Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

• Название: Дневник для Стеллы
• Автор: Джонатан Свифт
• Издательство: Наука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1981

«Дневник для Стеллы» состоит из 65 писем Джонатана Сфифта (1667—1745) к самому близкому ему человеку — мисс Эстер Джонсон. Нигде и никому Свифт не писал о себе с такой откровенностью, как в этих письмах, и едва ли где он еще выразил себя с большей полнотой. Эта книга помогает хотя бы отчасти постичь сложную, удивительную и непостижимую личность Джонатана Свифта. Перевод А.Г. Ингера и В.Б. Микушевича, приложения и примечания А.Г. Ингера.

---

24. Утро. Господин секретарь прислал своего грума, чтобы пригласить меня сегодня на обед. Господь всемогущий да благословит и сохранит вас обеих навеки и пошлет вам здоровья. Аминь. Прощайте.

Скажите, сударыни, часто ли случается, что я в письме по нескольку раз повторяю одно и то же?

Говорят, что у больших умников короткая память. Справедливо подмечено, хотя и подло.

Письмо XXIV

Челси, 24 мая 1711.

[четверг]

Утро. Впервые в жизни номер моего письма и сегодняшнее число совпали; это добрая примета, детки, значит все сойдется, и мы окажемся вместе. Как, вы все еще имеете наглость писать «Лондон, Англия», потому что я пишу «Дублин, Ирландия»? Или, по-вашему между Лондоном и Дублином нет никакой разницы, бесстыдницы вы эдакие? Я запечатал свое предыдущее письмо и собираюсь отправиться в Лондон. Доброго вам утра, сударыни. — Вечером. Обедал с секретарем, мы сели за стол в шестом часу. Патент мистера Гарли утвержден сегодня утром, отныне он граф Оксфорд, граф Мортимер и лорд Гарли Уигмор-Кастл. Мое письмо было уже запечатано, иначе я непременно рассказал бы вам об этом напоследок; впрочем, вы и так узнаете все из газет. Королева, несмотря на свое к нему расположение, всю эту неделю продержала его жезл у себя в кабинете; полагаю, однако, что самое большее дня через два жезл все же будет ему вручен. Хотя в восемь часов вечера, когда я собрался домой, дождь, начавшийся еще в пять, лил, как из ведра, я, тем не менее, все же пошел и к середине пути дождь утих, так что я добрался домой не слишком промокший: это первая прогулка под дождем, которую я предпринял за месяц своего пребывания здесь. Посидев еще немного у Эттербери, я отправился спать.

25. Утром шел дождь, и я добрался до Лондона водою. Мы с Фордом пообедали у мистера Льюиса, о чем уговорились заранее. Я предупредил Патрика, что собираюсь потом повидать лорда Оксфорда, и велел ему принести мою сутану и парик к мистеру Льюису, и что же вы думаете — я прождал его битый час, а этот мошенник так и не появился, и в конце концов мне пришлось пойти в старой сутане. У лорда Оксфорда я провел два часа, однако не имел возможности поговорить с ним о кое-каких делах, которые у меня были к нему, а посему он пожелал, чтобы я отобедал с ним в воскресенье, и значит, мне придется огорчить секретаря. Милорд подвез меня к кофейне, где я дождался кареты декана Карлайла[520], чтобы добраться до Челси, потому что после полудня дождь хлестал, не переставая. Декан, правда, сам не приехал, но прислал свою карету, и мне пришлось заплатить кучеру два шиллинга; вот так я добрался домой, а что сталось с Патриком, одному богу ведомо. В конце концов мне придется отправить его в Ирландию, потому что мошенник стал совершенно невыносим. Если бы даже мне пришлось из-за него явиться вовсе без сутаны, он все равно обошелся бы со мной точно так же, хотя бы от этого зависела моя жизнь или возможность занять более высокое положение, а я тем временем шью ему ливрею, которая обойдется мне в четыре фунта; завтра же велю портному приостановить шитье до дальнейших моих распоряжений. Лорд Оксфорд не может пока еще привыкнуть к тому, что его называют «милорд», и когда я говорю ему — «милорд», он в ответ именует меня «доктор Томас Свифт[521]», как обычно делает, когда хочет меня позлить. Он предложил мне через одного человека стать его капелланом, на что я через того же человека передал ему свои извинения, но сегодня мы ни словом на этот счет не обмолвились; я не соглашусь быть капелланом ни у кого на свете. Ну, а теперь мне необходимо заняться делом.

26. Патрик объявился только сегодня утром, да и то я видел его лишь мельком, потому что одевался без него, а когда собрался идти в Лондон, его уж и след простыл. Я тотчас послал за портным и велел отложить шитье ливреи для Патрика впредь до дальнейших моих распоряжений. Ох, случись это в Ирландии, я бы уже десять раз его прогнал, и, конечно, забота не о нем, а о себе заставляет меня так долго его терпеть. А теперь вот сам не знаю, шить этому мошеннику новую ливрею или не стоит. Ну как мне быть? Вот если бы МД были сейчас здесь и у моей постели умоляли за него. Леди Эшбернхем давно уже зазывала меня к себе на обед, и я приберег для этого сегодняшний день, но вышло какое-то недоразумение, и она послала сказать мне, что сидит в неглиже за столом, но будет рада принять меня после обеда, а посему я пообедал у миссис Ваномри и, осердясь, не пошел к ней вовсе. Мое прекрасное флорентийское вино совсем прокисло, будь оно неладно, а я не выпил и половины его. Вечером, когда я возвращался домой, мне встретились в парке сэр Томас Мэнсел и Том Гарли[522] и, как несмышленого щенка, уговорили погулять с ними до девяти, так что я добрался домой только в десять, но вечер был прекрасный, и дорога уже почти высохла после недавнего ливня.

