Людмила Астахова - Знающий не говорит. Тетралогия

• Название: Знающий не говорит. Тетралогия
• Автор: Людмила Астахова
• Издательство: АРМАДА. «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0168-0

Есть удивительный волшебный дар видеть суть вещей, событий, людей, знать их Истинные имена. Но тот последний, в ком жив этот дар, менее всего подходит на роль героя. Он прожженный циник и прагматик, он жесток и не сентиментален, он наемник и Воин Судьбы, он — Познаватель, а значит, знает больше, чем все остальные. Но не спрашивай его ни о чем. Знающий не говорит. Он делает.

---

– Ярим, ты жив? – шепотом спросила Джасс.

Эльф ответил каскадом отборных ругательств, прорвавшихся сквозь истерический смех.

– Боги и демоны! Ты сумасшедшая, совершенно ненормальная! Я тебя люблю! – орал Ярим.

У него была сломана нога чуть выше лодыжки, разбит лоб и собственной коленкой выбит правый клык. Но эльф был абсолютно счастлив. Джасс осторожно ощупала себя, но, кроме онемевших от долгой неподвижности ног, никаких отклонений не нашла. Значит, они все-таки сумели.

– Надо выстругать тебе подходящую шину для ноги.

– Давай подождем до рассвета, а то ты в темноте тоже что-нибудь сломаешь, – предложил эльф.

Он был прав. Джасс оттащила его в сторону, на более ровное место, а сама уселась рядом.

– Из-за ноги мы не сможем идти в Инисфар прямо сейчас. Ниже по течению должна быть деревушка.

– Ты успела рассмотреть, пока мы падали?

– Яр, я тщательно изучала карты. Вирийт снабдил меня всем необходимым. И я примерно представляю, где мы находимся.

Принц удовлетворенно кивнул:

– Дальше что?

– Останемся в деревне, пока срастется твоя нога. Вернее сказать, останешься ты.

– Ты что, удумала бросить меня? – прямо спросил эльф.

– Было бы хамством обвинять меня в равнодушии после того, что я сделала для тебя, – мягко возразила Джасс. – Я оставлю тебя в деревне, дам денег, а сама попытаюсь сделать то, что не до конца получилось у Альса.

– Сбежишь куда глаза глядят?

Худое лицо женщины приобрело странное выражение. Словно своими словами эльф нанес ей болезненную рану. Ярим предполагал, что она ожесточится против Ириена, не пожелает признать очевидное, откажется увидеть его поступок в истинном свете или возжаждет быть обиженной. Это было бы так… по-человечески. Принц не ожидал увидеть ее такой: смирившейся и сломленной…

Яримраэн прикусил свой длинный невоздержанный язык. Менее всего он хотел обидеть бывшую хатами. Или сделать ей больно.

– Ему ты уже не поможешь, – проворчал эльф, оправдываясь. – А себе навредишь.

– Зато помогу тебе. Меня никто не сможет шантажировать твоей свободой и жизнью.

– Ты до такой степени вошла в роль жертвы, что уже не понимаешь, где граница дозволенного. Я сам себя защищу.

– Бесчувственная свинья ты, а не эльф.

Это было глупо. Взаимная жажда самопожертвования не приводит ни к чему хорошему.

– Джасс… так нельзя.

– Отвали!

– За что ты меня так любишь?

Замечательный вопрос.

– Ты сам сказал, Яримраэн. У меня противоестественная тяга к эльфам. Извращение.

Не улыбка получилась у Джасс, а шакалий оскал. «Боги! – задохнулся от леденящего ужаса эльф. – Она становится точь-в-точь как Ириен. Те же ухмылки… интонации… даже руки складывает как он. Что же вы оба сотворили с собой?»

– Я серьезно.

– Ну могу я любить хоть кого-нибудь просто так? – взорвалась негодованием Джасс. – Не за доблесть, не за храбрость, а просто так?! Я женщина или кусок бронзы?

Рука у нее оказалась тяжелая. Принц честно заслужил оплеуху и не роптал. Подумаешь, еще один синяк под глазом.

На рассвете Джасс соорудила для сломанной ноги эльфа надежный лубок, и уже к полудню они добрались до деревушки. Теперь Яримраэн даже радовался, что приключение для него закончилось так удачно. Мог и хребет сломать.

– Прости, но я не составлю тебе компанию, принц.

– Как пожелаешь, хатами. Но летать я с тобой больше не буду. И плавать, – сказал с чувством эльф, и подумав, добавил: – Бегать, наверное, тоже.

На рассвете второго дня Джасс исчезла, напоследок посмеявшись над более распространенной в жизни практикой, когда первым из спальни красотки сбегает эльф, оставив у изголовья кровати букетик полевых цветочков на долгую память. Вместо букета Ярим нашел скрыню со сметаной.

Немного чар, совсем чуть-чуть, чтобы ты ничего не заметил, эльфийский принц. На большее моей силы все равно не хватит.

