Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 13. От царствования Феодора Алексеевича до московской смуты 1682 года

• Название: История России с древнейших времен. Том 13. От царствования Феодора Алексеевича до московской смуты 1682 года
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-002534-3, 966-03-0881-7

Тринадцатый и четырнадцатый тома сочинений С.М. Соловьева «История России с древнейших времен» посвящены времени, которое, согласно концепции автора, явилось гранью двух самых крупных этапов исторического развития Русского государства.

В томе тринадцатом анализируется состояние России в XVII веке; в четырнадцатом дается общая характеристика преобразований Петра I.

---

При этом общем, бросающемся в глаза различии западной каменной Европы от восточной, деревянной на великой восточной равнине замечаем различие форм, которое имеет историческое значение. Здесь две формы господствуют – лес и поле, или степь. Из противоположности этих двух форм, находящихся друг подле друга, вытекает историческая противоположность, борьба народонаселения двух половин России – лесной и стенной. Степь была изначала жилищем кочевых, хищных народов; с ними изначальная борьба Руси, основавшейся в польской (степной) украйне. Борьба эта, несмотря на всю удаль князей и дружин их, кончилась торжеством степного народонаселения, которое постоянно пустошило Русь при половцах и окончательно запустошило при татарах. Прочный порядок вещей, государство, способное побороть степное народонаселение, могли утвердиться, окрепнуть только вдали от степи, на севере, в лесной стороне, малодоступной, неудобной для кочевого хищника. Но Московское государство, образовавшееся в лесной стороне, при своем распространении скоро достигло степи; у него образовалась польская, как называли в старину, т. е. степная, окраина или украйна, долженствовавшая постоянно терпеть от соседства степи; но это была только украйна, тогда как в древней Руси главная сцена действия, стольный город великокняжеский, был на самой украйне. И Московское государство ведет постоянную борьбу с народонаселением степей; с ослаблением кочевых орд борьба не прекращается, ибо в степи образуется особого рода народонаселение, козаки. Борьба земских людей, государства с козачеством есть относительно природных форм борьба лесной стороны с полем, степью, что особенно выразилось в Смутное время и в последующие козацкие движения, когда Россия делилась по духу, характеру народонаселения, на северную, земскую, и на южную, украйну со степями, козацкую. Степь условливала постоянно эту бродячую, разгульную козацкую жизнь с первобытными формами, лес более ограничивал, определял, более усаживал человека, делал его земским, оседлым, установившимся в противоположность козаку, вольному, гулящему. Отсюда более спокойная, ровная и, следовательно, и более прочная в своих результатах деятельность северного русского человека, отсюда шатость южного, кроме других причин, о которых было говорено в предыдущих томах нашей истории.

Итак, Московское государство было государство лесное по преимуществу; путешественникам вся страна казалась обширным лесом, кой-где расчищенным под жилища и пашню; некоторые из путешественников не могли удерживать своего восторга от того вида, какой представляла им Московия весною, вида громадного, ярко-зеленого сада, наполненного бесчисленным множеством певчих птиц, в противоположность лесу нового мира, американскому, где птицы производят своими движениями много шороха, шума, но мало дают песен. Как ни прекрасен был, однако, весенний вид лесистой Московии, это преобладание леса имело свои невыгодные стороны: оно условливало суровость климата, сырость, обилие вод, болот, так затруднявших проезд летом, заставлявших прибегать к тяжелому труду мощения дорог деревом; около столицы путешественники в летние ночи должны были раскладывать костры, чтоб спасаться от мириад комаров и мошек. Подле этой неприятности была и опасность, опасность от дикого зверя, живущего в лесу, и еще большая от человека, который так удобно скрывал в лесу свой дурной промысел.

Среди этой обширной и пустынной страны, где, казалось, так недавно человек начал подчинять природу своей воле, где так редко встречались небольшие села и деревни и большие огороженные села, города, западный путешественник с нетерпением ждал, когда же покажется тот знаменитый город, который давал имя целой стране, в котором пребывал неограниченный владыка ее. И вот перед ним развертывалась Москва и вдали производила сильное и выгодное впечатление: на неизмеримом пространстве черная громада домов, но над этою черною громадою поднималось бесчисленное множество церковных глав и колоколен, и выше всех поднимался Кремль, жилище великого государя, с белою каменною стеною, наполненный белыми каменными церквами с позолоченными главами, и посредине высокий белый столп с золотою головою, Иван Великий, гигант, благодаря скромной высоте других зданий. Эта белизна кремлевской стены и церквей, резко выдающаяся в противоположность массе черных деревянных домов, и большее количество каменных зданий сравнительно с другими городами дали происхождение известному эпитету, который до сих пор остается за Москвою, – белокаменная.

