Сергей Таранов - Творцы прошлого (Книга 1)

• Название: Творцы прошлого (Книга 1)
• Автор: Сергей Таранов
• Жанр: История

---

- Вот придет Христос - видно будет.

- Скажу я вам сейчас, что будут видно, - проговорил Граммофон и начал даже не говорить, а декламировать нечто странное:

Как говорили когда-то пророки,

Сделай прямыми Господни дороги.

Слово Исайи сбывается ныне.

Глас вопиющего снова в пустыне.

Глас из-под толщи болотного ила.

Глас из заросшей травою могилы.

Глас из потухшего жерла вулкана.

Глас из руин позабытого храма.

Что вам несет долгожданный спаситель

Всем вам обещанный царь и учитель,

Тот, для кого вы мостили дорогу

Долгой молитвой библейскому Богу?

Богу, который когда-то в начале

Вверг человека в нужду и печали.

Бог, что от Африки и до Европы

Смыть вас пытался в пучине потопа.

Богу, который капризу в угоду

Перемешал языки и народы.

Право, какого же вы херувима

В храмах его повторяете имя?

- То, что бывают говорящие коты, я еще могу поверить. Вон, Митька Братцев, как напьется, так то с лошадью, то с собакой разговаривает. Утверждает даже, что это пес евойный ему все похабные анекдоты про поручика Кувшинникова и рассказывает, а уж он их потом где надо и где не надо пересказывает. Но чтобы коты стихи сочиняли?

- Это не я сочинил. Это один знакомый кот рассказывал. У того кота, правда, руки человеческого фасона и лапы потолще будут, словно надутые. Так вот, кот этот, приятель мой, в Москве с поэтом одним был знаком в тридцатые годы. Иван Бездомный, может, слышали?

- Где бы я слышал?

- Ах, да! Вы ж это время, к счастью, пропустили. А, кстати, человек вы православного вероисповедания, а имя у вас не больно-то православное, сделал неожиданное замечание Граммофон.

- Крестили, конечно, Владимиром. Вольдемаром меня маменька в детстве называла на иностранный манер. У тебя имя не лучше.

- Граммофоном это меня Пахомыч обозвал, царство ему небесное. Внук-то его профессор теперь.

- Так это он в докторской квартире обитает?

- Он, собственной персоной. Там ему целых две комнаты выделили.

- А что стало с Феофилактом Тихоновичем?

- Да то же, что и с остальными. После революции за ним поначалу всю квартиру оставили. Еще бы. Жены всех работников Смольного у него лечились. Но в тридцать шестом, когда аборты постановлением от 27 июля запретили, стал он, говорят, их подпольно производить. Вот за это его и замели. Не посмотрели, что ему уже под восемьдесят было. А квартиру уплотнили. Там, где смотровая была и кабинет, там теперь профессор Сивочалов обитает. У него даже туалет есть отдельный, ну, в смысле, уборная.

- А что значит уплотнили?

- А это значит, что в каждую комнату по семье вселили, исходя из нормы 20 квадратных аршин на человека. Питерцам еще повезло. В Москве норма 16 аршин была. А если комната большая, то ее надвое стенкой кирпичной перегораживали, или фанерной, иногда. Конечно, начальству всякому больше площади давали. Да, вон, и внуку Пахомыча целых две комнаты оставили, так как профессор.

- Профессор он там или кто, мне-то какая разница? В 2004 мне пятьдесят будет. Вернусь в прошлое, кому я тогда нужен-то буду? Все сослуживцы к пятидесяти годам надворными да коллежскими советниками станут, а я в пятьдесят все еще титулярным буду. Да и на службу могут не принять обратно скажут, в субботу Пчелкин со службы молодой уезжал, а в понедельник старым пришел. Подумают, недуг неизлечимый какой-нибудь.

- И то верно. А зачем вам туда возвращаться? Здесь поживите. Женитесь, обживетесь. Глядишь - понравится.

- Чем же я жить-то буду? На службу здесь меня никто не примет. В полк, может, какой определиться, так ведь в кавалерии теперь, небось, вместо лошадей одни мотоциклы. А шашки, наверняка, теперь механические - головы сами рубят.

Сказав это, Вольдемар живо представил батальную картину, где несметное полчище мото-кавалеристов с шашками наголо несется в атаку по полю битвы на грозно грохочущих драндулетах.

- Как чем жить? - вывел его из размышлений Граммофон. А золотишко-то вам на что? Вы какое жалование получали?

- Шестьдесят три рубля с полтиной, согласно табели.

- Золотом?

- Ну, можно было брать и ассигнациями. Но я всегда золотом брал. Мелочь - только серебром да казначейскими билетами.

- Да за те деньги, что вы за полгода скопили, "Волгу" таперича купить можно.

- А зачем мне она с пристанями, с пароходами?

- Эх, темный вы человек. "Волга" - это машина такая, автомобиль то бишь.

- Паровой или газолиновый?