Я знаю, что ты мне скажешь, я сама говорила то же самое Альсу. Я тогда не знала, как это – нести своим друзьям погибель, не желая того. Теперь знаю. Смогла бы я жить, зная, что тебя убили по моей вине? Ты самое прекрасное создание на свете, и ты мог погибнуть от руки грязного маргарского бандита. Поэтому спи себе и не трать свое царское красноречие на недостойную твоей дружбы женщину.

Я только легонько поцелую тебя в лоб и уйду туда, где никто про меня ничего не слышал. Думаешь, таких мест нет? Есть, есть, поверь. Зато я теперь точно знаю, как несчастна была островная королева Ильимани. Откуда? Мне досталась ее судьба. У нее отняли все: сына, мужа, королевство, веру в богов. У Ильимани отняли всю ее жизнь. Как и у меня. А я не хочу, чтобы у меня забрали еще и тебя.

Спи, до рассвета еще далеко…

Эльфьи переломы заживают быстро, через шестидневье Яримраэн уже мог не только опираться на ногу, но и довольно быстро ходить. На деньги, которые Джасс оставила семье фермеров, его кормили как на убой, и принц быстро поправлялся. Пастораль для принца закончилась так же внезапно, как и началась. Он даже не успел пресытиться праздностью.

Младший из сыновей хозяина влетел на задний двор, как камень, пущенный из пращи.

– Тут господина эльфа какой-то орк спрашивает!

Считается неприличным использовать в отношении чистокровного эльфа выражение «навострил уши», но Ярим сделал именно так: весь подобрался, напружинился и… навострил уши.

– Зови.

Молодой гонец от Вирийта с поклоном передал от своего господина коротенькую записку на ти'эрсоне. Где только толмача нашел? «У ночи есть глашатай» – гласила она.

– У меня с собой лошади. Вы можете сидеть верхом?

– Могу, – отрезал эльф.

Он наскоро попрощался с добрыми хозяевами, осчастливив их тем, что не стал забирать остаток денег. Следовало поторопиться, если эльф не хотел свести знакомство с небезызвестным легатом Оллаверна, с самим Шаффом – Глашатаем Ночи. А Яримраэн не хотел. И не знал ни единого человека, орка, эльфа или тангара, кто согласился бы на добровольную встречу с архимагом из Облачного Дома. Именем Глашатая Ночи разве только матери детей не пугали. Ему ничего не стоило выпотрошить все тайны из эльфийского принца, а у Ярима тайн хватало.

– Господин Вирийт сказал, что укрываться от погони лучше всего там, где тебя никто не ожидает увидеть, – многозначительно молвил посланник.

Более всего эльфа не ожидали увидеть в Фэйре, но на такие крайне меры он пока не был готов пойти. И все же бывший караванный мастер знал, о чем говорил.

– Я не задержусь в Алистаре.

– Мы едем в Фирласс. Там вас уже ждет шикка, плывущая в Даржу.

– Вот как? Отлично.

Вирийт предусмотрел почти все. Кроме случайности. Капитана шикки сильно поранили в пьяной драке, и, пока тот лечился у целителя, Яриму пришлось на несколько дней задержаться в городке. Эльфу самому не мешало немного отлежаться, он натрудил только что сросшуюся ногу, и она все время болела, ни днем, ни ночью не давая покоя. Принц еле дождался утра, когда смог подняться на борт «Жемчужной девы» – самой паршивой посудины на всем Внутреннем море. Хуже корабля была только его команда, состоящая из полудюжины мерзких ублюдков.

Зачастую судьба подает нам весьма отчетливые знаки, предупреждающие о грядущих событиях. Она буквально ходит следом, как надзиратель, и тычет носом в предзнаменования беды. Люди же остаются слепы и глухи, они настойчиво пренебрегают знаками, гордо шествуя навстречу опасностям, высоко задрав носы. И только потом, уже после крушения всех своих надежд начинают припоминать о недвусмысленных намеках судьбы. Но не одним лишь людям свойственно невнимание к таким знакам. Не нужно возводить напраслину на целую расу, другие ничуть не лучше. Сколько бы ни гордились эльфы своим опытом и прозорливостью, но и этого оказывается мало.

Единственное, что сумел сохранить при себе Яримраэн, – невозмутимое выражение лица, когда «Жемчужную деву» нагнала стремительная тикка «Облако» под темно-синим флагом с белым листом нарани по центру полотнища. Никто из команды, включая капитана, и не помыслил о сопротивлении. Шикка покорно свернула паруса и бросила якорь. Вид оллавернских знамен действовал сильнее, чем залп зажигательных орудий.

Первым на борт «Жемчужной девы» сошел высокий черноволосый господин в наимоднейшем колете, выглядевший так, словно собирался на королевский прием. Распущенные по плечам локоны, большой сапфир в мочке уха, пальцы унизаны перстнями, начищенные до зеркального блеска сапоги – идеальный царедворец.

– Вы себе представить не можете, ваше высочество, как я счастлив вас лицезреть, – заявил он и изящно поклонился. – Какая честь для меня!