Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего

• Название: Паутина будущего
• Автор: Джефферсон Свайкеффер
• Издательство: Терра
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-85255-635-1

Мэддок О'Шонесси, житель заштатного шотландского городка, на закате дня возвращался с рыбалки к привычным и однообразным занятиям. Однако встреча с загадочным существом Стенелеосом Магусом LXIV в корне меняет его жизнь. Сначала он попадает в Америку, где идет война между Севером и Югом, а затем в XXI столетие. Но не любовь к приключениям ведет Стенелеоса, его цель — спасение человеческих душ.

---

Он слабо улыбнулся.

Мэддок мгновенно почувствовал раскаяние.

— Извините. Вы — гость, и я не имею права даже в шутку пугать вас. К тому же вы из жаркой страны, и я не должен забывать о вашем чувстве дискомфорта.

Он немедленно приступил, на этот раз в самом деле, к сооружению костра на месте старого, сгоревшего.

В тот момент, когда он приготовился разжечь его, Стенелеос Магус LXIV поднял голову и, словно мантию, сбросил с себя видимость безразличия. На мгновение, только на одно мгновение за его спиной произошла ясно видимая вспышка энергии. Это выглядело так, как будто его тело было только окном, за которым зажегся яркий рассвет. Однако этот розовый свет, исходящий от него, был вспышкой духа, а не истинным светом дня. Это был скорее эфирный, чем материальный свет.

Мэддок и Валентин стояли лицом к нему, понимая, что то их господин. Они готовы были упасть на колени, но не решались сделать даже малейшего движения.

Стенелеос возвышался над ними, словно бог, но ему не нужно было их поклонение. По правде говоря, ему не нужна была даже их покорность. Он просто пришел, чтобы принять их помощь.

Затем он заговорил странно высоким голосом. Его слова были четкими, но очень тихими. В данный момент он был всего только смертным из плоти, костей и меха, но Мэддок не мог забыть той короткой вспышки всепроникающей силы духа.

— Я — Стенелеос Магус LXIV.

Он произнес каждую букву римского числа отдельно. Зачарованный Мэддок только значительно позже смог перевести их в обычное, понятное ему число. Стенелеос посмотрел на Валентина, потом на Мэддока, разглядывая их своими огромными, широко раскрытыми глазами.

— Я хочу сделать ваш мир лучше. Я хочу спасать жизни.

Услышав это, Мэддок сделал легкое движение:

— Я прошу прощения у высокого лорда, но разве эти цели согласуются между собой?

Он не мог удержаться; ему так долго не давали проявить всю дерзость его природы. К тому же Мэддок имел привычку окружать себя словами, подобно тому, как осьминог окружает себя чернилами для защиты.

И надо отдать ему должное, это, кажется, сработало. Стенелеос помолчал немного, а затем лукаво посмотрел на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Разве нет таких людей, которые, потеряв жизнь, только улучшили бы этот мир?

Позади него Валентин слегка закашлялся, скорее от удивления, чем от возмущения или страха. Но, во всяком случае, было очевидно, что он считает данную постановку вопроса скандальной. Сама мысль не была ему чуждой, он определенно принадлежал к людям, очень разборчивым в тех, кто его окружал. Но Валентина поразила безрассудная смелость, с которой Мэддок потребовал ответа от Стенелеоса. Перед ними стояло неизмеримо более сильное существо; сам Валентин никогда не осмелился бы задать ему подобный вопрос. Он слегка отодвинулся от Мэддока.

Стенелеос молча смотрел сверху вниз на Мэддока, и в его взгляде чувствовалось насмешливое одобрение. Мэддок, ничуть не обескураженный, ожидал ответа.

Наконец прозвучали слова.

— А ты — такой человек? — спросил Стенелеос.

Мэддок, держа руки на бедрах, немного выступил вперед.

— Что? Что это такое вы спрашиваете? Был бы мир лучше без МЕНЯ?

— Да, был бы он лучше?

Второй раз за сегодняшнее утро Мэддок был выбит из привычной колеи тихо произнесенным ответом. Мир без Мэддока О'Шонесси?! Что бы это значило? К нему вернулись дурные мысли прошедшей ночи, и он вновь почувствовал горький вкус одиночества. Он опустил голову и тихо промямлил:

— Должен признать, что, наверное, спасать жизни более благоразумно, чем отнимать их.

Последнее слово было за Стенелеосом. Для Мэддока было странно видеть, насколько честным было его странное, нечеловеческое лицо. Оно светилось чувством убежденности, но свет этот был не божественным сиянием, как некоторое время назад, а вполне земным, доступным для понимания простого смертного, каким был Мэддок. Но от того не менее торжественным.

— Каждая жизнь, — сказал Стенелеос почтительным голосом, — и каждая душа имеют непреходящую ценность. Нет цены, которую нельзя было бы заплатить за то, чтобы спасти одного мужчину или одну женщину от смерти. Чтобы спасти одну жизнь, — заключил он, и в этих тихо произнесенных словах чувствовалась несокрушимая воля, — ты должен быть готов пожертвовать целым миром.

