Татьяна Чернявская - Ферзи

• Название: Ферзи
• Автор: Татьяна Чернявская
• Жанр: Фэнтези

Когда пешка прорывается к краю поля, она начинает собственную игру. Вот только настолько ли она свободна, чтобы не зависеть от Игрока. И кто может быть Игроком? Светлый Князь, игнорирующий произвол? Совет Замка Мастеров, отчаянно борющийся за освободившееся место Главы? Молодой амбициозный чародей, жаждущий мщения? Или таинственный Медведь, стремящийся к своим собственным целям? И что в этой игре остаётся делать двум молодым подмастерьям, волей случая оказавшимся на передовой? Разумеется, идти своим путём. И пусть вокруг поднимаются зомби, восстают древние гробницы, проводятся тёмные ритуалы и рушатся зачарованные поместья.

---

Об этом персонаже удивительного похоронного действия стоило бы сказать отдельно, да и воспринимался он как-то обособленно от всего шествия. Тех, кто ожидал увидеть золотого мальчика, гордость и отраду семейства Важич, что, несмотря на всю свою великовозрастную придурь и подчас шокирующую бестолковость, всеми признавался самым перспективным боевым чародеем своего поколения, постигло ужасное разочарование. В идущем рядом со вдовой человеке можно было узнать кого угодно, но только не сияющего, полного жизни и спеси юношу. Толи чёрный цвет строгого костюма настолько ему не шёл, толи хмурая погода сделала своё дело, только выглядел молодой человек бледным и истощённым. Чётче проступили на похудевшем лице белые нити былых шрамов, заострившиеся черты приобрели какую-то хищную матёрость, а золотистые звериные глаза смотрели на окружающих с непередаваемым выражением мясника-социопата. Свежий шрам на лбу наполовину закрывали неприлично отросшие чёрные волосы, а детский заживляющий крем, в свою очередь, справлялся с лиловыми следами от рассасывающихся синяков и опухшей рассечённой губой. Подобно мифическому герою, прорвавшемуся сквозь межмирье, вышагивал он вслед за гробом родителя, глядя по сторонам решительно и хмуро. Правая рука, согнутая в локте, держалась в петле поверх тяжёлого, шитого золотом пиджака на подобие старинного джеркина. Левая — покоилась на набалдашнике простой дубовой трости. Более внимательным зрителям было видно, что младший Мастер-Боя слаб и едва заметно прихрамывает. А самые любознательные и сведущие могли отметить очертания странного оружия, прикреплённого к его бедру. Уже то, что Араон Важич на похороны отца не взял с собой ни меча и ни заговорённого клинка, было прогрессом, аки после возвращения чародей слишком явно проявлял признаки паранойи.

Впрочем, возможный психический срыв молодого чародея никого бы не удивил. Почти любой боевой чародей, приникший к энергетической карте, мог быть свидетелем весьма подозрительных вспышек в северо-западном районе и настоящего фейерверка возле Гади. Фейерверка мощного, многополярного и откровенно пугающего. Из всех вспышек и аур, отображаемых артефактами, опознанию поддавалась только аура младшего Важича, что пугало ещё больше, поскольку все Мастера и практически все подмастерья давно стояли на обязательном учёте в Замке. Соперники же младшего Мастера-Боя так и остались никем не узнаны. Правду, остались посмертно. Уж это-то смог определить любой чародей даже без выездов на место схватки, но предъявлять обвинения нарушителю кодекса никто не спешил. Связываться с парнем, едва окончившим Академию Замка Мастеров, что в одиночку разобрался с десятком более опытных чародеев, оставшись живым, относительно здоровым и даже не иссушенным, идиотов как-то не находилось. Умники даже предпочли бы перевести вину за гибель Главы Замка на излишне даровитую молодёжь, что своим мощным резервом заставляет почтенных мэтров из Совета попусту волноваться. Только, к сожалению, доказать это не было никакой возможности из-за явных транспортных несуразиц. Уж слишком далеко друг от друга находились два района этих происшествий.

— Арни, постой! — плаксиво и немного капризно вцепилась в руку сына Альжбетта, плечом оттеснив невестку и состроив самое умилительное выражение лица, всегда безотказно действующее на домочадцев. — Неужели ты уже уходишь? Как ты можешь так бросить нас одних!?!

— Ты не одна, с тобой ещё полторы сотни активноскорбящих, — резче, чем хотелось бы, бросил молодой человек, одёргивая руку.

Он не был столь спесив и уж точно никогда не грубил родной матери, памятуя об изощрённой мстительности её натуры и определённых нормах приличия. Просто, несмотря на регенерацию, несколько подпитывающих артефактов и совершенно чудодейственную мазь от Травителя года, раны оставались ранами, и десять длинных ногтей, впившихся в свежий шов, удовольствия не приносили. Говорить о тяжести своих повреждений чародей не решился даже самым близким, наученный принеприятнейшим эпизодом с предательством тётки.

— Как ты можешь так говорить!?! — всё трепетное дрожание в голосе вдовы моментально исчезло, сменившись здоровым возмущением. — Мы с Дилькой…

— Вот и замечательно! — натянуто, но достаточно широко улыбнулся матери Араон, терпеливо пытаясь высвободить покалеченную конечность. — У тебя есть Дилия, у Дилии есть ты, а у меня есть дела. Госпожа Ризова, принесите последние отчёты по Станишкам в мой кабинет.

