Даниэль Бовуа - Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)

• Название: Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)
• Автор: Даниэль Бовуа
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0304-2

Охватывающее более чем вековой период исследование выдающегося французского историка-слависта, профессора Даниэля Бовуа, преподававшего в университетах Нанси, Лилля, Париж I Пантеон-Сорбонна, посвящено истории Правобережной Украины – Киевщины, Волыни, Подолии – в составе Российской империи. В центре внимания – борьба между российским самодержавием и польскими элитами за господство в этом регионе и контроль над украинским крестьянством. В равной мере глубоко анализируя социальные, экономические и культурные процессы, автор показывает трудности интеграции бывших земель Речи Посполитой в империю Романовых; объясняет, почему польская землевладельческая аристократия вопреки росту русского национализма оставалась до 1917 года привилегированной и преуспевающей группой; освещает драматическую судьбу тех почти забытых историками «промежуточных» категорий населения, которые не вписались в жесткую сословную иерархию российского общества. Доказывая, что все проекты как полонизации, так и русификации основной массы населения днепровского Правобережья были нереалистичны, книга представляет формирование украинской нации закономерным продуктом сложившихся на этих землях исторических условий.

---

Наполеоновские власти сразу после того, как оказались на польских землях, заинтересовались состоянием общества. В одном из двух отчетов Пьера Парандье, высланных на имя Талейрана в январе 1807 г., этот бывший агент Станислава Августа дает крайне подробное описание безземельной шляхты. Внимания заслуживает то, что автор подчеркивает повышение уровня образованности этой группы благодаря тридцатилетней работе Комиссии национального просвещения. Наиболее светлые умы в Российской империи также могли прийти к подобным выводам, тем более что в России вопрос о судьбе безземельной шляхты стоял более остро, чем в Княжестве Варшавском.

Итак, Парандье сообщал, что

среди безземельной шляхты, не имеющей т.н. благодетеля, встречаются настолько бедные люди, что невозможно их отличить от крестьян в староствах. Единственным их отличием является то, что именуют их шляхтой. Встречаются деревни в пятьдесят, а то и сто дымов полностью заселенные такой шляхтой. У каждой семьи есть несколько морг земли, дом, а также общинный луг. Они не слишком разборчивы в происхождении партнеров и женятся на крестьянках из соседних деревень, на которых распространяют свои привилегии. Никто не хочет им в этом мешать […]

К этой бедной шляхте относится и чиншевая шляхта. Южная часть бывшей Речи Посполитой, т.н. волынское, подольское и брацлавское воеводства [Парандье выходил за пределы Княжества Варшавского! – Д.Б.], заселена почти исключительно такой шляхтой. Там много и крупных землевладельцев. Однако долгие беспорядки в этих воеводствах повлияли на состояние их имений. Когда-то чиншевая шляхта обрабатывала несколько морг земли взамен за несение нескольких необременительных повинностей, но главным образом должна была отдавать голоса за своих магнатов или их людей на сеймиках. Магнаты, отправляясь на сеймики вместе со всеми своими арендаторами и другими людьми из своей партии, имевшими право голоса, и сохраняли влияние в воеводских сеймиках. С целью предотвратить данные злоупотребления [пример того, насколько глубоко укоренился этот фальшивый миф. – Д.Б.] сейм 1791 г. наделил правом голоса лишь землевладельческую шляхту.

Как правило, мелкая, т.е. бедная, шляхта полностью посвящает себя возделыванию земли и сельскому хозяйству. Ее обычаи так же просты, как и ее быт. Она отличается гостеприимством, доблестью, бескорыстием, мало знает о том, что происходит в свете. Ее радует и заботит лишь то, что происходит на ее полях и в сельском хозяйстве. Еще до того, как она попала под иностранное иго, ее интересовали события в столице. Ее кругозор ограничивался изучением права, истории страны, чтением античных авторов. Эта сельская шляхта любила военные сборы и собирала оружие, которое с благоговением передавала по наследству детям. Комиссия просвещения, созданная двадцать пять лет тому назад на руинах иезуитской системы, внесла решающий вклад в распространение просвещения. Создание конкурсов и специальных наград за лучшие учебники способствовало развитию образования и проявлению любви к нему. Те, кто знал Польшу и язык давних сеймов, были крайне удивлены, слыша во время работы сейма 1791 г., как молодые люди, впервые покинувшие свой дом, умели красноречиво, умно и достойно выступать. Последние усилия против поработителей их родины служат примером их энергии и мужества…191

Подобным образом работа прежнего Комитета по благоустройству евреев, который отныне должен был заняться чиншевой шляхтой, была проникнута вышеупомянутыми идеями. Деятельность Комитета и внимание, с которым за его работой следили высшие государственные инстанции России с середины 1807 г. до первых месяцев 1809 г., свидетельствуют о временном проявлении желания решить эту проблему гуманным образом, несмотря на то что противоположных точек зрения было в избытке. Изменение взглядов на решение этой проблемы на протяжении упомянутого периода можно проследить, познакомившись с ценным журналом, в котором отображена деятельность Комитета вплоть до передачи его в ведение М.М. Сперанского. В нем приводится разработанный проект по предоставлению земли чиншевикам и протоколы его обсуждения по распоряжению императора в Сенате и Государственном совете, а также мнения министров и губернаторов.

