Эрнест Генри Шеклтон - В сердце Антарктики

• Название: В сердце Антарктики
• Автор: Эрнест Генри Шеклтон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-98797-091-1

Написанная популярным языком, книга «В сердце Антарктики» содержит интересные и ценные сведения об особенностях природы и животного мира южного полярного континента. Эта познавательность в сочетании с описаниями множества захватывающих опасных приключений, пережитых путешественниками на суше, на глетчерных льдах и в морях Антарктики, делает труд Э. Шеклтона одним из увлекательных произведений полярной географической литературы.

Издание дополнено дневниками известного австралийского исследователя и фотографа Фрэнка Хёрли, участника многих антарктических экспедиций. На русском языке публикуются впервые.

---

«Нимрод» перед отплытием в Новую Зеландию

Наша сложенная из мешков хижина не устояла перед бурей, одна стенка обвалилась, придавив щенка Поссумы. Крышка также была разрушена.

Придя к главному месту выгрузки, мы поняли всю силу бури. От большей части наших припасов не осталось никаких признаков. Сперва казалось, что ящики, мешки, кучи угля просто занесены снегом, но при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что действительной причиной их исчезновения было море. Сила ветра, дувшего с юга прямо на берег, была такова, что с моря летели струи воды, покрывая толстым слоем все, что находилось на берегу. Ветер нес ее на расстояние более четверти мили от берега, внутрь страны. В результате все наши драгоценные запасы оказались замурованными на глубине полутора-двух метров в сплошной массе замерзшей морской воды. Из-за выдававшихся в разные стороны углов ящиков эти массы льда, как показывают иллюстрации, приняли самые фантастические формы. Мы боялись, что придется целыми неделями работать над тем, чтобы очистить склад ото льда. Можно было предположить также, что соленая вода испортила лошадиный корм и попала в ящики, не выложенные внутри жестью и не имевшие фанерных стенок, поэтому кое с чем придется навсегда распроститься.

Место выгрузки, где мы работали в течение последних двух недель, стало совершенно неузнаваемым, столь изменила его ярость бури. Наша угольная куча была покрыта слоем замерзшей соленой воды, но нет худа без добра – без этого ветер унес бы более мелкие куски угля. Освобождать, однако, припасы ото льда было некогда. Главная наша задача состояла в том, чтобы доставить остальной уголь на берег и отправить судно на север. Мы тотчас же принялись выгружать уголь у крайнего угла Передней бухты. Дело поневоле подвигалось вперед очень медленно – все было сплошь покрыто скользким новообразовавшимся льдом. Не обращая внимания на волну, мы проработали все утро, а во второй половине дня, когда бухта заполнилась льдинами, судну было передано приказание направиться к Ледниковому языку, выгрузить там пять тонн угля, а затем возвратиться к мысу Флагштока. Однако полчаса спустя волнение почти улеглось, и мы были очень довольны, когда в 18 часов увидели возвращающийся к нам «Нимрод». Для нас было много выгоднее выгрузить уголь здесь, у самой зимовки, чем доставлять его потом на санях 21 километр с Ледникового языка.

По возвращении «Нимрода» капитан Ингленд сообщил мне, что Ледниковый язык оказался окруженным подвижным плавучим льдом, поэтому устроить там склад невозможно. Мы снова занялись выгрузкой, и около 22 часов 22 февраля была доставлена последняя шлюпка с грузом угля. По нашим расчетам, у нас имелось теперь около 12 тонн угля. Чтобы протянуть с этим запасом до того времени, когда начнется период санных экспедиций, требовалось расходовать его очень экономно. Я, конечно, хотел бы иметь запас угля побольше, но задержки, происшедшие из-за подыскивания места для зимовки, и трудности, встреченные при выгрузке, заставили и без того задержать «Нимрод» дольше, чем предполагалось. Мы передали наши письма команде, отправлявшейся на последней шлюпке, распрощались с людьми. Среди них был и Коттон, который поехал с нами только для того, чтобы совершить путешествие на юг, но оказался одним из самых усердных работников.

В 22 часа нос «Нимрода» повернулся к северу, и судно быстро пошло от нашей зимовки при попутном ветре. Я рассчитывал, что оно благополучно прибудет в Новую Зеландию через месяц, и его команда получит там вполне заслуженный отдых. По правде сказать, мы все были очень счастливы, что закончилась выгрузка и что мы не будем уже теперь так зависеть от состояния моря. Все-таки не без некоторого щемящего чувства смотрели мы на уходящий «Нимрод» – ведь это порывалась последняя связь с цивилизованным миром. Нельзя было рассчитывать ни на какие известия извне, пока он не вернется к нам на следующее лето, а впереди нас ожидало еще много тяжелой работы, связанной с известным риском.

