Юлия Лешко - Мамочки мои… или Больничный Декамерон

• Название: Мамочки мои… или Больничный Декамерон
• Автор: Юлия Лешко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-985-6937-69-2

Эта книга родилась из киносценария, написанного Юлией Лешко для 12-серийного телефильма «Ой, ма-мо-чки!..», чтобы частично восстановить те линии, которые по разным причинам потерялись в экранной версии.

…Кто-то, возможно, упрекнет автора в том, что уж очень они хорошие, эти ее «мамочки». Что реальная жизнь куда жестче и в портретах медиков не всегда преобладают акварельные тона. Что проблем куда больше, чем может показаться, когда читаешь эту книгу.

Просто автор ставила перед собой другую цель. Чтобы одни читательницы улыбнулись, вспомнив этот период своей жизни – за несколько недель до рождения ребенка, и всех тех, кто помогал ему появиться на свет. Другие – задумались о материнстве. Кто-то – обрел надежду на материнство.

Героини этой книги – завтрашние мадонны. Пусть их будет больше!

---

«А, чего я боюсь, в конце-то концов! Должна же она меня понять, как женщина!.. – уговаривала себя Лена. И сама понимала, что не стоит рассчитывать на обычные человеческие чувства, если речь шла о Людоеде. – Никакая она не женщина. Гуманоид. Пятый элемент…»

Ну да, что-то было в Людмиле Викторовне от ее голливудской тезки Миллы Йовович – в той части знаменитого фильма, где привлекательный биоробот стрелял без промаха, бил без жалости, подсекал и перекидывал через плечо…

…Нет, она все же сделала попытку! Взяла билет, выразительно прочитала вопрос, высказала рабочую гипотезу относительно правильного ответа. На красивом и суровом лице Людоеда отразился скепсис – она приподняла бровь. Девчонка увидела это и начала кусать ноготь большого пальца… Произнесла что-то еще околонаучное, с угасающей надеждой вглядываясь в непроницаемое лицо преподавательницы. Людмила Викторовна нахмурилась…

Она еще не сказала ни слова, но Петровская вдруг начала закатывать глаза, прижала руку к круглому животику, охнула…

Сидящие за другими партами однокурсники замерли. В наступившей тишине зазвучал необыкновенно холодный, какой-то ирреальный голос Людоеда, слегка резонируя в полу пустой аудитории:

– Петровская, если бы ты рожала каждый раз, как об этом сообщаешь экзаменаторам, ты уже была бы матерью-героиней. И демографический кризис нашей родине не грозил бы. Все, концерт окончен. Родишь – придешь на пересдачу.

Юная «мать-героиня», тут же перестав страдать, явственно изменилась в лице:

– Людмила Викторовна, не ставьте в ведомость… Подождите… Мне, правда, плохо…

Преподаватель ровно одно мгновение приглядывалась с недоверием к мамочке Петровской, несколько раз постучала ритмично ручкой по столу, как бы раздумывая. Затем сделала очевидный вывод и уже тогда резюмировала:

– Плохо, Петровская, старших обманывать. Плохо, Петровская, ты учишься последние два семестра. Плохо, Петровская, ты воспитана. Вот что, Петровская, плохо. И притворяешься ты тоже плохо. Сейчас выйдешь отсюда, зайди в медпункт. Скажи, что у тебя «неуд», попроси валерьянки. До свидания.

Но на этот раз, Петровская, похоже, не притворялась: она внезапно побледнела, на лбу у нее появилась испарина. Людмила Викторовна увидела все это и… бросилась нажимать кнопки мобильника, что-то стала туда нервно кричать, подскочила к студентке…

* * *

Лена уже все рассказала, уже оделась, а Вера Михайловна все стояла, глядя на девушку с задумчивой улыбкой. Посмотрела-посмотрела, да и погладила Ленку по кудрявой светлой головке:

– Ладно, не переживай. На учебе свет клином еще не сошелся. У тебя сейчас главный экзамен впереди – ребенка нормально родить. Пошли!

…Людмила Викторовна, как и обещала, терпеливо дожидалась, что решит врач.

Вера подвела Лену к преподавателю, слегка приобняв за плечи, как бы взяв ее под защиту и говоря ей: «Не робей!». Но Лена все равно робела…

– Все, студентку вашу госпитализируем. Есть кое-какие проблемы у девочки. В любой момент могут наступить прежде временные роды. В общем, не зря вы ее привезли. Спасибо за оперативность: решение вы приняли верное.

У Людмилы Викторовны неожиданно как-то смягчилось лицо, и она кивнула Лене вполне сочувственно.

– Понятно… Ты Васе позвонила?

Петровская покивала:

– Он сегодня физкультуру досдает. Потом… придет.

«Людоед» на эти слова выразительно вздохнула, металл вернулся в ее голос:

– Ясно, что досдает. Это у вас, видимо, семейное… Ну все, успокаивайся, настраивайся. Не ты первая, как говорится… Счастливо.

Кивнула на прощание врачу и удалилась, прямая, как циркуль.

Посмотрев ей вслед, Лена еще раз тяжело вздохнула.

– Ну, все, все, Лена! Сейчас тебя отведут в палату, располагайся, потом сестра поведет на анализы. Хватит уже страдать. Вот и профессорша твоя сказала: «Настраивайся!» На хорошее настраивайся… – потрепала Вера Михайловна девчонку по плечу.

