Татьяна Чернявская - Ферзи

• Название: Ферзи
• Автор: Татьяна Чернявская
• Жанр: Фэнтези

Когда пешка прорывается к краю поля, она начинает собственную игру. Вот только настолько ли она свободна, чтобы не зависеть от Игрока. И кто может быть Игроком? Светлый Князь, игнорирующий произвол? Совет Замка Мастеров, отчаянно борющийся за освободившееся место Главы? Молодой амбициозный чародей, жаждущий мщения? Или таинственный Медведь, стремящийся к своим собственным целям? И что в этой игре остаётся делать двум молодым подмастерьям, волей случая оказавшимся на передовой? Разумеется, идти своим путём. И пусть вокруг поднимаются зомби, восстают древние гробницы, проводятся тёмные ритуалы и рушатся зачарованные поместья.

---

Звучала музыка. Тяжёлые глухие удары барабана, отсчитывали нудный монотонный ритм затухающего сердца. Тянули высокую нестерпимо длинную ноту трубы. Печально и удручающе агонизировала дюжина скрипок. И лишь одна, неизвестно как затесавшаяся в их коллектив свирель выдала звонкий задорный перелив, но тут же испуганно затихла и потянула общую плаксивую песнь без начала и конца. Не так следовало звучать этому траурному маршу. Ему бы лететь, подобно боевому грифону, гордо и звонко, славить почившего во цвете лет человека во всём его величии и силе. Громыхал бы боевым кличем тугой барабан, разжигая в крови азарт и благоговейный трепет, что смешивали бы восторг и ужас. Пронзительно и браво пели бы трубы подобием радости, что дарил человек при жизни. И лишь одинокая свирель нежнейшими трелями вливала бы в их мелодию лёгкую чистую грусть утраты и хранимую в сердцах собравшихся любовь к погибшему. Чтобы запомнили его таким: бравым, мощным и не сломленным; чтобы в душе каждого услышавшего отпечатывалось его имя, чтобы трепетали в предвкушенье небесные кущи! И мчалась бы последняя хвалебная песнь, великая, каким был и сам человек.

Да и оркестр был военным, в конце концов.

Вот только музыку заказывала безутешная вдова по себе и для себя. Поэтому инструменты рыдали в подобии воплей убитой горем женщины, а не призыва уходящего в последний бой мужчины. И эта мелодия не доставляла удовольствия никому, за исключением, пожалуй, самой вдовы и её ближайшей наперсницы и по совместительству секретарши усопшего. Женщины двигались сразу же за гробом, бережно и торжественно поддерживаемом плечами шести рослых миловидных стражников из почётного княжеского караула. Эти холёные юноши, что отбирались из числа всех жителей княжества едва ли не с геометрической линейкой, да огромная вязанка цветов — вот и всё, что Светлый князь сподобился выделить на прощание с бывшим Главой Замка Мастеров.

Лично явиться на торжественное погребение Калина Ататаевич не решился, под влиянием очередного приступа паранойи и мании преследования. Впрочем, вероятность того, что все его опасения оправданны была велика как никогда. Опасные шепотки, уже полгода бередившие покой разнообразных кулуаров, от княжеской резиденции, до любого, даже самого дешевого клуба, всё больше крепли, обрастая пугающими, иногда просто шокирующими подробностями. То тут, то там бесследно исчезали люди. Тихо и незаметно освобождались места простых служащих, заменяясь такими же простыми, безликими и ненужными законопослушными гражданами. Чуть громче и скандальней растворялись в тени лица знатные и популярные, чьё отсутствие неизменно бередило чародейскую паутину, вызывало резонанс в культурном и окультуриваемом мире и волновало серую безликую массу простых обывателей. Самопровозглашенные звёзды искрились, чадили, вспыхивали в бессмысленном сопротивлении, но послушно впитывались тенью. Не слишком-то велик выбор. Будь ты хоть простым дворником, хоть старшим министром, если того пожелает Светлый князь, ты станешь человеком тени или земли. Что ж, коль подходить с такой стороны, то определённый выбор всё же наличествовал.

Теперь же шепоток столичных сплетников сочился сладким ядом. Глава Замка Мастеров, получивший за безукоризненную службу ратишанство, с младых ногтей обретавшийся в шпионском корпусе, сперва Царском, а после отделения, в княжеском, считавшийся лучшим Мастером-Боя последнего десятилетия, мёртв. Сошёл с арены аккурат после вводимых Светлым князем реформ Академии Замка Мастеров. Погиб, когда по Новокривью одна за другой начали появляться зоны аномалий, а городские сумасшедшие на все голоса тянули песнь про Комету и пришествие Кровавого Князя. Был убит в момент значительного ослабевания власти служителей Триликого над умами и душами простых носителей большого и малого золота. Был убит. Пусть свидетели клялись, дорожные службы божились, а поисковиковый духовник разводил руками. Никто особенно не сомневался, что имело место убийство. И не столь важно было жадной публике, как мог погибнуть столь высококлассный чародей. Единственным острым и самым пикантным моментом был вопрос: кто именно пожелал устранить неудобного Мастера и не объединилось ли для этого несколько злопыхателей. Поскольку точных врагов молва и общественное мнение ещё не вычленили, то на торжественные похороны явились все. Кто просто отдать последний знак уважения выдающемуся чародею, кто поглазеть на окружающих и всласть насытится свежайшими новостями, кто просто покрасоваться, шагая внушительной толпой через всё Новокривье с оркестром, цветами и льющимся из жезлов иллюзорным огнём.