- Бензиновый. На котором ездят. Это теперь престижно. Подъедешь к какой-нибудь барышне: "Не изволите ли мадемуазель покататься?".

- А она в ответ: "Хам! Грубиян!"

- А вы ей скажите сперва что-нибудь острое, потом - что-нибудь скользкое, потом - что-нибудь неприличное...

- Ага. Шило, мыло, и... Слушай, кот, - спохватился вдруг Вольдемар, тот извозчик рыжебородый про какой-то телеграф говорил, который фильмы азбукой Морзе передает. Может, мне к нему по такому телеграфу депешу послать?

- Это он, видно, компьютер имел в виду. Но нет у нас в стране пока такой техники. В Америке есть, в Японии есть, но не у нас.

- Совсем худо дело мое, - поник Вольдемар.

- Эй, православный! Уныние - смертный грех, - подбодрил его Граммофон.

- Но ежели мне какое-то дело поручено, то я же его справить должен. Сидит, поди, этот рыжий Огнебород, стучит Севе ключом своего бесовского телеграфа, как, мол, там дела продвигаются, а я тут в парадном с тобой лясы точу.

- Ох, до чего вы, люди, сложные существа! Так уж и быть. Помогу я вам. Есть у меня один тайный ход. Я по нему иной раз в прошлое за икрой паюсной бегаю. В нынешнем времени она - дефицит. Идите-ка, сперва, деньги свои заберите, да револьвер не забудьте. Мы через несколько времен пробираться будем. Есть такие времена, где без револьвера не обойтись. Жду вас в подвале.

Через час, переодевшись в повседневный костюм, и собрав кое-какие вещи. Вольдемар спустился в вонючий подвал, где его ждал Граммофон. Опасения Вольдемара на счет того, что в темном подвале черного кота найти ему не удастся, не подтвердились. Кот сидел на трубе горячего водоснабжения и своим противным скрипучим голосом распевал песню:

Не в лесу я живу и не в поле.

Нор не рою в пустынном песке.

Такова уж кошачая доля

Жить в подвале иль на чердаке.

Вот медведь. Он - хозяин берлоги.

Ну а белка - хозяйка в дупле.

Об меня ж вытирают все ноги

Лишь за то, что хочу жить в тепле.

Вы поверьте. Я врать вам не буду.

Был когда-то и я молодой.

Жил в ветвях я зеленого дуба

И ходил по цепи золотой.

Верю я, что настанет то время,

Когда сбросим мы иго людей.

И кошачее гордое племя

Станет родом природы царей.

- Что за песня такая? - спросил Пчелкин.

- Лукомористская, - ответил кот.

- Какая-какая? - переспросил Вольдемар.

- Ну, среди котов черной масти, особенно ученых, есть такие, которые называются лукомористами. Они выступают за то, чтобы всех котов черной масти собрать у Лукоморья - на их исторической родине.

- Это что, кошачьи сионисты что ли?

- Я попрошу такими сравнениями богоизбранных животных не обижать. Мы и без того столько мук претерпели. Особенно от людей. Да и от собак - их ближайших пособников. А черные коты на протяжении последних тысячелетий являются еще и объектом глупых суеверий и предрассудков. Нам даже дорогу спокойно перейти не дают. Плюются и бормочут что-то себе под нос. А уж не относитесь ли вы к числу антифелитов?

- Анти кого?

- Антифелитов.

- Что, от слова "felis"?

- Да, кот по-латыни.

- Да ладно тебе. Я ничего против кошек не имею.

- И против черных?

- А черных я, можно сказать, даже люблю, - слукавил Вольдемар, отметив про себя, что кончики лап и нижняя часть морды у него все-таки белые.

- Ну, тогда следуйте за мной! - скомандовал Граммофон и шмыгнул в какую-то нору. Преодолевая отвращение, Вольдемар последовал за ним. Нора оказалась шире, чем мог предположить Вольдемар. Вопреки его ожиданиям, с потолка не свисала паутина, а стены были чисты, и ничто ничуть не испачкало его костюм. Кот шел быстро, почти бежал, и Пчелкин с трудом мог поспевать за ним. Коридор то сужался, то расширялся. То слева, то справа от него ответвлялись другие коридоры. Некоторые из них путники пропускали, а в некоторые кот резко сворачивал и Вольдемар едва успевал заметить, за каким поворотом скрылся в очередной раз его хвост. Два раза слышал Вольдемар где-то в глубине коридоров чьи-то шаги, и оба раза они пропадали так же внезапно, как появлялись. Наконец, в конце коридора обозначился тупик, заканчивающийся той же норой, в которую только что влезал Вольдемар.

Однако нора была заложена кирпичом.

- Может, ты заклинание какое-нибудь знаешь, чтобы эту дырку открыть, спросил Вольдемар.

- Здесь не заклинание, а расклинание надо. Да и вообще, дырку раскупоривать - плохая идея, - ответил кот, - Там может быть засада.

- Зачем было делать кладку, если собирались устраивать засаду?