Владимир Ленин - ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ. Том 2

• Название: ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ. Том 2
• Автор: Владимир Ленин
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Политика
• Год: 1967

---

Вот как просто разрешает этот вопрос Сисмонди: протекционизм «неразумен», ибо «нация» от него теряет!

О какой «нации» говорит наш экономист? С какими хозяйственными отношениями он сопоставляет данный социально-политический факт? Он не берёт никаких определённых отношений, он рассуждает вообще о нации, какой она должна бы быть по его представлениям о должном. А эти представления о должном, как мы знаем, построены на исключении капитализма и на господстве мелкого самостоятельного производства.

Но ведь это же совершенная нелепость – сопоставлять социально-политический фактор, относящийся к данному хозяйственному строю и только к нему, с каким-то воображаемым строем. Протекционизм есть «социально-политический фактор» капитализма, а Сисмонди сопоставляет его не с капитализмом, а с какой-то нацией вообще (или с нацией мелких самостоятельных производителей). Он мог бы, пожалуй, сопоставить протекционизм хоть с индийской общиной и получить ещё более наглядную «неразумность» и «губительность», но эта «неразумность» относилась бы точно так же к его сопоставлению, а не к протекционизму. Сисмонди приводит детский расчётец, чтобы доказать, что покровительство выгодно очень немногим на счёт массы. Но это нечего и доказывать, ибо это явствует уже из самого понятия протекционизма (всё равно, будет ли это прямая выдача премии или устранение иностранных конкурентов). Что протекционизм выражает собой общественное противоречие, это – бесспорно. Но разве в хозяйственной жизни того строя, который создал протекционизм, нет противоречий? Напротив, она вся полна противоречий, и Сисмонди сам отмечал эти противоречия во всём своём изложении. Вместо того, чтобы вывести это противоречие из тех противоречий хозяйственного строя, которые он сам же констатировал, Сисмонди игнорирует экономические противоречия, превращая своё рассуждение в совершенно бессодержательное «невинное пожелание». Вместо того, чтобы сопоставить это учреждение, служащее, по его словам, выгоде небольшой группы, с положением этой группы во всём хозяйстве страны и с интересами этой группы, он сопоставляет его с абстрактным положением об «общем благе». Мы видим, следовательно, что, в противоположность утверждению Эфруси, Сисмонди именно изолирует хозяйственные явления от остальных (рассматривая протекционизм вне связи с хозяйственным строем) и совершенно не понимает связи между экономическими и социально-политическими фактами. Приведённая нами тирада содержит всё, что он может дать, как теоретик, по вопросу о протекционизме: остальное – лишь пересказ этого. «Сомнительно, чтобы правительства вполне понимали, какой ценой они покупают эту выгоду (развитие мануфактур) и те страшные жертвы, какие они налагают на потребителей» (I, 442–443). «Правительства Европы желали насиловать природу» (faire violence à la nature). Какую природу? Не природу ли капитализма «насилует» протекционизм? «Нацию принудили, так сказать (en quelque sorte), к ложной деятельности» (I, 448). «Некоторые правительства дошли до того, что платят своим купцам, чтобы дать им возможность продавать дешевле; чем более странна эта жертва, чем более она противоречит самым простым расчётам, тем более приписывают её высшей политике… Правительства платят своим купцам на счёт своих подданных» (I, 421), и т. п., и т. п. Вот какими рассуждениями угощает нас Сисмонди! В других местах он, делая как бы вывод из этих рассуждений, называет капитализм «искусственным» и «насаждённым» (I, 379, opulence factice), «тепличным» (II, 456) и т. п. Начавши с подстановки невинных пожеланий на место анализа данных противоречий, он приходит к прямому извращению действительности в угоду этим пожеланиям. Выходит, что капиталистическая промышленность, которую так усердно «поддерживают», слаба, беспочвенна и т. п., не играет преобладающей роли в хозяйстве страны, что эта преобладающая роль принадлежит, следовательно, мелкому производству, и т. д. Тот несомненный и неоспоримый факт, что протекционизм создан лишь определённым хозяйственным строем и определёнными противоречиями этого строя, что он выражает реальные интересы реального класса, играющего преобладающую роль в народном хозяйстве, – превращён в ничто, даже в свою противоположность посредством нескольких чувствительных фраз! Вот ещё образчик (по поводу протекционизма земледельческого, – I, 265, глава о хлебных законах):