— Какой кабинет? — незаменимая, по словам Альжбетты и своему собственному глубокому убеждению, секретарша мгновенно навострила уши.

Высокая, прекрасно сохранившая былую красоту шатенка, чем-то неуловимо напоминала лису, не то своим слегка вытянутым носом, не то феноменальной жизненной изворотливостью, столь необходимой в этом мире одиноким женщинам.

— В мой, госпожа Ризова, в мой, — со вздохом младший Мастер-Боя вытянул из-под ворота знак Главы Замка Мастеров.

Под ошарашенными взглядами окружающих Араон Важич, или уже, в соответствии с приличиями, Араон Артэмьевич чинно двинулся по направлению к административному зданию Замка. Люди смотрели ему вслед, сражённые столь дерзким поступком и терялись в смеси догадок и опасений. Ведь не каждый день происходит самопровозглашение Главы единственной чародейской организации в княжестве. Становилось немного жутко от той уверенности, с которой была узурпирована власть преобразившимся чародеем, что наталкивало на неприятные мысли о резко возросшей силе младшего Важича. Определённо, по мнению собравшихся, похороны бывшего Главы Замка Мастеров прошли приинтереснейшим образом.

В то время, как всем почётным собранием строились предположенья о причинах и основаниях такого возмутительного шага, Араон Важич уверенно шагал к новому месту работы, подгоняемый жгучей злостью, жаждой мщения и короткой, но весьма любезной запиской с требованием выкупа.

* * *

— Дамочка, — прозвучал над самым ухом грубоватый от явного пристрастия к папиросам женский голос.

Алеандр голос не вспомнила и открывать глаза не стала, поудобнее зарывшись в одеяло и отбрыкнувшись от его обладательницы ногой.

— Дамочка, вставайте, — в плечо что-то крепко впилось и так затрясло, что едва не оторвало несчастную руку от ключицы.

Травница извернулась и попыталась пнуть прицельнее, чтобы неурочный будильник замолчал наверняка, но ногу изловили в полёте и резко дёрнули в сторону, отчего кровать под девушкой резко исчезла, сменившись чем-то жёстким и влажным.

— Просыпайся, дурища, — уже не сдерживаясь на лишние расшаркивания, гаркнула тощая тётка, в стандартной форме управляющих ступой. — Приехали.

Девушка рассеянно потёрла затёкшую в неудобной позе шею и попыталась окончательно проснуться. Грязный, не чищенный, наверное, ещё со времён своего создания пол общественной ступы, уже начал давать о себе знать, проступая подозрительной влажностью сквозь ткань лёгких летних брюк. Эл мимо воли порадовалась, что во сне укрылась подолом старого-доброго ардака вместо одеяла и теперь могла прикрыть позорные следы тесного общения с полом на собственном заду. Травница вполголоса ругнулась и, держась за поясницу, перетянула многострадальное тело обратно на сидение и протяжно выдохнула. Прерванный на самом интересном месте сон всё ещё крепко держал свою пленницу, и, по ощущениям Валент, сейчас где-то поблизости единорог с огромным самострелом крался за её скальпом по наущению одноглазого дракона. Девушка ещё раз тряхнула головой, отгоняя навязчивое видение татуированного рога своего реликтового убийцы, и огляделась. Что-то в этом и без того не самом счастливом утре окончательно пошло не так.

— Танка, — охрипшим голосом позвала подругу травница. — Объясни мне, что это за радость…

Непонятный ком из одежды и сумок, в котором узнать живое существо можно было только по предварительной договорённости, заворочался и начал рассыпаться. Сперва вывалились две ноги в странной едва опознаваемой обуви, потом упала на пол одна из сумок и, словно на механической пружинке, появилась белёсая голова. Сонное, опухшее лицо с отпечатками всех складок и неровностей медленно повернулось к товарке, потом также медленно отвернулось в противоположную сторону:

— Ох, задери меня упырь…

Яританна мгновенно проснулась. Даже не так: глаза её распахнулись автоматически, тело встрепенулось, а сознание обрело пронзительную ясность: за бортом были не хорошо знакомые Корени и даже не привычная с детства ступница Смиргорода. Старая весьма потрёпанная и добитая почти до неприличного состояния ступа приютилась на обочине пригородной дороги, настолько изобилующей ямами и рытвинами, что больше напоминала аттракцион «Оторвись рессора». По сторонам от неё, боязливо сжавшись боками, вытянули свои кирпичные морды старые слегка покосившиеся домики. Старомодные одно-двухэтажные мастодонты с продолговатыми глазами-окнами флегматично следили за редкими пешеходами и, казалось, дремали, подобно утомлённым жизнью старикам. Некогда бревенчатых и стройных, их обложили ярким красным кирпичом и камнями, спаяв между собой сплошной стеной, что едва не свешивалась на проезжую часть, здорово притесняя пешеходов. За этим жилым забором не оставалось места ни старомодным фонарям, на тяжёлых литых ногах, ни милым провинциальным клумбам с пышными сорняками, ни ровным прямоугольникам бордюра, зато ничего не мешало располагаться горкам мусора и живописным помойным лужам. От этого улочка меньше всего напоминала старый город западных стран, приближаясь по атмосфере скорее к царской глубинке, бездарно отстроенной в середине прошлого века. На ней совершенно не ощущалось дыхания лета ни в проблесках лучей, ни в ароматах, ни в звуках. Жалкая плешка травы, умудрившаяся каким-то образом выжить на этой улочке, и та выглядела весьма задохленько.