Виссарион Белинский - Наши, списанные с натуры русскими

• Название: Наши, списанные с натуры русскими
• Автор: Виссарион Белинский
• Жанр: Критика

«…Доселе мы говорили только об издании, – и потому могли только хвалить и восхищаться; не так, не таким тоном, должны бы мы говорить о тексте издания. Полезность и достоинство дела в одном отношении не должны заставлять умалчивать о его недостатках в других отношениях. Не видав пробных оттисков, мы, признаемся, не были слишком очарованы самою идеею «Наших», которая столь многих привела в восторг. Читателям «Отечественных записок» должно быть памятно, что этот журнал был только посредником между редакциею «Наших» и публикою, передавая публике объявления редакции и ничего не говоря от себя…»

---

Виссарион Григорьевич Белинский Наши, списанные с натуры русскими

НАШИ, СПИСАННЫЕ С НАТУРЫ РУССКИМИ. Издание Я. А. Исакова. Санкт-Петербург. 1841. В 4-ю д. л. Выпуски 1, 2, 3, 4 и 5 (40 стр.). (Цена за 5 выпусков 7 р. асc, за перес. за 2 фунта).

На обертке «Наших» недаром сказано: «Первое роскошное русское издание»: в самом деле, доселе едва ли кто мог даже мечтать о возможности на Руси подобного издания. Предприимчивый А. П. Башуцкий[1] – которому принадлежит и первоначальная мысль «Наших» и под редакциею которого теперь идет это издание, – показал на деле, что по части изящно-роскошных изданий мы можем собственными силами и средствами не уступать иногда и самой Европе. В самом деле, «Наши» – сколько изящное, столько же и роскошное издание. Рисунки гг. Тимма, Щедровского и Шевченки отличаются типическою оригинальностию и верностию действительности; резаны они на дереве бароном Клотом, Дерикером и бароном Неттельгорстом: этого слишком достаточно для изящества издания[2]. Прекрасная бумага (нарочно заказанная на одной из лучших петербургских фабрик), прекрасный шрифт, возможная тщательность в корректуре, в оттисках, отличный вкус, с каким расположены в тексте картинки и виньетки, прелестный, со вкусом сделанный заглавный листок, – все это делает издание вполне роскошным. В том и другом отношении – по изяществу и роскоши – «Наши» не уступают ни чьим. Да, «Наши», как свидетельство наших успехов в деле вкуса и искусства, должны радовать всякое русское сердце. И за это честь и слава г. Башуцкому; без его предприимчивости, старательного усердия, практической способности вести всякое дело и сводить для него всевозможных делателей, без его уверенности в возможности на Руси такого издания – мы не увидели бы «Наших» и не могли бы любоваться их изящными политипажами[3], их роскошным изданием…

Доселе мы говорили только об издании, – и потому могли только хвалить и восхищаться; не так, не таким тоном, должны бы мы говорить о тексте издания. Полезность и достоинство дела в одном отношении не должны заставлять умалчивать о его недостатках в других отношениях. Не видав пробных оттисков, мы, признаемся, не были слишком очарованы самою идеею «Наших», которая столь многих привела в восторг. Читателям «Отечественных записок» должно быть памятно, что этот журнал был только посредником между редакциею «Наших» и публикою, передавая публике объявления редакции и ничего не говоря от себя[4]. «Отечественные записки» имели на это свои причины: они очень хорошо предвидели, что может выйти из «Наших» в литературном отношении, – и первые же три выпуска вполне оправдали их предвидение: «Наши», вместо того чтоб быть зеркалом современной русской действительности, с первого же раза начали отражать в себе миражи. Да и что это за «Наши», то есть что это за название? – Переведите его по-французски: француз будет вправе думать, что русские описали его соотечественников; переведите по-немецки – та же история, только уже в отношении к немцам, а не французам, и т. д. Наконец: кто у нас может списывать? Ведь для типических изображений нужен художественный талант!.. А много ли у нас этих талантов, или, другими словами, многие ли из этих талантов примутся за подобное дело?

Что же касается до самого г. Башуцкого, – он хороший литератор, но едва ли типист, живописец с натуры. Лучшим доказательством этого может служить его «Водовоз»[5]. Сущность типа состоит в том, чтоб, изображая, например, хоть водовоза, изображать не какого-нибудь одного водовоза, а всех в одном. Может быть, в Петербурге и найдется один такой водовоз-горемыка, какого описал автор; но в каком же звании не бывает горемык? – А между тем никто не скажет, что каждое сословие состоит из одних горемык. Автор описывает водовозов хилыми, хворыми, бледными, больными, искалеченными. Мы, тоже имевшие и имеющие с ними дело, подобно всем петербургским жителям, привыкли видеть в водовозе мужика рослого, плечистого, крепкого, для которого лошадиная тяжесть – нипочем. Как русский человек, он всегда свеж, бодр, весел, смышлен, догадлив и плутоват: смело оставляйте его в кухне вашей одного – никогда и ничего не украдет; но при расчете легко может забыть о данном ему вами заранее двугривенном или полтиннике – смотря по важности следующей ему суммы, и на чаек всегда сумеет выпросить, почесывая затылок… Не бойтесь за него, видя, что он всегда на воздухе, на холоду, на сырости: оттого-то именно он в 80 лет и будет здоровее, чем вы в восьмнадцать… Не приходите в ужас, видя, что он живет в такой конуре, где у вас закружится голова и жестоко оскорбится обоняние: это его вкус, его привычки; дайте ему пожить в ваших великолепных комнатах только три дня – он сделает из них свой подвал… Водовоз много и тяжело трудится: да кто ж мало и легко трудится? Уж, конечно, не я, бедный рецензент, который, за грехи свои, обязан не только читать русские книги, но еще и писать о них.

