33 было получено мной еще в Виндзоре, однако я не мог тогда ответить на него, ведь бееебдгп очень хволар и, кроме того, оттуда было затруднительно отправлять письма. — Вы рассчитывали возвратиться домой в тот же день и пробыли там месяц[926]. Это верный признак, что вам там понравилось. Я был бы тоже не прочь совершить такого рода увеселительную поездку. Любопытно, остепенился ли хотя бы немного этот Суонтон в сравнении с тем, что было прежде? Их дочь, я думаю, вам понравилась; она, надеюсь, перестала напускать на себя чрезмерную серьезность[927]. — Мне только что сказали, что лорд Годольфин был погребен вчера вечером. — О, бедненькие мои БСС, склоните по этому случаю еще раз свои головки. Плаво же, я площаю вас[928]; я всегда рассуждаю так, что если вы больны, то мне непременно станет об этом известно, а посему, когда от вас нет писем, я считаю, что все у вас обстоит благополучно. — Что касается свирепствовавшей у нас лихорадки, то, полагаю, мне удалось избежать ее по той же причине, что и беебсс, — потому что я нездоров; но почему, скажите на милость, ее избежала ДД? Ведь она, как известно, клепышечка[929], и значит сам бог велел ей заболеть лихорадкой. Будем надеяться, что опасность уже миновала и нашей Дингли больше ничто не грозит. Кое-кто из здешних врачей настроен весьма мрачно и считает лихорадку предвестницей чумы, которая, говорят, объявилась в Гамбурге. Я было надеялся, что [БСС перемогла, наконец, свой недуг], но мы с ней, как видно, обладаем способностью никогда не расставаться со своими болезнями окончательно в силу постоянства своей натуры. Приступы головокружений у меня, например, длятся вот уже 23 года. — Неужто миссис Раймонд так никогда и не перестанет рожать? Ее супруг, судя по всему, вознамерился оставить на земле побольше нищих, ведь он уже успел промотать лучшую часть своего состояния и не вылезает из долгов. Недавно получил от него письмо —.

11 октября. Вчера и позавчера лорд-казн[ачей] посылал за мной, чтобы я посидел с ним; он еще не настолько здоров, чтобы выходить из дома, поэтому я не смог закончить письмо. — Как это я ухитрился быть таким аккуратным в своих денежных расчетах с МС! Ровно на 17 шилл. и 8 пенсов больше, чем следовало? Наверное, вы просто меня обманываете. Если Хокшоу не платит процентов, то ему придется возвратить всю находящуюся у него сумму. Поговорите, пожалуйста, с Парвисолом и спросите, что он советует мне в связи с этим предпринять? Поклон от меня миссис Стоит, и Кэтрин, и миссис Уоллс. — БСС сопровождает свою просьбу бесчисленными извинениями. Джон Дэнверс[930], как вам известно, приятельствует с леди Дж[иффар]д, а относительно прочего я никогда ничего не слыхал. Скажу лишь вам, что при нынешнем положении вещей я не могу просить лорда-казн[ачея] за кого бы то ни было. Нужно ли еще что-нибудь объяснять? — Что же касается до моих собственных дел, то, возможно, что-нибудь будет предпринято, но, возможно, и не будет. В первом случае я, конечно, похлопочу за вашу сестру[931], во втором же — навсегда покончу со всякими дворами. Ежели со мной хорошо обойдутся, мне не раз представится возможность посодействовать ей, и я почту своей обязанностью воспользоваться этим. Мне доставляет наслаждение оказывать добрые услуги людям, которые нуждаются и заслуживают того, и вдесятеро большее наслаждение помогать родственникам БСС, в которых она принимает близкое участие. Я записал его имя и в чем заключается его дело (а не ее дело) и как только наступит подходящий момент, предприму все, что в моих силах. — И довольно пока говорить об этом, коль скоро я не могу сейчас ничего предпринять; тысячу раз прошу у вас прощения за то, что не в состоянии пока пообещать вам большего. Надеюсь, декан св. Патрика уже оправился после лихорадки. Он так ни разу мне и не написал. Впрочем, я даже рад этому, и, пожалуйста, не вздумайте его просить, чтобы он мне ответил. — Я проставил на отправленной вам долговой расписке такое позднее число по той причине, что уплата по ней, мои уные аамы, должна быть произведена лишь после 1 ноября. Право же, мне надобно держать в этих делах ухо востро, да-да, не то МС того гляди надует БДГП. А хорошие ли вы хозяйки? И прилежные ли читательницы? И как обстоит дело с прогулками? Насколько мне известно, вы заядлые картежницы. А, может, к тому же еще и пьяницы? Признавайтесь. — [Бозе мироселдный, пожалуй, мне пола остановиться из боязни, как бы не оскорбить таких безуплечных реди!] — Парвисол ни разу не обмолвился о том, сколько он получил нынче в счет десятины. Спросите у него, пожалуйста, много или мало выручил он за нее в этом году? Еп[ископ] Киллалуйский говорит, что нынче в Ирландии дают хорошую цену за шерсть; а как обстоит дело с зерном? Вчера я обедал с леди Оркни, и мы просидели с ней от 2 пополудни до 11 вечера. Вы, я полагаю, о ней слыхали. У меня уже накопилось 20 писем, но я так разленился и так занят, что не могу на них ответить, а между тем их становится с каждым месяцем все больше. Уродились ли яблоки у меня в Ларакоре? Не правда ли, странно, что их каждый год прихватывает заморозками, хотя я так заботливо всякий раз их укрываю. Лорд Болинброк последние две недели бездельничал у себя в поместье, и это очень задержало предпринятую мной работу. Я поселился в обычной комнате на втором этаже и стараюсь, по возможности, никого к себе не допускать, но некоторые проныры все же обнаружили мое убежище, а новый слуга не так ловко лжет, как Патрик, уверяя, что меня нет дома. К слову сказать, Патрик просился было ко мне обратно, но как бы не так. — Сейчас заходил типограф, который принес кое-что из напечатанных им в последние дни фантазий, и отнял у меня время. А теперь я должен уходить и потому могу только пожелать вам всего наилучшего. [Прощайте, длагоценнейшая МД, МД, МД, МД, Досвид, Досвид, Досвид, Досвид, МС, МС, МС, тлам, дологая МС, тлам, тлам, тлам, судалыни].