Владимир Голяховский - Это Америка

• Название: Это Америка
• Автор: Владимир Голяховский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-8159-1222-9

В четвертом, завершающем томе «Еврейской саги» рассказывается о том, как советские люди, прожившие всю жизнь за железным занавесом, впервые почувствовали на Западе дуновение не знакомого им ветра свободы. Но одно дело почувствовать этот ветер, другое оказаться внутри его потоков. Жизнь главных героев книги «Это Америка», Лили Берг и Алеши Гинзбурга, прошла в Нью-Йорке через много трудностей, процесс американизации оказался отчаянно тяжелым. Советские эмигранты разделились на тех, кто пустил корни в новой стране и кто переехал, но корни свои оставил в России. Их судьбы показаны на фоне событий 80–90–х годов, стремительного распада Советского Союза. Все описанные факты отражают хронику реальных событий, а сюжетные коллизии взяты из жизненных наблюдений.

---

Эмигранты опешили:

— Что вы такое говорите?! Как это может быть? Откуда вы знаете, что они эти самые?..

— Так они сами кричат об этом и требуют признания.

— Сами кричат?.. И им не стыдно показываться на людях?

— Не только не стыдно, они даже гордятся этим.

— Как это — гордятся?! Гордятся, что педерасты?..

— Да. Вон у одного на плакате даже написано: God loves gays! В смысле Бог любит геев.

— Ну да?! А вот та старуха с плакатом, она тоже лесбиянка?

— У нее на плакате написано: My son is gay, and I am with him all the way — «Мой сын гей, и я во всем его поддерживаю».

— Тьфу ты! Мать такое написала?.. А куда правительство смотрит?!

— Раньше, в шестидесятые, их не признавали, они собирались прямо напротив Белого дома и устраивали там пикеты. А потом, примерно с 1969 года, к ним стали относиться спокойней. Вон, видите, с ними в колонне идут официальные лица из мэрии, поддерживают, чтобы не допустить дискриминации, чтобы к ним относились как ко всем — принимали на работу, увольняли.

— Да их же арестовывать надо!

— Как это арестовывать? Почему? — удивился в свою очередь американец.

— У нас в России за это дело сразу «десятку» лепят.

— Что это значит?

— На десять лет в лагерь сажают, чтоб неповадно было.

— Ну, это вам не Союз, это Америка. Здесь свобода[41].

* * *

Пока Лева Цукершток присматривался к парикмахерским, его большая семья тоже гуляла по Нью — Йорку. Жена Рахиль повела двух младших детей играть на площадке, а восемнадцатилетняя дочка Рая пошла посмотреть на ярмарку под открытым небом. В школе она с удовольствием учила английский и неплохо говорила. Рая шла вдоль лавок с товарами и вдруг увидела столик, на котором стоял транспарант The Gay’s Synagogue (Синагога для геев). На столе лежала кипа брошюр про эту синагогу. Два молодых еврея — ортодокса зазывали народ к столику. Рая знала, что означает слово gay, смутилась, покраснела, отвела глаза. Но реклама так ее заинтересовала, что она все-таки подошла и задала вопрос:

— Эта синагога действительно существует или это шутка?

Один из них вежливо ответил:

— Нет, мисс, это совсем не шутка. Мы принадлежим к этой синагоге и приглашаем приходить к нам.

Другой парень услыхал русский акцент Раи и спросил по — русски.

— Вы из России?

— Да — а, — удивленно протянула она.

— Я тоже из России, — обрадовался он. — Меня зовут Хаим, а в России я был Ефим. Если вам удобней, говорите по — русски.

Рая разговорилась с ребятами. Современная девушка без особых предрассудков, она задавала много вопросов и чем больше беседовала, тем больше хотела знать про геев. Под конец она пригласила Хаима зайти к ним в гостиницу:

— Пойдемте со мной, расскажете больше.

— А я не помешаю?

— Да у нас никого нет — все ушли погулять. Интересно вы рассказываете. Значит, синагога у вас для своих? — продолжила она расспросы уже в номере.

— Ну да. Видите ли, большинство людей пока нас не понимают, считают нас не такими, как они. Но ведь и Оскар Уайльд, и Чайковский, и Сомерсет Моэм, и Гор Видал…

— Как? Они все тоже?!

— Ну, в том-то и дело. И Эйзенштейн, и Рудольф Нуриев, и Рок Хадсон, знаете такого актера? И многие другие.

— А я и не знала…

— Просто раньше не принято было говорить об этом. А теперь мы говорим открыто и даже имеем свою синагогу. А что такого? Ведь есть же клубы для геев.

— А я, например, могу ходить в вашу синагогу?

— Конечно! У нас все могут молиться по пятницам и субботам.

— Я приду. Мне это интересно, ужасно интересно.

В это время в номер вошла мать Раи с младшими детьми и своей 80–летней глухой матерью Ривкой на инвалидном кресле. Она пытливо уставилась на необычного гостя, он смутился и поспешно стал собираться. Рахиль проводила его долгим взглядом.

— Доченька, я хочу тебе что-то сказать.

— Что, мама?

— Ты еще очень молодая, и я хочу тебя предупредить.

— О чем?