Альжбетта Важич не могла их разочаровать. Со всем присущим энтузиазмом и вкусом эта женщина подходила ко всему, даже к похоронам собственного мужа. Проплакав около трёх часов и пролежав в глубоком истерическом обмороке где-то с четверть, она быстро взяла себя в руки, осознав, что ни муж, ни сыновья, ни беременная невестка не спешат бросаться к ней на помощь. Приготовления проходили в ужасной спешке, основной причиной которой являлась сама уважаемая вдова. Со скоростью гоночной метлы металась она по городу, сея хаос и оглушая рыданиями. Вопросами, связанными с опознанием, транспортировкой и подготовкой тела, занималась Анэтта Ризова на правах лучшей подруги почтенной вдовы и наиболее подкованной в бюрократических дрязгах из всего окружения. Альжбетта практически не могла найти в её делах недочётов, во многом потому что была несведуща в документообороте, во многом из-за легкого трепета перед очень цепкой и деятельной старой приятельницей. За оповещение родных и знакомых, подписание счетов, выслушивание соболезнований, пожеланий и предложений была добровольно-принудительно посажена безотказная Дилия. Её тихий всегда подрагивающий в нерешительности голосок и мягкий почти детский почерк как нельзя лучше подходили для этой ответственной и монотонной миссии. К её работе у вдовы претензий находилось намного больше, но, к счастью для невестки, их бурное выражение проходило только в краткие моменты появления в доме Альжбетты. А за последние два дня дома госпожа Важич появлялась не часто, массово врываясь в различные магазины и стаскивая под крышу особняка, всё необходимое для действительно стоящих, в её понимании, похорон. Действо просто обязано было быть помпезным и захватывающим.

Хоронили Главу Замка Мастеров в закрытом гробу.

Огромная пузатая конструкция, больше напоминающая выкидыш грузовой ступы, чем положенный по этикету гроб, была основной причиной всех проблем и перипетий, если не считать таковой, находящееся в ней тело. Сперва, за экстренное изготовление непонятного ящика не пожелал взяться ни один гробовщик в городе, даже при упоминании именитого чародея. После, единственного экстравагантного ваятеля домовин, что от скуки и безденежья согласился рискнуть собственным гильдейским знаком, никак не хотели пускать в корпус дознавателей для снятия мерок. Выданные служителем морга параметры совершенно не складывались у несчастного в сколь-нибудь приемлемую модель, за исключением полноценной пирамиды, решающей загвоздку с интригующе выступающими частями. Но здесь против была уже сама вдова, с воплями требуя обычный человеческий гроб. Мастеру, как человеку несведущему в обстоятельствах смерти Главы, этот упор на человечность казался особенно странным. Чтобы получившаяся конструкция не развалилась от качки или случайного порыва ветра крышку обмотали массивными цепями, хоть и весьма успешно декорированными под ленты и венки. От чего расползшиеся слухи становились только пикантнее.

Все недостатки гроба с лихвой компенсировались внешним видом самой вдовы. Аккуратно и очень горестно рыдающая женщина была подчёркнуто изящна, хрупка и ранима, хоть и считала купленное невестной дизайнерское платье полной безвкусицей. Одеть же что-то в соответствии со своими предпочтениями не позволял жёсткий дресс-код мероприятия, поэтому эксцентричной Альжбетте Важич ничего не оставалось, как только отыгрываться на огромной безумной шляпке с длинными крашеными перьями и крупными ленточными цветами. На её фоне, шедшая чуть поодаль Дилия казалась бедной родственницей или скорбящей прислугой. Первое подвернувшееся под руку платье нелепо смотрелось на слишком изменившейся фигуре, обвисая на плечах и так туго натягиваясь на круглом животе, что, казалось, вот-вот разорвётся. Небольшая чёрная шляпка чудом держалась на затылке, а отёкшие лодыжки едва помещались в модельные туфли. Да и выглядела молодая женщина на диво паршиво. Изумительной красавицей она никогда не считалась, а посеревшая кожа, красные опухшие глаза и распухший нос отнюдь не прибавили ей шарма.

Даже не этот вид был столь скандален для окружающих, сколь отсутствие её мужа. Среди родственников, обильно набившихся в траурную процессию, можно было найти кого угодно, даже троюродных братьев по линии своевременно скончавшихся первых жён бывших мужей матери чародея и неожиданно обретшихся сводных тётей. Не было там только старшего сына и наследника Артэмия Важича. Его отсутствие в кое-то веке было замечено. Не просто замечено: оно стало очередной сенсацией похорон! Ходили слухи, что молодого чародея видели улетающим из столицы. Кто-то клялся, что Ихвор самолично отравил любимого папочку за место в Совете. Кто-то верил, что сыночек богатого папеньки ушёл в запой после защиты мастерской ступени. Кому-то не давала покоя подозрительная лужа крови у стены главного здания Замка, что коварно не желала уничтожаться из-за обилия заклятий целой бригады поисковиков. Только домыслы оставались домыслами, а молодую беременную женщину под руку вёл деверь.