Юрий Дубинин - Дипломатическая быль. Записки посла во Франции

• Название: Дипломатическая быль. Записки посла во Франции
• Автор: Юрий Дубинин
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-86004-085-7

Книга мемуаров написана известным профессиональным российским дипломатом, в ранге посла, работавшего в столицах ведущих государств мира — Франции, США, Испании, представителем СССР в ООН. В ней раскрываются многие малоизвестные или совсем неизвестные страницы недавней истории, как например, — подготовка хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, позиция Франции и президента Миттерана по отношению к событиям августа 1991 г. в СССР. Автор описывает и свои многочисленные встречи с представителями интеллектуальной и художественной элиты.

---

Что же до его коллеги Крылова, то он не входил, а как бы вкатывался в аудиторию легкой быстрой походкой с неизменной улыбкой на лице, порой и с опозданием. Такое впечатление только усиливалось от того, что при небольшом росте он набирал вес и походил на легко перемещающийся колобок. Носил он ладно сидевшие заграничные костюмы — он был членом Международного суда в Гааге. Он был человеком живым, открытым, радующимся жизни. Лекций в общепринятом смысле он нам не читал, а как бы вел с кафедры свободную беседу с большими отступлениями от темы и забавными историями. Строгость международного права при таком стиле его подачи как бы сглаживалась, создавалось представление о большой его подвижности в зависимости от времени и обстоятельств. Вопреки нашим требовательным языковым наставницам, Крылов советовал нам отложить в сторону зеркальца, перед которыми нам рекомендовалось ставить наше иностранное — особенно английское — произношение, и вообще не убивать драгоценное молодое время на чрезмерную шлифовку языка. В пример, как и во многих других случаях, он приводил себя. «Поверьте, — говорил он, — я не придаю значения произношению. Достаточно, чтобы меня поняли. И, уверяю вас, у меня никогда не бывает никаких проблем».

Впоследствии, уже под воздействием опыта работы, мне приходила в голову мысль, что для введения нас, студентов, в мир публичного международного права сочетание двух таких замечательных преподавателей было весьма удачным.

Большинство других дисциплин, особенно политических, подавалось в назидательном ключе, что и составляло главный дефект преподавания. Подготовка к дипломатической профессии требовала широкой и объективной информации, а главное — специального внимания к формированию навыков самостоятельного анализа и оценки общественно-политических явлений, умения вести дискуссии.

Большое недоумение вызывала глухая стена, едва ли не равная той, что существовала для всей страны, в отношении доступа к зарубежной печати и современной политической литературе из-за рубежа, не говоря уже об общении с иностранцами. Даже газету французских коммунистов «Юманите» мы получили возможность читать только на старших курсах, да и то в помещении специального хранилища, а с первым «живым» французом мне привелось поговорить уже после окончания института. Не очень жаловало нас непосредственным вниманием и Министерство иностранных дел. Не было тогда никакого практического курса, хотя бы в какой-то степени знакомившего нас с реальной дипломатической деятельностью.

Несомненным достоинством нашего потока мне представляется то, что мы с первого до последнего курса прошли обучение в рамках заранее определенной специализации — юридической, экономической или исторической. В конце концов, после многих экспериментов такой подход был закреплен. Не берусь вступать в дискуссию по поводу набора самих дисциплин для учебной программы. Однако мы получили достаточно широкие представления об организации государственной, экономической и общественной жизни в нашей стране и в какой-то степени за рубежом.

* * *

Специальная подготовка для работы в области международных отношений на уровне высшей школы началась в 1944 году, когда был создан факультет международных отношений Московского государственного университета, вскоре преобразованный в самостоятельный институт, о котором идет речь. До этого при Министерстве иностранных дел была Высшая дипломатическая школа, впоследствии получившая статус Дипломатической академии. Туда в качестве слушателей принимались лица, уже имевшие высшее образование и практический опыт ответственной работы, главным образом в партийных, комсомольских или советских органах, по рекомендации обкомов партии, или работники самого Министерства, которые ускоренным курсом — не в три, а в два года — проходили, по сути дела, программу усовершенствования.

Что касается МГИМО, то в первых выпусках был довольно значительный процент фронтовиков, в дальнейшем же основную массу студентов стали составлять молодые люди, такие же по возрасту, как и их сверстники из других высших учебных заведений.