27. Нынче утром по дороге в Лондон я наблюдал, как два колченогих старика, добравшихся до питейного заведения, долго стояли у дверей и, состязаясь в учтивости, один приглашал другого войти первым. Это надо было видеть, в рассказе соль теряется. Обедал сегодня с лордом Оксфордом и дамами — новой графиней и леди Бетти[523], которая вот уже три дня как стала леди. Милорд оставил нас в семь, и я опять не смог улучить время, чтобы поговорить с ним о делах; он, однако, обещал пообедать со мной на днях вдвоем, и это, конечно, куда как вероятно, особенно если принять в соображение, что королева, как мы ожидаем, вот-вот вручит ему жезл, и тогда вокруг него начнется такое столпотворение, что проку от него не будет ровно никакого; насколько мне известно, это может произойти еще нынче вечером во время заседания Тайного совета.

28. Я получил на днях письмо с просьбой о помощи от некоего Стивена Джернона; он пишет, что жил прежде у Гарри Теннисона[524], который приискал ему место обмерщика, но после смерти Гарри лишился этого места и переехал в Англию и теперь умирает с голоду или, как он выразился, вкус хлеба был последнее время ему неведом. Сегодня бедняга явился собственной персоной; оказалось, что я хорошо его знаю; это худосочный малый с веснушчатым лицом, вы должны его помнить: он еще особенно хорошо прислуживал за столом. Я дал ему крону и обещал сделать, что в моих силах, чтобы в память о Гарри Тенисоне пристроить его к кому-нибудь в услужение. Сегодня во время прогулки было нестерпимо жарко, и меня так разморило, что, пообедав там, где хранится моя новая сутана, — у миссис Ваномри — я как дурак воротился домой, и до одиннадцати просидел с деканом Карлайла. Лорд Оксфорд все еще не получил жезла.

29. Сегодня в десять часов утра я уже был в Лондоне, хотя это день бритья, и отправился к секретарю по поводу кое-каких дел, а потом нанес визит герцогу и герцогине Ормонд, но герцогиня была занята туалетом, готовясь к выезду, и мне не удалось ее повидать. Лорду Оксфорду сегодня вручили жезл, так что теперь я должен называть его уже не «лордом Оксфордом», а «лордом-казначеем». Надеюсь, на этом он остановится: ведь за одну неделю он успел уже поменять и титул и должность, и я слышал сегодня в Сити (где обедал), что в скором будущем он получит еще и Подвязку. — Скажите, юные дамы, заметили ли вы, как удивительно переменился круг моих знакомств и образ жизни? Я никогда не бываю теперь в кофейне, и вы не слышите больше упоминаний об Аддисоне, Стиле, Хенли, леди Люси, миссис Финч[525], лорде Сомерсе, лорде Галифаксе и пр. Мне кажется, я изменился к лучшему. Говорил ли я вам, что архиепископ Дублинский написал мне длинное письмо касательно разгоревшегося у вас скандала в связи с выборами мэра. Он выражает опасения, что его осудят за участие в нем. Здесь, правда, еще ничего об этом не слышно, но ведь я не смогу постоянно его защищать. Говорят, будто ваш епископ Хикмен преставился[526], но никто здесь не станет хлопотать о каком-нибудь месте для меня в Ирландии, так что пусть себе умирают внезапно или долго, как им заблагорассудится. — Ну-с, а вы, конечно, верны вашим деканам, и вашим Стойтам, и вашим Уоллсам. Кстати, миссис Уоллс скоро получит свой чай: священник Ричардсон либо уезжает, либо уже уехал в Ирландию и захватил его с собой. Я слыхал, что у мистера Льюиса есть для меня два письма, но не успел сегодня востребовать их, а уж завтра не премину, вдруг одно из них — от малюток МД? Кто знает, дружище, кто предугадает? Ведь случались и более невероятные чудеса? — Тьфу, я пишу до того мелко, что и сам едва разбираю! — Послушайте, Престо, извольте писать крупнее! — А я не буду. — Ох и дерзкий же вы плутишка, мистер Престо, и до чего нахальный. — Уходите, дорогие плутовки, дайте Престо лечь спать: я засиделся с деканом, и сейчас уже около двенадцати.

30. Меня так разморило после утренней прогулки, что я пробездельничал до самого обеда у миссис Ваномри, у которой хранится мое лучшее облачение вместе с париком; я частенько там обедаю просто из лени, как, например, сегодня; но при всем том я взял у мистера Льюиса письмо от маленьких МД № 15 (вы, замечаете, сударыни, я никогда не забываю указать номер) и прочитал его в кабинете, предоставленном в мое распоряжение миссис Ван, и обнаружил, что Стелла большая плутовка и письма писать мастерица, и почерк у нее красивый, если только рука не подведет и перо хорошее. Когда я возвратился сюда вечером, мне пришла на ум превосходная мысль — пойти искупаться, после того как я немного остыну; ведь дом, в котором я здесь живу, стоит у самой реки; и вот в одиннадцать часов я спустился к берегу в одном только халате и шлепанцах, но, поколебавшись немного, возвратился обратно; все же как-нибудь вечерком непременно отважусь.