— Чтобы ты была осторожнее со здешними мужчинами. Ведь так просто, ни за что, они не станут проводить с тобой время. Вот хоть бы и этот. Зачем ты его привела?

— Ах, ты про это… — Рая засмеялась. — Ну, этот не опасен. Он — гей.

— Гей? Что это такое? — удивилась мать.

— Гомосексуалист он, гомик.

— Не понимаю. Что такое гомик?

— Ты что, не знаешь? Ну, он это делает с мужчинами, — объяснила Рая.

— Что он делает с мужчинами?

Потеряв терпение, Рая выпалила:

— Спит он с мужчинами — вот что! Занимается с ними этим самым. Теперь поняла?

Рахиль онемела от удивления, но глухая старуха приставила ладонь к уху:

— Что она сказала, он богатый, а? Я спрашиваю, он богатый?

Рахиль не обратила внимания на ее вопрос, она была совершенно растеряна:

— Ой, что же это такое!.. Господи, доченька, что ты такое говоришь!..

Как раз в этот момент пришел с прогулки отец семейства Лева. Он посмотрел вслед уходящему гостю и добродушно спросил дочь:

— Это ты его привела сюда? Заигрываешь с ортодоксами?

Дочка не успела ответить, как к нему кинулась жена, почти в истерике:

— Лева, ты послушай, что говорит наша дочь!

— Богатый он, а? — нетерпеливо продолжала спрашивать старуха.

На нее никто не обращал внимания, а Лева удивленно спросил жену:

— А что такое она говорит?

— Я даже не могу этого повторить!

— Чего ты ей сказала?

Рая неохотно огрызнулась:

— Да ничего особенного я ей не сказала. Сказала только, что тот парень — гей, гомосексуалист.

— Что?! — взревел Лева. — Уведите младших, мы поговорим. Ты что про это знаешь?

— Да все я знаю…

Мать заламывала руки:

— Лева, ты что-нибудь слышал про такое, ты когда-нибудь слышал?!

Лева не отвечал ей и раздраженно продолжал выговаривать дочке:

— Гомосексуалист в моем доме! Откуда ты знаешь, чем он занимается?

— Да чего вы разволновались? Он мне сам сказал. Напрасно вы завибрировали. Это религиозный еврей, у них даже синагога есть для геев. Нормальные вещи.

— Синагога для педерастов?! Для этих самых?..

— Лева, да что же это такое! Куда это мы приехали? Ой, мне плохо.

— Ха, ей плохо! А мне хорошо, да? У меня в доме гомосексуалист, которого привела моя дочь!

Рая старалась говорить примирительно:

— Какие-то вы отсталые, ей — богу… Да поймите вы, это же вам не Ивано — Франковск, это Америка. Здесь свобода, сво — бо — да. Понимаете?

Лева вытер пот со лба:

— Нет, я лучше сяду… Где мои капли?.. Гомосек в моем доме! Такую свободу я понять не могу.

На пороге открытой двери появился их сосед Берл и, ничего не подозревая, мирно спросил:

— А что такое «гомосек»?

— Это гей из синагоги, с которым я познакомилась. Он интеллигентный человек, а отец с матерью недовольны, — объяснила Рая.

— Интеллигентный человек, говоришь?! Да никакой интеллигентный человек не станет таким заниматься!

Дочка презрительно усмехнулась:

— Много вы знаете! Да я вам таких интеллигентных назову, что вы только рты разинете!

— Ты мне поговори, поговори еще. Образованная какая!.. — Лева обернулся к Берлу: — Как вам это нравится, а?

Берл невозмутимо пожал плечами:

— Так — так. Что сказать? Это Америка.

— Америка?! — закричал Лева. — Я только что видел Целый парад этих педерастов и своим глазам не поверил. А теперь моя дочь привела ко мне в дом одного из них.

Берл продолжал в том же примирительном тоне:

— Теперь все по — другому, не так, как было в России.

В течение всего разговора старуха пыталась расслышать, о чем они спорят, переводила взгляд с одного на другого и наконец сказала недовольным тоном:

— Мне ничего не говорят. Я не понимаю: он богатый? Он делает предложение?

— Ах, мамочка! Пока еще не сделал! — раздраженно закричала ей прямо в ухо Рахиль.

— Ну так бы и сказали. Но если богатый, стоит подумать.

Берл улыбнулся на ее замечание:

— Так — так. Я этого молодца знаю, он совсем не богатый, приехал года два назад из Львова, там его ссылали в Сибирь. Говорит, за сексуальные наклонности.

Лева опять стал кричать:

— И правильно сделали! Жаль, что выпустили. Как его могли принять в Америке?

— Али как его не принять? В Америке это никого не касается.

— А вот меня это касается, — и Лева поднес увесистый кулак к лицу дочери. — Посажу тебя дома под замок, чтобы не смела приводить ко мне в дом всякого… — а потом возмущенно повернулся к Берлу: — Куда правительство смотрит, когда творятся такие безобразия?!

Берл пожал плечами:

— А знаете, это так: членам правительства, сенаторам, конгрессменам и мэрам городов выгодно их поддерживать, чтобы они тоже голосовали за них. Вы пока не понимаете. Помалу — помалу, вы привыкнете. Это Америка.