Лена решила, что хватит грузить врача своими проблемами, и послушно опустилась на скамеечку – ждать, когда ее поведут в палату.

В дверь приемного вошли новые посетители – беременная женщина в сопровождении плечистого молодого человека. Богатырь спросил у Лены, которая сидела ближе всех к нему:

– Это… А куда жену сдать?

– Экзамены сдают, – внушительно, со знанием дела произнесла Лена, – и стеклотару. А жену оформляют. Вон там.

– Петровская, пойдемте, – сказала подошедшая медсестра и повела послушную Лену прямо по коридору и наверх – в отделение патологии…

* * *

Вера Михайловна вернулась в ординаторскую в полной уверенности, что именно затем, чтобы принять Лену Петровскую, ее и вызывал в приемный покой Бобровский. Она ошиблась. Но ошибка выяснилась чуть позже… когда у нее снова зазвонил телефон с высветившейся на табло фамилией завотделением.

Бобровский говорил с тщательно скрываемым раздражением:

– Вера Михайловна, за то время, пока я вас ждал на консилиум и данный консилиум длился, можно было связать шерстяной носок сорок второго размера. Вы не этим занимались случайно последние двадцать пять минут?

Вера округлила глаза:

– Владимир Николаевич, я же принимала студентку Петровскую, по «скорой»! Все с ней в порядке! И вас там не было! В чем дело-то?

– Ве-ра! – бархатно рыкнул Бобровский. – Я ждал тебя в операционной. И принимать надо было не студентку, а двойню «экошек» у Черновой. И мы разговаривали с тобой на эту тему вчера вечером.

– Кто заменил? – в одно мгновение вспомнив вчерашний уговор и нахмурившись, спросила Вера.

– Лариса Петровна, как обычно. Но Чернова – твоя пациентка, ты же ее полгода вела… Все, ты меня расстроила, мне нужно успокоиться. Отбой.

«Черт!» – хлопнула ладонью по столу Вера. Как она могла не понять, в чем дело?

И она вспомнила, как беременная «троечница» Петровская жаловалась на память: то телефон в холодильник засунет, то имя-отчество мужа забудет…

Снова зазвонил телефон. Она нажала кнопку:

– Да, Сережа…

Муж Веры Сергей, в своей роскошной белоснежной каске, предусмотренной техникой безопасности на стройке, в это время поднимался на двенадцатый этаж строящегося дома. Идти ему было тяжело, но не от усталости, а от непрошенного волнения, которое он никак не мог унять:

– Привет… Ну что, минут через пятнадцать поеду. К Светилу вашему.

Вера Михайловна тоже заволновалась, даже приложила руку к груди:

– Ой… Да… Ну, поезжай, Сережа. С Богом… Знаешь, Бобровский говорит, что он, Светило этот, эксцентричный немного, но врач – от Бога. Очень добрый. Оптимист! Говорил, что пациентки шутят: с профессором Мищенко поговоришь – и все, уже беременная…

Сергей хохотнул довольно нервно:

– Да ты что… Вот так прямо сразу и беременеют?… Ладно, буду отвечать односложно, междометиями, смотреть в сторону… А то, неровен час…

Вера поняла, что за неловкой шуткой Сергей прячет нешуточное волнение. Это понятно: еще один консультант, еще одно медицинское заключение… Ну, и каким оно будет? И будет ли эта консультация последней?…

– Кстати, Светило вообще-то хотел нас двоих видеть.

Вера покивала невидимому мужу:

– Сереж, да я в курсе, обследоваться будем вместе. Но сегодня я никак не могу замениться… – а потом спросила нежно, чтобы не обидеть: – Сережка, ты трусишь, что ли?

Сергей на своем открытом всем ветрам небоскребе поежился совсем не от холода:

– Да, есть немного… Я тут поинтересовался в интернете, что мне предстоит пройти. Не то, чтобы страшно… Чего там страшного, но… Я даже не об анализах говорю, пойми.

Вера перебила Сергея, чтобы он не углублялся в свои переживания:

– Я все понимаю, не объясняй. Своим пациенткам я всегда говорю: «Доктор не выносит приговор, доктор ставит диагноз. И чем раньше это произойдет, чем точнее будет диагноз, тем успешнее пройдет лечение». Ты мне веришь?

Сергей глянул на часы и ответил со вздохом:

– Верю-верю моей Вере! Просто под ложечкой сосет, прямо как на экзамене.

А она улыбнулась, подумав, что с утра очень много разговоров про экзамены:

– Ты у меня по жизни отличник!

На деле Сергей был «отличником боевой и политической подготовки» только в армии, но похвала жены ему понравилась. Он немного успокоился:

– Позвоню, как только выйду от доктора. Целую…

* * *

Лена Петровская, пройдя все формальности, лежала в своей палате, на своей кроватке, уютно свернувшись калачиком. Одета она была в явно больничный, не домашний халатик, который был ей не по размеру велик. В ее палате находились еще три мамочки. Одну из них медсестра называла по фамилии – Сазонова: ей было около тридцати и это оказалась очень продвинутая в медицинских делах мамочка. Она с аппетитом ложечкой ела йогурт, пока другая, мамочка по имени Катя, кажется, Молчан, в наушниках слушала музыку. Третья мамочка, Юля, накладывала на лицо маску – что-то нежно-розовое.