Издали Москва поражала великолепием, красотою, особенно летом, когда к красивому разнообразию церквей присоединялась зелень многочисленных садов и огородов. Но впечатление пере менялось, когда путешественник въезжал внутрь беспредельногс города: его поражала бедность жилищ со слюдяными окнами. бедность, малые размеры тех самых церквей, которые издали производили такое приятное впечатление, обширные пустыри. нечистота, грязь улиц, хотя и мощеных в некоторых местах деревом. Издали казавшаяся великолепным Иерусалимом, внутри Москва являлась бедным Вифлеемом, по выражению одного путешественника.

Но Москва своим характером была полною представительницею страны, в которой была царствующим градом. В необъятную ширь просторно раскинулась она по горной и луговой стороне своих рек с простотою и бедностию деревянного жилища, окруженного обширным двором, садом, огородом. Москва удерживала этот сельский характер столицы первобытного, земледельческого государства. Прежде она была еще обширнее, и народа в ней прежде было больше; но по Москве прошла печальная история страны и оставила глубокие следы. Сильно поднялась Москва над всеми другими городами в эпоху окончательного собрания страны, окончательного сосредоточения власти в руках великого государя; отовсюду стремились в нее жители волею, привлекаемые выгодами столицы, и неволею, выселяемые из Новгорода и Пскова по распоряжению великого князя. Москва особенно поднялась. т. е., лучше сказать, расширилась и наполнилась людьми, во времена Иоанна III и сына его Василия. Но Москва стала главным городом России в то время, когда русский народ в своем историческом движении начал поворачивать с востока на запад, от степи к морю. Этот поворот, только что начавшийся и медленный, обозначился, однако, на Москве отблеском того света, который начал ярко светить в Западной Европе в эпоху Возрождения: в Москве явились красивые и относительно обширные и прочные здания, построенные западными художниками, дворец, церкви, башни; эта обстройка Москвы в XV и XVI веках имеет в русской истории то важное значение, что, поднимая столицу, делая ее предметом благоговейного удивления для русских людей, она вместе с тем поднимала значение московского великого князя, содействовала тому, что он становился великим государем, великим хозяином, самодержцем, выдаваясь наглядным образом великолепием своей обстановки из толпы князей и бояр, с которыми прежде равняла его простота быта; таким образом, италианские художники, украшая Москву, делали одно дело с полугречанкою, полуиталианкою Софиею Палеолог, воспитанною в Италии, в той сфере, где воспитались Макиавелли, Екатерина Медичи, королева Бона. Но если Москва стала главным городом России, когда эта страна начала поворачивать с востока на запад, то это значит, что она стала главным городом России в то время, когда эта страна должна была вести тяжелую борьбу с двух сторон, отбиваться и от востока и от запада, от бесерменства и латинства, по старинному выражению. Степной варварский мир ослабел, позволил России начать наступательное движение, но иногда извергал огромные разбойничьи шайки, которые несли опустошение до самой столицы России; с другой стороны, на западе Россия столкнулась с Польшею и завязала с нею отчаянную борьбу, и Москве дорого стоило отстаивание России от бесерменства и латинства. При внуке Иоанна III, в то самое царствование, когда две татарские орды пали перед Москвою, когда весь мусульманский мир взволновался от этого сильного наступательного движения христиан, хан последней орды на европейской почве, Девлет-Гирей крымский, явился под Москвою и сжег ее. Москва не успела еще оправиться от этой беды, как наступила козачина, Смутное время; пришли поляки, почуяв беду России; бояре, поставленные между двумя огнями, боясь козаков, козацкого царя, самозванца, сами ввели поляков в Москву; но прежде чем русские выжили этих гостей из Кремля, Москва опять была сожжена и разорена, жители разошлись розно. После этой беды Москва в XVII веке оправлялась с трудом, как с трудом оправлялась вся земля, при новых борьбах, при новых напряжениях; царствующий град в XVII веке не достигал ни той обширности, ни того количества народонаселения, какое имел в XVI веке, а тут уже приближалось время, когда Россия должна была наконец добраться до моря и на болотных берегах Невского устья должна была подняться столица Империи.