Татьяна Чернявская - Ферзи

• Название: Ферзи
• Автор: Татьяна Чернявская
• Жанр: Фэнтези

Когда пешка прорывается к краю поля, она начинает собственную игру. Вот только настолько ли она свободна, чтобы не зависеть от Игрока. И кто может быть Игроком? Светлый Князь, игнорирующий произвол? Совет Замка Мастеров, отчаянно борющийся за освободившееся место Главы? Молодой амбициозный чародей, жаждущий мщения? Или таинственный Медведь, стремящийся к своим собственным целям? И что в этой игре остаётся делать двум молодым подмастерьям, волей случая оказавшимся на передовой? Разумеется, идти своим путём. И пусть вокруг поднимаются зомби, восстают древние гробницы, проводятся тёмные ритуалы и рушатся зачарованные поместья.

---

Сознание возвращалось медленно, толчками, словно следуя за током крови, бьющим по венам затруднённым и каким-то чрезмерно болезненным пульсом. Ощущением холода и сухости отозвалась кожа, тянущей болью гудели так и не отошедшие от скачки мышцы, отзвуками несостоявшейся простуды ныли потревоженные кости, и просто нестерпимо хотелось чесаться. Постепенно набор бессвязных ощущений начинал складываться в полноценную картину окружающего мира, отмечая и слабую закатную освещённость и тяжёлый, давно не знавший проветривания воздух и пыльное, пропахшее навязчивой смесью сладких духов мягкое ложе. Неприятное предчувствие настойчиво не советовало приходить в себя, желая подольше растянуть благостное состояние бессознательного забытья, чему крайне способствовала только начавшая пробираться к нервным окончаниям головная боль.

«Вряд ли меня убили. Однозначно мёртвой я себя не чувствую, хотя полный спектр эмоций переступившего черту сознания ещё до конца не изучен», — глубокомысленно отметила про себя Яританна Чаронит, собираясь поспать ещё полчасика в попытке скрыться от головной боли, начавшей усердно разъедать подкорку пострадавшего при падении черепа.

Громкий стук из-за стены, заставил моментально распахнуть глаза и повыше натянуть на голову край подсвеченного опять загоревшимся ночным зрением одеяла. Танка испуганно сжалась, ожидая неминуемых последствий, но ни рассвирепевшие похитители, ни благородный спаситель врываться в покои несчастной пленницы, выламывая по дороге двери и расшвыривая кирпичи, не спешили. Полежав ещё какое-то время в напряжённом ожидании, духовник окончательно разочаровалась в роде мужском и вылезла из своего укрытия.

Первым, что особенно бросалось в глаза были не яркие лоскуты органзы, ниспадающие вдоль кровати наподобие балдахина и даже не изящная роспись на стенах, имитирующая заросли мутировавшего тростника, а длинный шмат паутины свисающий с позабытого на изголовье кровати женского чулка. Его наличие не только оскорбляло лучшие чувства любящей чистоту и порядок пленницы, но и лишний раз доказало, что комнатой долгое время не пользовались. Вычурная мебель, усыпанная подушками напоминала барханы или наросты на теле наборного паркета, в которых уже невозможно было различить изначальную принадлежность предмета. Банкетки, кресла и приставные столики выглядели одинаково неряшливо в своём изобилии. Уютный небольшой туалетный столик, локтей эдак на пять, что в ширину, что ввысь, радовал глаз пестротой кремов и флаконов, что даже выглядели дороже их с матерью дома. Вокруг высокого, нетронутого какими-либо шторами окна живой стеной или скорее живой изгородью громоздились тяжёлые цветочные вазы, исполненные в какой-то дикой для всего интерьера минималистичной манере, липли к стенам разветвлённые подставки заставленные плоскими горшками, с высокого потолка, подобно пещерным сталактитам свисали целые гроздья кашпо, от чего казалось, будто оконный проём щерится трухлявым ртом на смотрящего. Установленная решетчатая ширма позволяла отдельным экземплярам заплести половину стены и очень эффектно закрыть встроенные двери эдаким живым коридорчиком. На данный момент, впрочем, большая часть из активного озеленения пребывала в жалком, предсмертном состоянии, агонизирую вялыми, закрученными листами и страдающими анорексией стебельками. Лучше всех держались суккуленты, радуя глаз, издевательски яркой зеленью, но их количество в общей массе насаждений было столь незначительным, что траурный налёт нисколько не разбавляли. Единственное, что портило вполне приемлемую картину место пребывания, так это широкое полотно располагающееся по центру торцевой стены, с которого томно взирала распластавшаяся на шёлковом ковре Бесподобная Иринма в весьма не двусмысленной позе. Художник, не щадя кистей своих, польстил Госпоже Травнице с юностью и свежестью черт, от чего лицо пятнадцатилетней девицы смотрелось не слишком правдоподобно на теле прожженной соблазнительницы. Может, кто-то и находил такой контраст привлектельным, Танке же это напомнило о статье про совращение детей в Большом своде наказаний и глумлений. Из одежды на именитой чародейке были лишь корона и княжеская мантия.