Постепенно именно из их числа сформировалась наиболее многочисленная группа работников самых различных государственных и общественных организаций, связанных с международной деятельностью, от ССОДа — Союза Советских обществ дружбы с зарубежными странами, занимавшегося связями с заграницей по линии общественности, — до аппарата ЦК КПСС.

Шаг за шагом выпускники МГИМО занимали все более видное положение и в госаппарате, и в соответствующих областях науки. Означало ли это рождение какой-то касты? Весь мой опыт долголетнего общения в этих кругах говорит, что для такого суждения нет оснований. В социальном отношении, особенно в годы моей учебы, состав выпускников отличало большое разнообразие. Открытость и соревновательность в процессе поступления и учебы были высокими.

В Министерстве иностранных дел появление нового племени работников — выпускников МГИМО было встречено неоднозначно. Старожилы, еще долгое время занимавшие главенствующее положение в иерархической вертикали, окрестили пришельцев «молодыми», и это определение не без оттенка уничижительности сохранялось в мидовских кулуарах долгое время даже по отношению к людям, которые успели полысеть и поседеть, а иные и занять руководящие посты. Но время делало свое дело, и не только в силу естественных преимуществ, данных самой природой молодым, но и потому, что в реальной, практической работе все очевиднее становились преимущества профессиональной подготовки. Тем более в такой области, как международные отношения и дипломатия, где особенно трудно представить результат работы в искаженном виде или заняться «приписками», поскольку эта работа представляет собой постоянный состязательный процесс, происходящий на глазах у всего мира.

Пройдет совсем немного времени, и из этих «молодых», из питомцев МГИМО, вырастут представители нашей страны почти всех уровней, которые в профессиональном мастерстве окажутся на высоте лучших дипломатических школ мира.

Но это размышления общего характера, обгоняющие ход событий. Пока же, летом 1954 года, закончились государственные экзамены, и пришло время распределения, иными словами, старта в долгий путь, во время которого жизнь будет властно вносить свои поправки в наши первые представления о том, что нас окружает, и о поставленной каждым из нас перед собой цели.

На берегах Сены

— Так, значит, вы хотели бы продолжать учебу?

— Да, Иван Иванович. В аспирантуре. По кафедре государства и права. У меня есть рекомендация.

Иван Иванович Лобанов — директор нашего института. Идет заседание Комиссии по распределению. И. Лобанов — человек представительный, в мидовской форме. Погоны с пальмовой ветвью мира. С двумя звездами. Такие времена. Не только сотрудников Министерства иностранных дел, но и вообще оперативный персонал всех министерств Сталин решил одеть в форму, и в Москве мелькают мундиры самых разных оттенков. Иван Иванович нередко обращает внимание собеседников или институтской аудитории, перед которой выступает, на то, что он — советник первого класса, полагая, что это способствует утверждению авторитета как всей внешнеполитической службы, так и его собственного.

— Что вас привлекает в аспирантуре?

— Хотел бы написать диссертацию. По госправу Франции. А затем, может быть, преподавательская работа.

Все это действительно соответствует сложившимся у меня во время учебы настроениям. Я с увлечением изучал французскую конституцию.

И. Лобанов — человек строгих правил. Не улыбается. Говорит размеренно, тоном императивным. Но по натуре человек добрый и доброжелательный.

— Мы знаем о рекомендации, и в других обстоятельствах трудностей с аспирантурой не было бы. Но сейчас не получается. Мы предлагаем вам продолжить изучение французского языка на специальных курсах.

Не обошла меня чаша сия! Слух о таких курсах пробежал по институту задолго до начала работы комиссии, но никто из студентов не знал толком, что это значило. На моем лице такое огорчение, что Иван Иванович пускается в дополнительные разъяснения.

— Курсы это особые. Вы видите, что дипломатия наша активизируется. Все больше контактов. И это только начало. А как выясняется, работников, знающих иностранные языки, у рас почти нет. Недавно в Женеве, на конференции по Индокитаю, выяснилось, что некому обеспечить приличный перевод. Поэтому принято решение. Высоко! — Иван Иванович таинственно поднял палец. — Отобрать человек сто из вашего выпуска и засадить на годик за иностранные языки. За разные, небольшими группами. Задача одна — поднять ваши знания как можно выше. Отбираем тщательно, даже не просто отличников. Может быть, кого-нибудь и за границу пошлем постажироваться.