Впрочем, времени на размышления у нас было мало. После хорошего ночного отдыха на следующее утро мы принялись тотчас же отрывать погребенные подо льдом запасы и перетаскивать их в окрестности дома. Необходимо было разместить запасы в непосредственной близости от дома, отчасти для того, чтобы зимой мы могли без труда достать то, что нам потребуется, отчасти потому, что мы остро нуждались в защите от холода, а ящики, составленные стеной вокруг нашего маленького жилища, могли предохранить нас от ветра. Мы надеялись, что разместив припасы, сможем приступить к научным наблюдениям, которые должны были занимать большое место в работе экспедиции.

По крайней мере дней пять было потрачено нами на скалывание лопатами и ломами ледяной оболочки с ящиков. Все это напоминало известное лакомство, так называемые миндальные камушки. Очистить ящики ото льда было столь же трудно, как трудно было бы, вероятно, достать миндаль из этого липкого конгломерата. Случалось, что при отрывании одного ящика освобождались и другие, лежавшие под ним. Их легко было вытащить, но гораздо чаще приходилось отбивать лед с каждого ящика в отдельности. После долгой работы киркой и ломом ящик, наконец, вытаскивали и рассматривали марку, указывавшую на его содержимое. При этом не обошлось и без разочарований. Брокльхёрст, например, был чрезвычайно заинтересован шоколадом и в течение всей работы присматривал за одним покрытым льдом ящиком. Он собственноручно снес его в дом, заботясь о благополучии любимого продукта и… вызвал там восторг у профессора Дэвида, который тотчас же узнал, что в этом ящике находятся нужные ему научные инструменты. Конечно, радость Брокльхёрста по этому поводу была не так искренна, как профессора.

После четырех дней тяжелой работы у Передней бухты основная часть наших запасов была отрыта. Мне кажется, можно сказать, что потерь было не очень много, хотя с течением времени нет-нет да выяснялось, что отсутствует тот или другой нужный ящик, и нам оставалось ломать голову, забыт ли он на судне, или погребен во льду. Точно известно, что наш единственный ящик с пивом по сей день лежит подо льдом. Лишь за несколько дней до нашего отъезда из Антарктики, один из научных сотрудников экспедиции отрыл несколько томов «Отчетов экспедиции на «Челленджере»[60], которые должны были служить нам материалом для полезного чтения во время полярной ночи. В долгие темные дни мы не раз возвращались к вопросу о том, которую из этих заблудших овец – ящик с пивом или «Отчеты экспедиции на «Челленджере» – стал бы отыскивать каждый из нас, если б вдруг представились время и возможность для этого занятия.

Отрытые ящики подвозились к дому на расстояние 4,5 метра, где в это время года земля не была покрыта снегом. Здесь сани разгружались и часть людей переносила груз к южной стороне дома, тогда как сани отправлялись за новой порцией. Для перевозки мы теперь постоянно пользовались лошадьми; они оказали нам большую помощь. Что касается склада, находившегося наверху холма Деррик, то он, к счастью, не был занесен снегом, почему мы и не стали его перевозить, довольствовавшись тем, что взяли оттуда только те ящики, которые были необходимы.

День за днем мы продолжали собирать наше разбросанное имущество, и примерно через десять дней после отхода судна на север все находилось у нас под руками, за исключением угля. Работа была нелегкая и доставляла массу мелких неприятностей. Почти у каждого из нас были ушибы и ранения, с которыми приходилось возиться Маршаллу – он значительную часть дня занимался перевязками. Адамс сильно порезал себе руки о железо, которым были обиты ящики, а мне отдавили пальцы при перетаскивании автомобиля. Самым неприятным было то, что в наших условиях эти пустяшные повреждения крайне медленно заживали. Еще хуже бывало, когда в рану попадала земля, поэтому мы после первых печальных опытов стали сразу обращаться к Маршаллу при всяком повреждении кожи.

На следующий день после ухода судна мы заготовили на зиму запас свежего мяса, убив около сотни пингвинов и закопав их в снег возле дома. 28 февраля как будто закончили все работы и могли заняться обследованием окрестностей нашей зимовки.

Часть III Окрестности базового лагеря. Внутреннее устройство дома. Описание снаряжения и оборудования. Животные. Поход к вершине Эребуса. Отчет об экспедиции к вулкану

Завершение постройки дома

Из дверей нашего дома, выходящих на северо-запад, открывался великолепный вид на пролив и на Западные горы. Прямо перед нами у самой двери находилось небольшое озеро, названное нами впоследствии Лошадиным. Слева от него простиралось другое ледяное поле, с осени покрывшееся снегом. В долгие темные месяцы оно служило местом прогулки для нас и манежем для лошадей. Пройти шесть раз взад и вперед по «Зеленому парку», как принято было называть это поле, – значило совершить примерно полуторакилометровую прогулку; здесь же до наступления зимней поры мы играли в хоккей и футбол. Слева от Зеленого парка между двумя утесами был пологий склон, ведущий к морю, оканчивающийся бухточкой, известной под названием залива «Дохлой лошади». По обе стороны этой долинки находились гнездовья пингвинов. Склоны здесь были все покрыты слоем гуано, и в апреле, когда температура была относительно высокая, с этих покинутых обиталищ пингвинов до нас доносилась отвратительная вонь.