«Англичане представляют нам свои крупные фермы единственным средством улучшить агрикультуру, то есть доставить себе большее изобилие сельскохозяйственных продуктов по более дешёвой цене, – а на самом деле они, как раз наоборот, производят их дороже…»

Замечательно характерен этот отрывок, так рельефно показывающий те приёмы романтических рассуждений, которые усвоены целиком русскими народниками! Факт развития фермерства и технического прогресса, связанного с ним, изображается в виде преднамеренно введённой системы: англичане (т. е. английские экономисты) представляют эту систему усовершенствования агрикультуры единственным средством. Сисмонди хочет сказать, что «могли бы быть» и другие средства поднять её, помимо фермерства, т. е. опять-таки «могли бы быть» в каком-нибудь абстрактном обществе, а не в том реальном обществе определённого исторического периода, «обществе», основанном на товарном хозяйстве, о котором говорят английские экономисты и о котором должен бы был говорить и Сисмонди. «Улучшение агрикультуры, то есть доставление себе (нации?) большего обилия продуктов». Вовсе не «то есть». Улучшение агрикультуры и улучшение условий питания массы вовсе не одно и то же; несовпадение того и другого не только возможно, но и необходимо в таком строе хозяйства, от которого Сисмонди с таким усердием хочет отговориться. Напр., увеличение посевов картофеля может означать повышение производительности труда в земледелии (введение корнеплодов) и увеличение сверхстоимости – наряду с ухудшением питания рабочих. Это всё та же манера народника… то бишь романтика – отговариваться фразами от противоречий действительной жизни.

«На самом деле, – продолжает Сисмонди, – эти фермеры, столь богатые, столь интеллигентные, столь поддерживаемые (secondés) всяким прогрессом наук, у которых упряжка так красива, изгороди так прочны, поля так чисто вычищены от сорных трав, – не могут выдержать конкуренции жалкого польского крестьянина, невежественного, забитого рабством, ищущего утешения лишь в пьянстве, агрикультура которого находится ещё в детском состоянии искусства. Хлеб, собранный в центре Польши, заплатив фрахт за много сот лье и по рекам, и по суше, и по морю, заплатив ввозные пошлины в 30 и 40% своей стоимости, – всё-таки дешевле хлеба самых богатых графств Англии» (I, 265). «Английских экономистов смущает этот контраст».

Они ссылаются на подати и т. п. Но дело не в этом.

«Самая система эксплуатации дурна, основана на опасном базисе… Эту систему недавно все писатели выставляли предметом, достойным нашего восхищения, но мы должны, наоборот, хорошенько ознакомиться с ней, чтобы остеречься подражать ей» (I, 266).

Не правда ли, как бесконечно наивен этот романтик, выставляющий английский капитализм (фермерство) неправильной системой экономистов, воображающий, что «смущение» экономистов, закрывающих глаза на противоречия фермерства, есть достаточный аргумент против фермеров? Как поверхностно его понимание, ищущее объяснения хозяйственным процессам не в интересах различных групп, а в заблуждениях экономистов, писателей, правительств! Добрый Сисмонди хочет усовестить и устыдить английских фермеров, а с ними и континентальных, чтобы они не «подражали» таким «дурным» системам!

Не забывайте, впрочем, что это писано 70 лет тому назад, что Сисмонди наблюдал первые шаги этих совершенно ещё новых тогда явлений. Его наивность ещё извинительна, ибо и экономисты-классики (его современники) с не меньшей наивностью считали эти новые явления продуктом вечных и естественных свойств человеческой природы. Но мы спрашиваем, прибавили ли наши народники хоть одно оригинальное словечко к аргументам Сисмонди в своих «возражениях» против развивающегося капитализма в России?

Итак, рассуждения Сисмонди о протекционизме показывают, что ему совершенно чужда историческая точка зрения. Напротив, он рассуждает так же, как и философы и экономисты XVIII века, совершенно абстрактно, отличаясь от них лишь тем, что нормальным и естественным объявляет не буржуазное общество, а общество мелких самостоятельных производителей. Поэтому он совершенно не понимает связи протекционизма с определённым хозяйственным строем и отделывается от этого противоречия в социально-политической области такими же чувствительными фразами о «ложности», «опасности», ошибочности, неразумности и т. п., какими он отделывался и от противоречий в жизни хозяйственной. Поэтому он крайне поверхностно изображает дело, представляя вопрос о протекционизме и фритредерстве[140] вопросом о «ложном» и «правильном» пути (т. е., по его терминологии, вопросом о капитализме или о некапиталистическом пути).