Карл Фалькенгорст - Нежное Сердце

• Название: Нежное Сердце
• Автор: Карл Фалькенгорст
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2010

Роман "Нежное Сердце" знакомит читателя с популярным в конце XIX - начале XX века мастером авантюрного романа Карлом Фалькенгорстом. Динамичный, захватывающий сюжет, масса приключений, отважные и благородные герои делают книгу необычайно увлекательной и интересной для самого взыскательного читателя.

---

— Вот наша дача. Прекрасный вид, не правда ли? Как зеленый ковер спускается местность к реке, серебристой лентой извивается по ней ручей. Направо из недр скал бьет водопад; плеск и журчанье его доносится доверху. Направо и налево — деревья, отроги леса, покрывающего вершину гор. Эта площадь земли в четверть квадратной мили — наша неоспоримая собственность, и это уже не тюрьма, как ущелье смерти. Посмотри, как величественно катит река свои волны по направлению к северу! По ту сторону берегов, положим, тянется необозримое болото, но эта местность возвышенная и здоровая. Сюда не доносятся лихорадочные испарения. Приветствую тебя, Гассан, на новом пепелище!

Гассан пожал руку друга. Его также радовала приветливая картина, и он сказал с веселой улыбкой:

— Хорошо нам здесь, построим здесь кущи!

Белая Борода уже опять куда-то спешил.

— Отдохни, Гассан, — крикнул он, — я — за дровами; надо подумать об обеде! — «Отправлюсь кстати и за картофелем», — подумал он про себя. Но Гассан отдыхал всего одно мгновение и также отправился в ближайший лес. Когда товарищи опять сошлись на площадке, каждый нес свою лепту.

— Дров здесь — сколько угодно, — сказал Белая Борода, бросая на землю порядочную связку. — Кроме того, я нашел картофель. Смотри, шляпа полна клубнями дикого ямса.

— К жареному мясу подойдут и грибы; вот хорошие сорта, — говорил Гассан, опустошая карманы. — Можно есть спокойно: ядовитых нет. А эту ягоду знаешь? — спросил он Белую Бороду, поднимая пучок красных кистей. — Это дикий перец. Мы можем есть теперь и рагу, когда мясо испортится и у нас не будет свежего.

Нашлось для нас и вино в лесу: я нашел масличную пальму; сейчас же после обеда я сделаю надрез на стебле цветка, соберу сок, и мы чокнемся пальмовым вином! А плоды ее дадут нам масло. Ну, не обетованная ли эта земля в самом деле?

Мы, избалованные европейцы, сидящие дома у маменек, с ужасом отказались бы от жаркого, жарившегося перед ними на жаровне; мы не дотронулись бы до горьких клубней, заменяющих картофель, и предпочли бы скорее просидеть голодными, чем пользоваться этим африканским столом. Но оба товарища уже испытали голод, и обед казался им вкусным.

У них были две прекрасные приправы: голод и веселое расположение духа.

Даже Гассан повеселел; он взял одну из урн, поднял ее и разбил о камень.

Потом он выбрал два самых больших черепка, говоря: «Вот и тарелки!»

После обеда были предприняты новые экскурсии в неведомое царство и было найдено многое, что могло украсить их жизнь в пустыне, например, дикие финики, особый вид лимонов и другое. Особенно приятно их поразило то, что на берегу реки рос роскошный дикий рис, почти уже созревший. Белая Борода окончательно пришел в восторг, когда увидел стволы амбача в пятнадцать, двадцать футов вышиной, возвышающихся над водой, как целый лес копий.

— Ура! Вот и плот! — воскликнул он, наперед уверенный в том, что Гассан разделяет его мнение. И действительно, стволы амбача, толщина которых у основания достигает шести дюймов, представляют лучший материал для постройки плотов.

Этот плавучий лес легок, как сердцевина пера, и один человек может унести на себе плот, способный удержать над водой восемь человек.

— Здесь мой топор является почти излишним! — сказал Гассан, но в его голосе не слышалось радости.

Взглядом знатока он окинул реку, растительность ее берегов… Было что-то такое, что мешало ему присоединиться к восторгу своего юного спутника. Но он молчал, не желая омрачать своими предположениями этот радостный день.

На другой же день Гассан сколотил или, правильнее, связал предварительно лодку из амбача.

Он выбрал дюжины две трехлетних побегов средней величины, приблизительно в шесть футов длиной, и связал их веревкой, взятой из пещеры, где вместо нее были поставлены вехи из хвороста. Импровизированная гондола была готова. Она вышла довольно изящная, хорошо держалась на воде, и ею нетрудно было управлять с помощью наскоро приготовленного весла.

