Валерий Поволяев - Лесные солдаты

• Название: Лесные солдаты
• Автор: Валерий Поволяев
• Жанр: О войне
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-7381-8, 978-5-4444-1508-5

Лейтенант Чердынцев прибыл для службы на западной границе Советского Союза 21 июня 1941 года. Конечно же он и представить не мог, что принесёт самая короткая ночь в году и ему лично, и огромной стране, которую Чердынцев поклялся защищать. Отступление с боями, скитания по тылам опьянённого блицкригом врага, постоянное ожидание последней кровопролитной схватки… И наконец – неожиданное, но такое логичное решение – незваных пришельцев нужно бить здесь, на земле, куда тебя забросила военная судьбина. Бить беспощадно, днём и ночью, веря в то, что рано или поздно, но удастся вернуться на ставшую далёкой заставу, служба на которой для него закончилась, так и не успев начаться…

---

На борту бронетранспортёра был нарисован крупный серый крест, окаймлённый свежей белой краской.

– Из пулемёта можно много накрошить капусты, – продолжал шептать Ломоносов. – вот тогда бы фрицы и умылись красной юшкой, вот тогда бы и погоготали по-гусиному… А, товарищ лейтенант?

Чердынцев молчал – обдумывал ситуацию и дальнейшие свои действия, тем более, что решение надо было принимать за двоих – за себя и за маленького бойца… Вон как воинственно задрался у него нос-кнопочка, вон как лихо блестят круглые глазёнки-крыжовины!

– Слушай, Ломоносов, а чего ты меня будить в дощаник примчался? – неожиданно перейдя на «ты», – собственно, пора уже, они достаточно хорошо знают друг друга, – спросил лейтенант.

– Да, капитан, Царствие ему Небесное, послал, – маленький боец вздохнул. – Он почувствовал, что дело пахнет керосином, и послал меня: иди, говорит, растолкай лейтенанта, а то как бы чего не вышло… Я и помчался. А что дальше было, вы и сами видели.

– Понятно, – задумчиво проговорил Чердынцев, сорвал травинку, машинально покусал её зубами, взгляд его не отрывался от бронетранспортёра – действительно завидная цель. В машине и оружие есть и еда, и то и другое нужно позарез.

Куда же подевались немцы, прибывшие на этой машине сюда? Полдничают, что ли? А ведь их должно быть немало. На заставе находилось не менее двадцати пяти человек. Значит, и нападающих должно быть не меньше.

Но нет никого – ни наших, ни «ваших», только несколько убитых пограничников. Скорее всего, события развивались так: на погранзаставу совершили внезапный налёт десантники, из пулемётов, стоявших на машинах, порубили всех ребят, после стычки бронетранспортёры двинулись по границе дальше, крушить заставы, здесь же осталась только дежурная группа.

Было тихо. Даже птиц уже не было слышно, словно бы они попрятались где-то в густых ветвях, отдыхают, а может быть, наблюдают за чужой бедой… Чердынцев продолжал лежать без движения, стараясь всё засекать острым командирским взглядом – он всё отмечал, в том числе колёсные и гусеничные примятости в траве – сколько их?

А их было много. По подсчётам, шесть, а то и семь броневиков. Вопрос на засыпку: здесь находится один, куда же делись остальные?

Всё правильно: остальные двинулись дальше, понесли с собою смерть на другие заставы. Если отойти отсюда метров на двести, то можно на сухой песчаной почве найти более чёткие следы ушедших машин.

Неугомонный Ломоносов дёрнул лейтенанта за полу гимнастёрки, поинтересовался возбуждённым свистящим шёпотом:

– Что будем делать, а?

– Пока ничего, – спокойно ответил Чердынцев, – будем лежать и наблюдать…

– Ничего мы здесь не высмотрим, товарищ лейтенант, – в свистящий шёпот маленького бойца неожиданно натекла тоска, он пошмыгал носом, будто его кто-то обидел, – и ничего не найдём.

– Приказа на отход не было.

– Погибнем мы тут.

– Бог не выдаст – свинья не съест, Ломоносов. Главное, чтобы Бог не выдал, всё остальное ерунда… Так что не ной, боец!

– И жрать чего-то хочется, – не обращая внимания на одёргивания лейтенанта, продолжал ныть маленький боец; надо заметить, что кроме нытья он был обучен в своей далёкой северной деревне ещё упрямству и стойкости – чертам характера, просто необходимым всякому солдату.

– Не ной, я сказал!

Но Ломоносов опять решил не услышать командира – так было удобно. Глаза его внезапно загорелись азартно – видать, в голову пришла какая-то новая мысль.

– Может, я, товарищ лейтенант, сбегаю к броневику, пошукаю, что там есть, а? Заодно и пулемёт из окна выверну – он нам пригодится… А?

– Не дёргайся, Ломоносов. Бежать куда-либо рано ещё… Понял?

– Понял, чем дед бабку донял, – маленький боец вздохнул жалобно и утих.

Чердынцев вновь покусал зубами травинку. Неплохо было бы разжиться не только оружием, но и биноклем. Без бинокля пограничник – не пограничник, дело его без сильной оптики дохлое, в засаду можно влететь играючи. А бинокль – штука такая, что засаду поможет обойти, даже самую хитрую… Наверняка в броневике есть ещё и бинокль, принадлежащий какому-нибудь задастому немецкому офицеру.

