Борис Зайцев - Том 8. Усадьба Ланиных

• Название: Том 8. Усадьба Ланиных
• Автор: Борис Зайцев
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-268-00402-6, 5-268-00479-4

«Неизвестный Зайцев» – так можно назвать этот том (восьмой, дополнительный) собрания сочинений классика Серебряного века Бориса Константиновича Зайцева (1881–1972). В него вошли рассказы разных лет из журнально-газетной периодики России и эмиграции, в большинстве своем в книги не включавшиеся, а также впервые полностью издающаяся драматургия Зайцева (семь пьес) и его новаторский перевод ритмической прозой «Ада» из «Божественной Комедии» Данте, над которым писатель работал тридцать лет.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Голоса Земли.

Вперед, вперед, безлюдными долами,
Одинокие странники,
В вечере пасмурном.
Под неба дыханием неласковым –
Вперед, вперед!

Голоса Гор.

К нашим высотам лежит путь земнородных.
К нашим высотам.
Спокойно взираем на малые твари.
Сила и Вечность – превыше печали людской.

Дон-Жуан проносится во мглу вечера.

Сцена девятая

Утро. Каменистые высоты. Вдалеке, у дотлевающего костра, пасутся две расседланные лошади. Дон-Жуан сидит у края пропасти.

Дон-Жуан. Пьеса оканчивается. До занавеса ждать недолго. Я загнан в горы, люди Дона-Диего рыщут по моим следам; и удивляюсь, почему Лепорелло не покинул еще меня.

Лепорелло (входит). Ваша светлость, разрешите мне сказать.

Дон-Жуан. Говори.

Лепорелло. Вот, что значит хорошее воспитание. Мы находимся в труднейшей переделке, но я, как слуга воспитанный, выражаюсь по этикету.

Дон-Жуан. Короче.

Лепорелло. А короче, так короче. Плохо-с. Каждую минуту поймать могут и чи-ик! Не увидеть нам ни солнышка, и ни девчонок. Ну, и если мы все еще будем разыгрывать из себя знатного гранда и величественно опираться на рапиру, так и совсем дело дрянь.

Дон-Жуан. Опять болтаешь.

Лепорелло. Правду говорю. Нужно нам теперь сбросить эту спесь и попытаться спастись.

Дон-Жуан. Что ж ты предлагаешь?

Лепорелло. Тут вблизи есть хижина пастуха. Он согласен дать нам камзол, шитый золотом. Да, такой камзол, в коем овец пасут. Так извольте-ка, сударь мой, тотчас за мной следовать, и из светлейшего Дон-Жуана Тенорио превратиться в скромного пастуха.

Дон-Жуан. Брось, Лепорелло. Это глупо.

Лепорелло. А умнее будет, когда Дон-Диего просадит вас своей шпажонкой, как петуха надевают на вертел?

Дон-Жуан. Отойди от меня. Ты несешь вздор.

Лепорелло. То есть, как это отойди? Вам дело говорят, вас хотят спасти, это значит несешь вздор?

Дон-Жуан. (Спокойно). Именно и значит.

Лепорелло. Вам хочется – чик-чик?

Дон-Жуан. Я не стану переодеваться, не пойду ни к какому пастуху. Я буду сидеть на этом камне.

Лепорелло. С чем вас и поздравляю. Ну, а я не намерен оставаться здесь.

Дон-Жуан. Что же, уходи.

Лепорелло. Прощения просим. Я жить еще хочу. Я, может, еще женюсь. (Отходит. На минуту приостанавливается.) В последний раз у вас спрашиваю: угодно за мной пожаловать?

Дон-Жуан. Нет.

Лепорелло уходит.

Дон-Жуан. Он давно должен был это сделать.

Слегка светлеет. Туманы стелются у его ног, то заволакивая бездну, то разрываясь над нею

Дон-Жуан. Одному покойнее. Я хочу думать – так глубоко, как никогда еще не думал в жизни.

Смерть. Это потому, что я близка.

Дон-Жуан. Быть может. Не мешай, однако.

Сидит недвижно, как бы всматриваясь перед собой. По лицу его проходит напряжение, волнение.

Смерть. Тебя все еще прельщает страна призраков?

Дон-Жуан. Теперь я узнаю ее. Я видел, видел.

Смерть. Что ты видел?

Дон-Жуан. В таинственных туманах вечности отражена вся жизнь моя. Отсюда, с высоты, я озирал ее течение. Все облики моих любвей, безумства, приключения, страдания мои и радости, падения и преступления проплывали мимо.

Смерть. Ты не отошел еще.

Дон-Жуан. Нет, отошел. Я видел все иными взорами, опьяненными.

Смерть. Но пора тебе признать меня.

Дон-Жуан. Я давно знаком с тобой, и не раз на путях бурной моей жизни ощущал дыхание твое. Но сейчас занят я другим.

Смерть. Все еще мечешься, жалкий мой подданный?

