Николай Добролюбов - Любопытный пассаж в истории русской словесности

• Название: Любопытный пассаж в истории русской словесности
• Автор: Николай Добролюбов
• Жанр: Публицистика

Статья выражает одну из особенностей реальной критики Добролюбова, которой, по его словам, необходимо придать «практический характер». Повод для статьи – привлекшая внимание различных общественных кругов открытая дискуссия о деятельности акционерного общества пароходства и торговли, состоявшаяся в петербургском зале Пассажа 13 декабря 1859 г. Статья Добролюбова написана в пародийной, фельетонной манере. Диспут с претензией на гласность, на публичное выяснение истины Добролюбов представляет «литературным турниром», литературно-театральным действием, не случайно потерпевшим фиаско. Статья разоблачает демагогическую суть гласности, не подкрепленной реальными делами.

---

Статья Добролюбова написана в пародийной, фельетонной манере. Диспут с претензией на гласность, на публичное выяснение истины Добролюбов представляет «литературным турниром», литературно-театральным действием, не случайно потерпевшим фиаско. Статья разоблачает демагогическую суть гласности, не подкрепленной реальными делами. Заключительная часть статьи дает широкую трактовку литературного дела, его многосторонних связей с жизнью, с ее конкретными фактами и событиями.

Добролюбов возвращался к теме статьи, ее героям в сатире «Наука и свистопляска» (Свисток, № 4; VII, 394–416). Статья вызвала полемику: Серно-Соловьевич Н. Несколько слов по поводу спора гг. Смирнова и Перозио (Журнал для акционеров, 1860, 3 февраля). Со статьей Добролюбова, однако, считалась и либеральная публицистика (см.: Громека С. С. Общественное мнение и акционерная гласность. – Век, 1861, № 9).

Сноски

1

Плохая «Арифметика», более притупляющая, нежели развивающая сообразительность учеников; но г. Смирнов упомянул именно о ней – может быть, потому, что сам по ней учился.

2

В нашей заметке нет никаких цифр и исследований о сущности спора гг. Перозио и Смирнова; мы говорим лишь об общем характере турнира. Что же касается до цифр, то об этом мы, может быть, представим особую статью{10}.

3

Г-ну Серно-Соловьевичу представляется удобный случай рассудить: что значит у нас курсив в этом месте?

Комментарии

1

Добролюбов прибегает к просторечной форме – «посаж», что было и в рукописи, и в журнальном тексте (см.: V, 610, примеч. 1).

2

Н. А. Серно-Соловьевич, близкий в то время к революционно-демократическим кругам, был известен разоблачительными материалами о деятельности компании «Сельский хозяин». См. отклики: «Акционерное общество», «Сельский хозяин» (Журнал для акционеров, 1859, 8 октября. Прибавление), «Настоящая причина перенесения общего собрания акционеров «Сельского хозяина» с 15 на 30 октября» (СЛбВед., 1859, № 223) и др. Отклики на эти выступления см.: БдЧ, 1859, № 11 – «Современная русская летопись»; Совр., 1859, № 11 – «Петербургская жизнь. Заметки Нового поэта». В диспуте 13 декабря Серно-Соловьевич выступал на стороне члена правления «Русского общества пароходства и торговли» А. И. Смирнова. Добролюбов и до диспута иронически оценивал публицистические выступления Серно-Соловьевича (см.: Свисток, № 3; VII, 375–378). Не случайно обращение Чернышевского в письме к Добролюбову от 7/19 февраля 1861 г.: «Вы сделали бы мне великую радость – полюбили бы Серно-Соловьевича! Увы, не смею надеяться этого!» (Чернышевский, XIV, 423).

3

Добролюбов благосклонно отнесся к участию в диспуте на стороне Перозио В. А. Полетики, уже тогда известного своими публичными выступлениями горного инженера, экономиста. А. В. Никитенко в другое время отмечал живость, легкость, разумность его выступлений (см.: Никитенко А. В. Дневник в 2-х томах, т. 2. М., 1955, с. 475–476).

4

Меморский М. Ф. Арифметика в вопросах и ответах, расположенная по новейшему методу, в двух частях, для легчайшего обучения детей. Очередное издание вышло в 1859 г. М.