Челнок весил менее полцентнера и потому было довольно трудно удерживать его в равновесии, но Белая Борода и раньше не раз переезжал через реки на лодках из амбача и был уверен, что сумеет управлять ею.

Следующее соображение заставило его спешить с постройкой лодки: он отправлялся в Сансуси, чтобы спасать Лео; могло случиться, что он уже не вернется, и ему нужно было дать Гассану верное средство если не спастись, то хоть уйти от враждебно настроенных против него динков. Брать же Гассана с собой в Сансуси он не хотел, так как Белой Бороде предстояло бороться с целым племенем динков, то было безразлично, идти туда одному или вдвоем, с Гассаном.

Белая Борода хотел освободить Лео добром.

Он никак не надеялся, что последний удержался в качестве начальника в серибе. Самому Белой Бороде это, может быть, удалось бы, но чужой негр не мог пользоваться уважением рабов, и последние, наверное, тотчас же бежали на родину, как только узнали об исчезновении господина и о вспыхнувшем в стране восстании.

Но Белая Борода твердо верил, что искра человечности есть и в самом жестоком негре — динке. Разве Зюлейка не представляла красноречивейшего примера благодарности женщины-динки?

Он видел еще и другой пример их благородства. Между невольниками Гассана был один, за которого родственники заплатили выкуп слоновой костью. Бедному негру страшно хотелось уйти домой, но у него были какие-то мучительные боли в ногах, так что он не мог ходить. Однажды пришел в серибу отец этого негра, взвалил себе на спину взрослого сына и понес его за много миль на родину.

Белая Борода-Нежное Сердце подметил эти прекрасные черты в характере динков и на них надеялся, задумав спасение Лео. Однако нельзя было откладывать этого. Со времени ночи на Ивана Купала прошло уже пять дней, в это время Лео могли продать в рабство в какие-нибудь далекие деревни, и поэтому Белая Борода решил предпринять поездку по реке, как только была готова лодка.

Глава XIV Травянистая отмель

До свиданья! — Прототип туфли. — Заросли папируса. — Мать шерсти. — Плавающие луга. — Травянистая отмель. — Бегство невозможно. — Своеобразные пни. — Осажден бегемотами. — Между Сциллой и Харибдой. — Приходится отказаться от зрелища, — Обманутые надежды.

Вскоре после полудня Белая Борода простился с Гассаном; у последнего рука все еще не совсем зажила, так что ему нельзя было грести, и он остался.

— Посмотрим, куда нас вынесет течение! — воскликнул Белая Борода.

— Желаю успеха, товарищ! — отвечал Гассан, но голос его звучал как-то странно; он, казалось, был взволнован и с трудом владел собой. — Всего хорошего! До свиданья! — повторил он, крепко сжимая руку Белой Бороды и долго не выпуская ее из своей.

Быстрыми шагами направился Белая Борода к реке. «Какой он стал впечатлительный. Он прощался так, как будто нам целые годы не предстоит свидеться!» — невольно подумал он.

Потом он взял стоявшую у берега гондолу, сдвинул ее в воду и сел в нее, еще раз отсалютовав Гассану веслом.

Челнок легко отчалил от земли, понесся по течению и вскоре исчез из глаз Гассана за выступом скалы.

За горой река делала изгиб, и в нее вдавалась длинная коса, по ту сторону которой для Белой Бороды начинались незнакомые места. Конец косы казался ему пограничной линией; там стояла на страже эмблема этих вод — птица, вышиною около четырех футов, с крыльями, достигающими в распростертом положении до семи футов в поперечнике. Она стояла на краю берега, напоминая аиста, и, подобно аисту, постукивала клювом. Это был «прототип туфли», как ее называют арабы за ее исполинский широкий клюв. Но Белая Борода не прельстился редкой дичью.

«Вперед!» — было его девизом. Непосредственно за косой горделиво возвышались заросли папируса, поднимавшегося над водой на десять-пятнадцать футов; вид этого классического растения мало радовал Белую Бороду; папирус являлся для него скорее вестником неудачи.

Чем дальше он продвигался вперед, тем гуще становились эти заросли; к ним присоединялись побеги амбача, плававшие по воде, наподобие зеленых островов. Эти островов было сотни; и наконец они слились в одну общую травянистую площадь. Канал, по которому скользил челнок, становился все уже и уже. Наконец вода совсем исчезла, остался один зеленый луг.

То, чего Гассан опасался давно и о чем Белая Борода начала догадываться недавно, действительно оправдалось: река была запружена травянистой отмелью, перед которой, раз она образовалась, человек бессилен. Даже на Ниле прекращается судоходство, и суда дожидаются целыми месяцами, пока сама природа не удалит этого препятствия разливами воды. Этот слой растительности иногда достигает такой толщины, что на нем пасутся стада рогатого скота!