«Святая правда, — непочтительно подумал Мэддок, — но мир этот очень беден и холоден. Сколько человек умерло за то время, пока ты бормотал свою о-ч-чень благородную речь?» Эти мысли, правда, Мэддок оставил при себе.

И это было правильно. Что-то затевалось, и Мэддок со стоящими на шее от страха волосами чувствовал это. Время разговоров кончилось, как и время разведения костров и поедания жареной рыбы. Его палка и ящик со снастями были где-то на берегу речки, но сейчас это уже не имело значения. Воцарившееся молчание было до предела наэлектризовано. Он чувствовал, что это затишье перед катастрофой. Он застыл от напряжения, от вызывающего тошноту страха.

Вот оно! Мэддок вплотную придвинулся к Валентину; он стоял, весь охваченный чувством благоговейного страха. Стенелеос, весь черно-белый, поднял руки с широко расставленными, покрытыми с тыльной стороны мехом пальцами. Он сделал широкое движение руками, словно актер, закрывающий занавес, — и лес исчез, пропал из виду. Весь мир вокруг них покрылся рябью, как лужа, в которую бросили камень. Земля, могучие черноствольные дубы и даже бледное, покрытое облаками небо словно покрылись огромными морщинами и затем исчезли.

Вокруг них, там, где стоял обыкновенный земной лес, теперь возникла величайшая бездна — полная пустота.

Звуки также в какой-то момент начали искажаться и дрожать. И самый постоянный из них — шум леса — стал ослабевать и изменился самым фантастическим образом. Затем наступила тишина.

Мэддок ослеп, но только на какое-то мгновение. Когда он вновь приобрел способность видеть и убедился, что его тело по-прежнему при нем, то обнаружил, что находится в совершенно другом месте.

Он стоял, если, конечно, это место вообще существовало, в высоком, просторном, воздушном пространстве, похожем на пузырь, освещенном со всех сторон своим собственным светом. Определить истинные размеры этого огромного пузыря было затруднительно, так как обзор был со всех сторон закрыт толстыми, похожими на веревки нитями волокнистой паутины. Они были какие-то бледные и бесцветные, словно холодные плоские белые кости. Они тянулись до тех пор, пока не превращались в узлы где-то почти за пределами видимости.

Рядом с ним стоял Валентин, а немного впереди находился и Стенелеос. Они представляли собой три единственные цветные точки в бесформенном и белом мире, внутри бесконечного шелкового кокона.

Мэддок посмотрел вниз и понял, что совершил ошибку. То, на чем он стоял, не было полом, дорожкой или мостом.

Он стоял на губчатой упругой поверхности, образованной нитями паутины, висящей над бездонной воздушной пропастью. Нити паутины пересекались повсюду, слева и справа, вверху и внизу. Мэддок был уверен, что внизу под ним расстояние до земли составляет не менее двух миль.

За отсутствием чего-либо материального, за что Мэддок мог бы держаться, он ухватился за свое чувство собственного достоинства. Тело искало возможности предать его; руки были готовы беспорядочно молотить воздух в поисках опоры; его колени вот-вот норовили согнуться и позволить ему упасть на странную упругую ненадежную поверхность, сотканную из нитей паутины. Собрав в кулак свою волю, Мэддок старался держаться прямо и достойно.

Долгое время ничего не происходило. Мэддок не осмеливался шевельнуться, полагая, что даже дыхание почему-то является недопустимым. Валентин, впрочем, тоже стоял тихо с напряженным выражением на лице.

Наконец Мэддоку показалось, что он в состоянии прошептать несколько слов.

— Ты мог бы предупредить меня, парнишка.

Валентин взглянул на него и проговорил сквозь сжатые зубы:

— Что я, собственно, мог сказать?

Мэддоку было очень интересно, а не брал ли тем самым Валентин небольшой реванш. За тот случай, когда Мэддок напугал его, сломав сучок об колено. И вот, имея возможность сказать слово, одно только предостерегающее слово, Валентин этого не сделал.

«Ну что ж, я получил то, что заслужил», — вынужден был признать Мэддок, стараясь не опускать взгляд вниз. По крайней мере, там, внизу, не было пламени. Следовательно, это был, во всяком случае, не ад.

Мэддок неожиданно обнаружил, что он уже готов ходить. Он глубоко вдохнул и сделал один шаг. Это ему удалось. Валентин кивнул головой и сделал то же самое. Стенелеос, стоящий впереди и наблюдавший за ними, тоже кивнул. Все трое пошли вперед, по изогнутой вниз дуге, образованной паутиной. Мэддок даже обнаружил, что теперь, когда он хоть в какой-то степени понимал, где находится, его походка стала отчасти беспечной.