5

В рукописи далее шел текст, в котором более резко противопоставлены выступления «посредников» – Н. А. Серно-Соловьевича и В. А. Полетики: «…в первый раз видели мы действие словесного суда не только на подсудимых, но и на самих судей и на всех присутствующих. Каждый из нас видел, что подсудимые излагают свои показания прямо и положительно, без утаек и крючков, столь обычных в нашем письменном судопроизводстве. В самих посредниках мы видели сознание важности их дела и добросовестное стремление прийти к истине. Если г. Серно-Соловьевич ораторствовал о шрифтах и приводил аллегорические доводы, а г. Полетика толковал о таких цифрах отчета, против которых ничего не говорилось в статье г. Перозио, – так это уж происходило от существенной разницы в складе их ума и в самых основных понятиях. Г-ну Полетике не важно было то, оправдаются ли частные фразы статьи г. Перозио: он хотел защитить только существенный смысл его статьи, – то есть, что дела Общества пароходства действительно не соответствуют тому блестящему положению, какое им придано в «Отчете» и «Сравнении». Г-ну Серно-Соловьевичу, напротив, казалось важным именно то, чтобы сокрушить каждую фразу статьи г. Перозио; а в каком положении само дело, до этого он вовсе не хотел касаться. Об остальных посредниках мы не говорим, потому что их участие было довольно бледно. Но тем не менее обо всех их нужно сказать, что каждый из них (разумеется, по мере сил и способностей) старался отклонить от себя малейшую тень недобросовестности. Кто не знал дела и не имел ничего сказать, тот молчал; кто был уличен в ошибке, тот не изворачивался, а старался объясниться. Разумеется, по самой разнице основных воззрений на вопрос г. Серно-Соловьевич не мог, например, понимать некоторых, весьма ясных вещей, предлагавшихся г. Полетикою. Но видно было, что и это непонимание совершенно искренно, простодушно и не заключает в себе никакой преднамеренности» (V, 610). В журнальную публикацию не вошло.

6

Вместо предыдущей фразы и слов «Даже г. Ламанский, конечно» в рукописи шел следующий текст: «Но нас особенно тронуло одно зрелище: двое молодых людей стояли посреди залы и крепко жали руки друг другу; один из них со слезами на глазах говорил другому: «А знаешь ли ты, что эта штука еще на десять лет похоронила у нас гласное судопроизводство!» – «Но неужели ж они будут столько тупоумны, что не разберут, в чем дело?» – отвечал другой с каким-то отчаянием: видно было, что он сам не верил тому, чем старался утешить себя…

Бедные молодые люди!.. Они ведь в самом деле принимали ату штуку за начало гласного судопроизводства в России, они ожидали от нее хороших результатов! Как много веры в них, бедных, и как рано приходится им испытывать горькое разочарование! Впрочем, они утешатся довольно скоро: они, вон, полагают, что нельзя быть столько тупоумным, чтобы из этого опыта вывести заключение о неприменимости гласного судопроизводства в России! Да разве тут степень разума или тупоумия определяет дело? Вовсе нет: тут действует страсть, выгода, интрига и тому подобные мотивы. Кто же назовет тупоумным г. Ламанского? А между тем он…» (V, 611).

7

По воспоминаниям Л. Ф. Пантелеева, эти слова Е. И. Ламанского «наделали в свое время много шума и вызвали бесчисленные протестации» (Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958, с. 233). Во время диспута 19 марта 1860 г. о происхождении Руси М. Н. Погодин заявил: «…мы созрели для решения нужных и важных для нас вопросов» (Отчет о диспуте гг. Погодина и Костомарова 19 марта 1860 т. – СПбВед., 1860, № 67, 25 марта). Добролюбов обыгрывал то и другое заявление в своей сатире «Наука и свистопляска» (Свисток, № 4; VII, 394–416).

8

Реплика Репетилова из «Горя от ума» (д. IV, явл. 4). У Грибоедова: «Но государственное дело…»

9

Из «Евгения Онегина» Пушкина (гл. VIII, строфа IX).

10

Такая статья не была написана.