Броневик продолжал стоять с распахнутыми дверцами, это было словно бы специально сделано – брошенная, мол, машина, подходи и садись за руль, – подманивал к себе, но тревожная, какая-то полая тишина, в которой не звучал ни один птичий голос, настораживала: не все, дескать, так просто, не обожгись, солдат…

А с другой стороны, немцы через полчаса, от силы через час потеряют бдительность, глаза у них запылятся, нюх притупится, в сон, глядишь, после сытого обеда потянет… Да и в сортир хотя бы раз, хотя бы один из них должен отлучиться. Нет, никто в сортир не торопится что-то… В чём дело?

Может, действительно засады тут никакой нет, оставлена пара человек с машинной тягой и всё, остальные же почесали дальше вдоль границы, либо вообще углубились в нашу территорию… Ломал себе мозги лейтенант, соображал, что к чему, разные варианты в голове прокручивал, искал ответа на вопросы, которые сам себе задавал, но никаких действий пока не предпринимал, искусывал зубами травинку и сохранял спокойный невозмутимый вид.

На солнце наползло низкое полупрозрачное облако, повисло неподвижно, жара, раскалившая землю добела, немного увяла, откуда-то примчался игривый ветерок, освежил лица. Дышать сделалось легче.

Лейтенант приподнялся над землёй:

– А вот сейчас, Ломоносов, уже можно сделать рывок… Будем делать?

Ломоносов нахмурился, разом становясь похожим на маленького старичка, помотал перед лицом ладонью, отгоняя муху:

– Обязательно будем, товарищ лейтенант.

Поглядев в последний раз по сторонам – не видно ли где немцев? – Чердынцев вытащил из-за пояса ТТ, проверил обойму. Хорошая машинка, рельсу запросто простреливает, только дырка с зазубринами остаётся, да под рельсой чёрный чугунный песок возникает, небрежно рассыпанный, Чердынцев ещё в курсантскую пору сам испробовал и вообще такие фокусы с ТТ проделывал, что друзья-приятели только дивились…

Как-то на спор он всадил из пистолета пулю в ствол берёзы, следом всадил ещё одну, потом ещё – в результате первая пуля вылезла из коры с противоположной стороны ствола, обломила гнутый, обросший лишаистой корой сук. Берёза оказалась продырявленной насквозь. Правда, за подвиг этот пришлось отчитываться перед помощником начальника стрельбища Безугловым – то стал качать права и кричать, что ему не на кого списать патроны…

Но он же всё-таки – помощник начальника стрельбища, который должен хорошо соображать, что к чему, и знать, как азбуку умножения, как списывать истраченный боеприпас, в данном разе – жёлтые, тонко смазанные солидолом «маслята»… Поэтому совсем непонятно, чего это так громко разоряется очкастый старший лейтенант со скрещёнными пушечками в петлицах – артиллерийской эмблемой?

– С Богом, Ломоносов! – шёпотом произнёс Чердынцев, пружинисто поднялся с места и перемахнул через проросший травою бруствер, за которым он вместе с маленьким бойцом нашёл временный приют.

В несколько длинных прыжков он достиг стенки канцелярии, прижался к ней боком, послушал, не доносятся ли какие звуки изнутри, из помещения?

Нет, ничего не доносилось, внутри было тихо. Лейтенант сделал знак Ломоносову: вперёд! Маленький солдат выпрыгнул из-за бруствера, в несколько мгновений, колобком, перекатился к щитовому домику заставы, ткнулся лейтенанту головой в плечо.

– Тихо! – осадил его лейтенант, втянул шею, снова прислушался – не раздадутся ли в помещении чьи-нибудь шаги. Он бы уловил сейчас любое движение, даже самое малое, любой скрип или шорох, но ничего этого не было, лишь недалеко, в траве, трещали, переговариваясь друг с другом, кузнечики.

Лейтенант заглянул в окно, прикрылся сверху ладонью: что там видно внутри? – в следующий миг поспешно откинулся назад – показалось, что он встретился с чьим-то взглядом, – затем снова прильнул к стеклу.

Внутри помещения никого не было. Видны были два стола, несколько тумбочек и настежь распахнутый сейф. Внутри сейфа – ничего, даже каких-нибудь жалких бумажек, и тех не было.

Куда же подевались люди? Впрочем, куда подевались пограничники, понятно: их перебил немецкий десант, но вот куда исчезли сами десантники? Не провалились же они в конце концов сквозь землю. Чердынцев ощутил в горле невольное жжение: жалко было убитых ребят… Он сглотнул горячий комок, возникший во рту, и протестующее мотнул головой – не хотел верить, что ребят тех, которые ещё два часа назад были живы, сопротивлялись, отстреливались из винтовок, уже нет на этом свете.

Он пригнулся, пробежал под окнами щитового дома, достиг следующего угла, замер. Раскинул пальцы веером, придерживая Ломоносова – подожди… Ломоносов прижался к стене, слился с ней и отчаянно закивал – всё понял, мол…