Состав Комитета, занимавшегося чиншевой шляхтой, был изменен в результате новых назначений министров. В дневнике встречаются подписи графа Н.П. Румянцева – нового министра иностранных дел со времени подписания Тильзитского договора (после князя А.Е. Чарторыйского и барона А.Я. Будберга), министра юстиции князя П.В. Лопухина, министра внутренних дел графа В.П. Кочубея, которого вскоре сменил князь А.Б. Куракин, неизменного царского советника графа Н.Н. Новосильцова и двух поляков, которые рьяно трудились над организацией школьной системы в «польских губерниях»: князя А.Е. Чарторыйского, попечителя Виленского округа, т.е. всех присоединенных литовско-украинских губерний, и графа Т. Чацкого, чье присутствие в Комитете, хотя и было абсолютно логичным, совершенно неизвестно историкам.

Чацкий, который, как уже отмечалось, в 1786 г. был королевским казначеем и соответственно членом Финансовой комиссии Речи Посполитой, уже тогда имел представление о численности шляхты в коронных землях. Во время последнего раздела Речи Посполитой он чуть было не потерял одно из своих имений. Из-за его «якобинских» взглядов Екатерина II подарила принадлежавшее ему Брусиловское староство (оно охватывало 11 деревень, расположенных в 60 верстах от Киева) графу И.Е. Ферзену, победившему Костюшко, однако тот по-рыцарски отказался от подарка. Подобные чувства не были знакомы Тутолмину, который, невзирая на визит вежливости Чацкого к П. Зубову, завладел Брусиловом. Впрочем, назло Тутолмину, Павел I в конечном счете вернул имение Чацкому после того, как тот вместе с группой поляков принял участие в его коронации в 1797 г. в Москве. С 1803 г. Тадеуш Чацкий со всей страстью окунулся в дело организации польской школьной системы в трех губерниях Правобережной Украины: он основал знаменитую гимназию в Кременце (в будущем – Кременецкий лицей), также принимал крайне активное участие в культурной и общественной жизни украинских губерний. Будучи маршалком луцкой шляхты, именно он надоумил Ворцеля написать прошение царю от Волыни, впрочем, именно здесь на Волыни ему нравилось бывать больше всего, особенно в принадлежавшем ему имении в Порыцке, где его, как и в прежние времена, звали новогрудским старостой. До сих пор считалось, что пребывание графа в Петербурге в 1807 г. было вынужденным, чем-то вроде домашнего ареста, и связано с его симпатиями к Наполеону. Кутузов, новый (после Тормасова) киевский военный губернатор, который после Аустерлица попал в немилость, действительно выслал Чацкого в Харьков, а оттуда под охраной отправил в Петербург192. Похоже, однако, что друга Чарторыйского, который прибыл в Петербург как подозреваемый, встретили как специалиста, чьи знания могли быть успешно использованы. В 1800 г. он прославился как автор работы «О литовских и польских законах, их духе, источниках и т.д.», в 1805 г. написал «Исследование о евреях», перевод которого Коллонтай поручил Малавскому193, поэтому его присутствие в Комитете по благоустройству евреев и шляхты было не только оправдано, но и объясняет изменения в направлении его работы.

В начале 1807 г. работа Комитета над правами шляхты оживилась в связи с настоятельными требованиями министра финансов графа А.И. Васильева, которому не терпелось получить указ Сената. Новосильцов обратился к Кочубею с просьбой созвать Комитет и найти выход из тупика194. Сановники, используя отсрочку до 1808 г., в первую очередь подвели итоги всех предварительных мероприятий. Продолжая исходить из того, что в девяти присоединенных губерниях проживает не более 218 тыс. душ мужского пола, как было заявлено в 1800 г., они пришли к выводу, что завершить проверку в установленный срок невозможно; при этом сослались на аргументы, представленные волынским и киевским предводителями. Среди прочего отмечалось, что выбран неподходящий момент для слишком явных действий. Члены Комитета решили, что проверку должны пройти 190 тыс. душ мужского пола, у этих людей не следовало вызывать беспокойства об их дальнейшей судьбе, поскольку это будет воспринято ими как угроза для своего прежнего существования. Подобное беспокойство таило в себе, естественно, политический подтекст: отмена крепостного права, признание свободы народа, внедрение Кодекса Наполеона в Княжестве Варшавском вынуждали Россию вновь, как при Екатерине II, разыграть карту вольностей – шляхетских вольностей, добавив к ним, как увидим, долю экономического либерализма.

Некоторые польские предводители дворянства, осознав таившуюся в сложившейся ситуации опасность и стремясь избежать беспорядков (поляки в Комитете умело сыграли на страхе), согласились подтвердить многим шляхетское происхождение на основании простых свидетельств третьих лиц. В Комитете прежде всего шло обсуждение целесообразности генеральной проверки, поскольку несколько подозрительных случаев было обнаружено лишь в конфискованных государством староствах, которые в конечном итоге были немногочисленными. В целом же шляхта всегда была и должна была оставаться шляхтой, поскольку ее благородное происхождение было подтверждено сразу после перехода в состав Российской империи. Чарторыйский и Чацкий подчеркивали, что из-за нескольких упомянутых одиночных случаев было бы несправедливо требовать полной проверки. Они настаивали на том, что чиншевиков всегда признавали шляхтичами, и этот факт не подлежал обсуждению, поскольку его невозможно было доказать. Проведение же генеральной проверки было делом сложным и дорогостоящим как для государства, так и для проверяемых.