Второй тип, «Барышня»[6], был бы хорош и сам по себе, но при «Водовозе» он превосходен. Впрочем, достоинство его состоит не столько в типизме, сколько в верном взгляде на предмет и прекрасном, простом рассказе, без всяких реторических фигурностей. Все это хорошо; но что же будет дальше: кого еще будут списывать?.. Что касается до нас, – мы советовали бы редакции оставить совсем сферу общественной действительности, с которой рисовать (особенно – рисовать верно и сходно с подлинником) весьма трудно, если не невозможно. Но этим мы отнюдь не хотим сказать, чтоб редакция прекратила издание «Наших»: нет, мы только желали бы, чтоб она начала искать этих наших в другой сфере, которая может быть изображаема с большею свободою и, следовательно, с большим интересом: мы говорим о литературе.

Примечания

Наши, списанные с натуры русскими. Впервые – «Отечественные записки», 1842, т. XX, № 2, отд. VI «Библиографическая хроника», с. 45–46 (ц. р. 31 января; вып. в свет 1 февраля). Без подписи. Авторство – ПссБ, т. XII, с. 302–304, 533–534, примеч. 26.

Под таким названием в 1841–1842 гг. отдельными выпусками (по 8–12 страниц в каждом) в Петербурге выходил альманах А. П. Башуцкого – одно из первых русских изданий, составленное исключительно из «физиологических» очерков. Башуцкий, как отмечает А. Г. Цейтлин, «избрал себе в качестве образца французский альманах «Les français peints par eux mêmes» («Французы в их собственном изображении»). Подобно своим западноевропейским предшественникам, Башуцкий построил альманах по принципу монографического изображения общественного типа, национальности, профессии. Так же настойчиво, как и редакторы французского альманаха, он стремился охватить различные слои общества» (А. Г. Цейтлин. Становление реализма в русский литературе. Русский физиологический очерк. М., «Наука», 1965, с. 118–119). В «Объявлении и объяснении» на обложке первого выпуска Башуцкий извещал об имеющихся в его портфеле статьях, среди которых значились «Водовоз», «Книгопродавец», «Армейский офицер», «Гробовой мастер», «Барыня», «Сплетницы», «Кавказец» и др. (последний очерк из этого перечня был написан М. Ю. Лермонтовым). Однако издано было только 14 выпусков, в которых увидели свет 7 очерков («Кавказец» оставался не напечатанным вплоть до 1929 г.). Причины прекращения этого издания до сих пор не ясны; известно лишь, что альманах приносил прибыль и пользовался широкой популярностью. А. Г. Цейтлин связывает преждевременный конец «Наших…» с недовольством цензуры по поводу очерка самого Башуцкого «Водовоз» (см. примеч. 5). Альманах Башуцкого непосредственно предшествует знаменитой «Физиологии Петербурга», изданной в 1845 г. Н. А. Некрасовым, который учел и достоинства и ошибки «Наших, списанных с натуры русскими». Подробнее об альманахе см.: А. Г. Цейтлин. Становление реализма в русской литературе, с. 115–122).

Примечания

1

И. И. Панаев отмечал, что деятельность А. П. Башуцкого в 3040-е гг. «была изумительна: он занимался службой, литературой, составлял различные промышленные проекты и в то же время выезжал в свет и был одним из самых плодовитых и красноречивых собеседников. Он затевал все в роскошных широких размерах, рассчитывал на десятки и сотни тысяч, но его литературные и другие затеи никогда почти не удавались и не приносили ему ничего, кроме убытка» (Панаев, с. 122; о чтении Башуцким «первой части своего романа» Белинскому – см.: там же, с. 259–260). Позже Башуцкий эволюционировал вправо: в 50-х гг. он стал сотрудником мракобесной газеты «Домашняя беседа».

2

В «Объявлении и объяснении» Башуцкий подчеркивал особую важность «художественной части» альманаха, в связи с чем он предложил оформительскую работу талантливым молодым художникам: В. Ф. Тимму, И. С. Щедровскому, Т. Г. Шевченко и не упомянутому критиком Е. И. Ковригину. Их рисунки «оказывались, как правило, сильнее, правдивее, убедительнее самих очерков…» (Д. Н. Чаушанский. Белинский и русская художественная иллюстрация 1840-х годов. – ЛН, т. 57, с. 334).