«Это же надо, какие амбиции у змеюки были, — подумала духовник, стараясь лишний раз не встречаться глазами с бесстыжей картиной. — Могла хотя бы символы Совета у брата стащить: и натуральнее, и правдоподобнее. У нас же Калина, почитай, лет двадцать с тёпленького места не слазит, и ещё столько же не слезет, пока окончательно сумасшедшим не признают. Зато теперь хотя бы понятна расстановка сил. Меня умыкнули либо пособники этой ведьмы, либо её ярые поклонники, что кардинальным образом ничего не меняет, если судить по той вежливости, с которой меня волокли. И первые, и вторые не против будут поквитаться, и по возможности выпытать способ убийства. Ух, гады, как же голова трещит! Наверное, сотрясение мозга организовали в локальном масштабе. Вот только интересно, как они на меня вышли? По остаточным эманациям отследили или всё-таки поймали Арна и тот растрепал. Так и знала, что «золотым мальчикам» не стоит доверять. Ладно, с местью разберёмся после. Что можем сделать сейчас? Судя по плачевному состоянию резерва… сдохнуть. Вот интересно, они решили, что, выкачав резерв, избавятся от некромантки, или это произошло случайно из-за какого-нибудь сбоя или барьера. Ладно, хотя бы разместили с комфортом, значит, пока пытать не будут, если не считать пыткой созерцание этой крашенной стервы. Хм, а если сотрудничество предложат? Не-е-е, иначе по голове б не били, скорее просто использовать попытаются? И что мне остаётся? Правильно! Лежать и не выпендриваться, пока никто не достаёт».

Будучи глубоко убеждённой, что каждую уважающую себя девушку должны хоть раз в жизни основательно спасти по всем правилам приличия, она ещё немного надеялась на появление на горизонте маломальского героя с базовой комплектацией необходимых атрибутов. Даже морально подготовилась к его появлению, разрешив себе броситься на грудь спасителю и даже его поцеловать, если не будет откровенно старым или противным. Только объект для поцелуев катастрофически задерживался, вынуждая саму деву задумываться над собственным спасением. В этом, кстати, по мысли Яританны, и заключалась основная ошибка всех романтических героев последних лет. Они позволяли себе роскошь не торопиться, давая спасаемой простор для самостоятельных действий. Начинающая же сама себя спасать девица в герое уже особо и не нуждается, принимая его, в лучшем случае, за удобного помощника, или вообще удачно подвернувшегося раба. И чем дальше спасаемые заходят в разработке плана по собственному вызволению, тем ниже котируется гипотетический рыцарь. У тех же дам, у которых планы перешли в стадию воплощения, такой герой, объявившийся в отвоёванной и благоустроенной башне в нечищеных доспехах и тут же начавший нарываться на восторг и благодарность, может вообще схлопотать канделябром по шлему и отправиться в длительный полёт со смотровой площадки. И нечего винить в излишней жестокости и нелогичности! Конечно, каждая дева ожидает своего рыцаря и готовится к его появлению, но только в нужное время и в нужном месте. Не смог спасти вовремя — не обессудь: обиженная трепетная принцесса подчас страшнее дракона.

Яританна Чаронит, являясь глубоко в душе (где-то между расчетливостью и детскими страхами) девушкой мечтательной и романтичной, улеглась поудобнее и намерилась ожидать появления своего спасителя, непременно боевого чародея, с высоким уровнем интеллекта и знанием хороших манер. Потом вспомнила о том, что она теперь некромантка, а к таким благородные рыцари являются совершенно с другими целями, и с тяжёлым вздохом отбросила одеяло.

«Вот твари ж, где до чужого добра жадные», — невольно нахмурилась девушка, обнаружив собственную наготу, не прикрытую, в отличие от портрета даже цепочкой с почётными орденами.

Потерять все вещи столь бездарно было чрезвычайно обидно, не говоря уже о кровью и потом добытых золотых уже давно прижившихся в скромном бюджете чародейки и расписанных на десять лет вперёд. Особенно смутила пропажа связки сувениров, без которой в районе груди становилось как-то совсем неуютно и зябко, и уже прилично измазанной тряпки, некогда пропитанной берёзовым отваром от нагноения. Теперь раненая нога от колена и до самой лодыжки была тщательно, хоть и без особого изящества, перетянута полупрозрачной сеткой, от которой к прикроватной тумбочке шёл вытянутый из жилы желоб. С кончика желоба в полукруглый бутылёк стекала вязкая маслянистая субстанция насыщенного пурпурного цвета и такого же аромата. Во всяком случае, Танке это амбре очень напомнило давленных на солнце улиток. В добрые намеренья и альтруистические порывы похитителей отчего-то совсем не верилось. Из ноги конструкция выходила с противным чпоканьем и настоящим потоком буроватой жижи, который едва удалось остановить подушкой. О стоявшей при этом вони, Танка старалась лишний раз не думать: всё равно обращаться к целителям по вопросу укусов вурдалаков было чревато целым рядом дополнительных проблем и ненужных вопросов.