Евгений Замятин - Том 3. Лица

• Название: Том 3. Лица
• Автор: Евгений Замятин
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-268-00570-7

В настоящий том вошли произведения в жанре литературного портрета и воспоминаний, которые главным образом составили посмертный сборник Замятина «Лица». Впервые в наиболее полном объеме представлены работы писателя для театра «Огни св. Доминика», «Общество Почетных Звонарей», «Блоха» и другие. Ряд произведений публикуется в России впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Царь вытащил из шкатулки бриллиантовый орех, вертит его, с трудом раскрывает.

Генералы (глядят, вытянув шеи). Раскрыл! – Орех! Бриллиантовый! – Из ореха, из ореха вытряхивает! – На ладошку… – На собственноручную… – Что, что? Бло… Блоха… Гляди, ей-жей-ей, блоха! – Блоха, ей-Богу, блоха!

Царь (встает. К Кисельвроде – строго). Это что ж такое? Как же это ты, братец, в казне каких-то блох содержишь? Да и блоха-то дохлая, коченелая. Ну, чего же молчишь? Говори!

Кисельвроде. Не расстраивайтесь, ваше царское величество. Дозвольте, я ее вон выкину.

Царь. Нет, стой, брат: выкинуть успеется. Это не так, это что-нибудь да обозначает. Тут какая-то есть секретная хитрость… (Разглядывает.) Фу т-ты! Как есть вся личность блошиная, блоха! Ну, скажи ты, пожалуйста! Нет, тут мы не годимся, тут надо кого-нибудь этакого… с мозговой конструкцией… А ну-ка, привести сюда голландского Аптекаря из Аничковской аптеки. Живо!

Кисельвроде (Генералам). Привести Аптекаря!

Втаскивает под руки голландского Лекаря-аптекаря.

Лекарь-аптекарь. Батюшка, ваше величество, не буду, прости, помилуй!

Царь. То-то! Милую. А ты за это разгадай, что мы тут за диковину обнаружили. Никто не знает. А ты всевозможную химию превзошел – должен знать, что к чему.

Лекарь-аптекарь (вынимает складной аршин, мерит блоху вдоль и поперек, разглядывает). Во-первых, это есть называемое животное – извините – блоха, по-нашему, которая сосет кровь, согласно науке, у всякого человека, даже хотя бы у скота – без разницы.

Царь. Ну, этакую премудрость не велика химия знать. Говори дело, а то… знаешь?

Лекарь-аптекарь. Ой, знаю, знаю! (Зажмурившись, пробует блоху на язык.) Во-вторых… Гм! Согласно науке-температуре, чувствую на языке хлад, как бы от крепкого металла. (Пробует зубом.) В-третьих… (Думает.)

Царь. Ну?

Лекарь-аптекарь. Как вам будет угодно, а только это не настоящая блоха.

Царь. А что же это, коли не блоха?

Лекарь-аптекарь. А это есть, согласно науке, называемая нимфозория, под видом блохи. И произведена она из настоящей железной стали, а работа эта – не русская, заграничная. А как нынче у нас с заграницей трудновато, то я больше вам на этот счет ничего произъяснить не могу.

Царь. Спасибо. Ступай к себе в аптеку. (Лекарь-аптекарь задом, с поклонами уходит.) Ну, граф Кисельвроде, вот что: если да ты мне сейчас не дознаешь, откуда у меня в казне эта иностранная нимфозория и на какой предмет – кормить тебе блох да тараканов в крепостном каземате.

Кисельвроде. Сейчас, сейчас, сейчас… Знаю! Дозвольте фрейлину Малафевну сюда кликнуть: ей от роду сто годов без году, может, она чего про блоху помнит.

Царь. Ну, ладно, так и быть: зови.

Кисельвроде. Малафевна!

Генералы. Малафевна, Малафевна!

Малафевна (вскакивает, подходит к Царю, делает книксен). Здравия желаю, ваше царское величество.

Царь. Ну, здравствуй, что ли. Не знаешь ли чего вот про эту штуку: бриллиантовый орех нашли, а в орехе – блоха?

Малафевна. Глуха? И то, и то, батюшка, глуха. Еще хоть куда, а вот с приглушью стала – это истинно.

Царь (машет рукой). Ну! Вот и сквозь печку ее пропустили, а толку чуть. (Кричит.) Блоха, говорю тебе, блоха!

Малафевна. Без греха? Верно: кто ж без греха. Я хоть и не первой молодости, а как время к постели – беда: одна ни за за что не усну, покамест Василий Иванович под одеяло не влезет, Васька – кот мой ангорский, это я про него…

Царь (гневается). Уйди! Уйди с глаз моих долой – увести, чтобы духу ее тут не было!

Малафевну уводят. Царь показывает Генералам перстом на Кисельвроде.

Взять его в каземат без сроку!