Дон-Жуан. В великом созерцании я не видал еще одной, той, чья улыбка осветила бы сиянием все странствия мои – от сердца к сердцу, от лобзания к лобзанию. Я не видел еще той, кто утолила бы тоску, вечно стремившую меня вперед. Я алчу. О, жизнь, чудесная и горькая, где царица твоя?

Дон-Диего. (Входит.) А, наконец-то. Наконец, проклятый Дон-Жуан!

Показываются слуги Дон-Диего.

Дон-Жуан (озираясь, полуневидящим взором). Отойдите. Прочь.

Дон-Диего. Нет, не прочь! (Выхватывает шпагу.) Слишком долго я гонялся за тобой.

Дон-Жуан (равнодушно). А! Драться! (Вынимает также шпагу.)

Смерть. (Садится невдалеке. Дону-Диего). Ну, помощничек мой, действуй!

Дон-Жуан делает несколько безразличных шагов навстречу противнику. Как вдруг знакомое голубоватое облако окутывает его. Он уже не видит Дона-Диего. Легкий трепет пробегает по нему, он как бы в полусне. Из голубой бездны возникает женский облик

Клара. Я здесь, Дон-Жуан. Я люблю тебя, Дон-Жуан. Я за тебя молюсь.

Дон-Жуан роняет шпагу и, раскрыв объятия, идет к ней. Его пронзает шпага Дона-Диего

Смерть. (Обнимает его.) Ну, теперь видишь?

Облик Клары светлеет, расплывается, и пред ним Женский Образ неземной прелести.

Дальний Хор.

Слава Жене Предвечной, Светоносящей!
Слава Господней милости, нежной Приимнице!

Светлая Дама. Ты ждал меня, Дон-Жуан. Вот я.

Дон-Жуан мертвый падает к ее ногам.

Хор.

Мир отошедшему, вечный покой
Отходящим в страну искупления.
Свет незакатный, помилуй
Душу Чистилища!

1922

Души чистилища*

Скалы Каменистая тропинка, обрывы в клочьях белого тумана. Тишина горных высот. Иной раз солнце прорывает облака, падает на камни и осветит нежный анемон. Орлы висят над пропастями. Впереди – Ангел-вожатый в скромной белой одежде. За ним, ступая медленно, группами и в одиночку, восходят тени На повороте, под водительством другого Ангела к ним примыкает новая толпа. Встретившись, смешиваются Мы слышим голоса двоих.

Первый. Лелио, ты? Вот где мы свиделись…

Лелио (обнимая его). Наконец-то! Сколько времени бреду я так, безвестными дорогами, в туманах, между гор, и никого, и никого… Чужие тени, ангелы вечно прекрасные, вечно далекие, но никого из тех, кого мы знали и любили на земле.

Филострато. Ты помнишь еще землю, нашу жизнь, меня, мой музыкант?

Лелио. Я помню много – тебя в особенности. Помню родственность путей, и нашу дружбу, и всего тебя, художник тихий. Помню нежность утр на твоих картинах, свет росы, жемчуг восходов, тающие дымки и бездонные озера, бледные ладьи, скользящие.

Филострато. Искусство! Первым вспомнил ты о нем. Не позабыть и мне звуков светлых твоих. О, как они сребристы!.. Вздох, весна, печаль… Психея милая. Беспрекословно слушались тебя и клавесины, флейта, скрипка.

Лелио. Да, жизни протекали рядом. С юности до старости.

Филострато. Мы не очень были счастливы. Но все же вспоминаем жизнь охотно.

Лелио (ласково). Ты был известен, многие тебя любили, женщины задумывались о тебе. Жизнь протекала плавно. Ты любил ее очарования… и (с улыбкой) – много ведь им предавался. Но всегда какую-то печаль в тебе я чувствовал.

Филострато. Я вижу твою чистую, ясную жизнь музыканта. Монашеское было в ней, хотя ты и не чуждался света. И за бутылкой доброго вина, дыхания земли, нередко мы разогревались.

Лелио. Но я не помню, как попал сюда.

Филострато. Я тоже. Нас прервали будто в полусне, на полуслове. И теперь я странствую. Иду. Даже не по принуждению. Ангел не суров с нами. Но меня гонит сила некая, как будто смутное и важное влечение.

Лелио. Я исходил за это время тысячи дорог, долин и гор. Воздух пустынен всюду, редок, одинок. И везде свет этот, бледные туманы и опаловые облака, луч солнца, прорывающийся на мгновение, все пронизывающий, опять скрывающийся. Лишь орлы клекочут, иногда доносится как будто пение. Мне сказали, это из областей Рая. Но тотчас же я опять не слышу ничего, и начинается мое томление над бесплодными утесами.

Филострато. Иногда со мной бывает – я подымаюсь на скалу, и вдруг оттуда открывается мне даль, голубоватая и светлая, нездешние моря, синие долины, виноградники и колокольни, как бы в той стране, которую мы оба любили в жизни. Все преображено и очаровано. На мгновение я ее увижу – и опять: туман, утесы, редкий свет и путь.