Генералы подбегают к Кисельвроде.

Кисельвроде (отбивается). Ваше… ваше царское… дозвольте… Ой, сейчас-сейчас-сейчас…

Царь. Ну?

Кисельвроде. Дозвольте в казначейской книге посмотреть – может, там что записано насчет этой государственной блохи.

Царь. Ну, ладно, погляди, так и быть.

Кисельвроде. Неси книгу!

Два Генерала подают громадную книгу.

Кисельвроде. Сейчас-сейчас-сейчас, сию минуточку! Аз, буки, буки… Вот: «Блохи». Нашел, оно самое.

Царь. Ну, читай, да гляди, а то у меня… знаешь?

Кисельвроде (читает). «От блох средство. Для сего надо, отходя ко сну, взять меду наилучшего пчелиного и сказанным медом рачительно простыню обмазать, и тогда к оной простыне все блохи неизбежно прилипнут. Ежели же, паче чаяния, к простыне прилипнет также особа мужеска или женска пола или оба одновременно, то сим смущаться отнюдь не надобно – напротив того…»

Царь (стучит кулаком). Да ты что – со мной шутки шутить вздумал? Так я с тобой пошучу – до новых веников не забудешь! Взять его!

Генералы схватили и ведут Кисельвроде.

Кисельвроде (отбиваясь, кричит). Ой, ваше! Ой, царское! Ой, вели! Ой, че! Ой, ство!

В дверях шествие сталкивается с Платовым – Платов, припечатывая сапогами, прет по-военному.

Камергерный генерал. Куда, куда – без докладу? Стой!

Платов (подымает страшенный кулак). Ммал-чать! (Мимо остолбеневших Генералов проходит во дворец.) Так и так: честь имею – к Царю, экстренно. Донской казак Платов.

Царь (сердито). Какая такая еще экстра? Не видят: у царя – делов до сих пор.

Платов. Как, значит, в Петербурге народное волнение, что-де обнаружена неизвестная блоха, то обязаны мы про блоху доложить согласно присяге!

Царь (Платову). А, про блоху-у? Это дело другое. А ну, подойди сюда. Кто такой?

Платов. Так и так: донской казак Платов. Здра-жла-ваше-цар-ство!

Царь. Ну, здравствуй, что ли. Чего ж тебе от меня, мужественный старик, надобно? Говори да поживее – у нас дела государственные.

Платов (гаркает). Так точно, ваше-цар-ство!

Генералы шарахаются.

Как, значит, я пью-ем, что хочу, и всем доволен, согласно присяге, то нам собственной надобности никакой нету. (Ест глазами Царя.)

Царь. А коли без надобности – так чего ж ты?

Платов. Так и так: как, значит, народное волнение, согласно присяге, по причине неизвестной нимфозории в вашего царского величества казне. То я, честь имею, про это государственное дело очень все знаю! (Ест глазами.)

Царь. О, неужли знаешь? Ну-ну-ну, докладай.

Платов. Честь имею: как, значит, мы с вашим папашей по разным Европам ихние диковины ездили смотреть в называемой Англии, город Лондон, жители мужского и женского полу не нашего вероисповедания…

Царь. Что же ты, по-французски, что ли, умеешь – ездил-то?

Платов (гаркает). Так точно, ваше-цар-ство! По-французски мы этого не можем, как я, человек женатый, согласно присяге, и стал-быть, нам французские разговоры для единственно зазрения совести, а опричь того…

Царь. Стой: про блоху говори!

Платов. Так и так: эти ихние англичане вашему папаше разные свои удивления показывали зловредно. Местность, называемая кунсткамера, где ихние витрины и разные прочие изваяния мужского и женского полу, а также эта самая нимфозория под видом стальной блохи… честь имею!

Царь. Ну-ну-ну-ну?

Платов. И, стал-быть, эта самая блоха изволила вашему папаше понравиться так, что ни взад – ни вперед, и взахались ваш папаша ужасно. Как, значит, ихние англичане, а наша мать-Рассея, то обязаны мы, для престол-отечества, согласно присяге…

Царь. Да знаю, знаю! Про блоху-то говори.

Платов (гаркает). Так точно, про блоху, ваше-цар-ство! И, стал-быть, ваш папаша приказали выдать англичанам приходо-расходно миллион рублей серебряными пятачками. Впоследствии чего ихние англичане эту блоху, конечно, в дар поднесли, а при блохе ключик бесплатный.

Царь. Ну, скаж-жи ты пожалуйста! Вот оно что! А ключик-то зачем же? И где он?

Платов. Так и так: дозвольте бриллиантовый орех мне в собственные руки взять.

Царь. Бери, сделай, милость.

Платов (берет, показывает Царю). И здесь, стал-быть, на благоусмотрение, щелочка-не-щелочка, а по-нашему – комариная… (Поперхнулся.) И в щелочке ключик.