Татьяна Тарасова - Богиня судеб

• Название: Богиня судеб
• Автор: Татьяна Тарасова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Так жил Хаврат - давний приятель Волка, служивший вместе с ним в армии Патоса Агранского десять лет назад. Ныне из тощего жилистого мальчишки он превратился в дородного господина с тяжелой золотой цепью на бычьей шее, но карие глаза не утратили живого блеска, а пальцы, унизанные перстнями, так же уверенно как прежде держали и кубок и меч.

В сумерках, когда Дигон, спешившись у разбитого крыльца, вошел в дом, таща за руку прелестную, хотя и слишком бледную юную девицу, Хаврат не поверил своим глазам. Весь день он просидел в одиночестве, вкушая знаменитое агранское красное, и предавался воспоминаниям о прошлых славных крепарских деньках, о пирушках, драках и сражениях. Он то заливался буйным хохотом, то глубоко вздыхал, а то багровел и со смущением чесал пятерней в затылке. Здесь, в Кутхемесе, его родном городе, его почитали как человека рассудительного, справедливого и сильного, и никто не догадывался, как тоскует этот солидный муж по молодым своим годам, как мечтает хоть раз ещё подраться в кабаке, а потом поваляться с разбитой физиономией где-нибудь в сточной канаве или под лавкой в казарме.

Узрев на пороге массивную фигуру Дигона, по старой привычке отворившего дверь ногой, Хаврат захлебнулся и едва не лишился чувств от изумления. Не может быть, чтобы Дигон, коего он вспоминал вот только что, явился к нему на самом деле. Нет, это сон. Или бред. Или он не рассчитал свои силы и выпил лишку.

- Дигон! - проревел он, с трудом выкарабкиваясь из глубокого кресла и бросаясь навстречу гостю. - О-о-о!.. О-о-о!

- Прежде ты знал больше слов, - хмуро заметил аккериец, обходя счастливого Хаврата и занимая его кресло.

- Дигон! - со слезой умиления сказал хозяин. Кажется, он и вправду забыл все слова, кроме одного. - Дигон!

- Вино осталось? - осведомился аккериец, с неудовольствием обозревая полдюжины пустых бутылей на столе.

- А как же? - наконец вспомнил Хаврат ещё три слова. Поспешно усадив девушку на кресло рядом с Волком, он упал на колени, поднял крышку подвала и ловко спрыгнул вниз. Через пару мгновений из черного проема высунулась его рука и поставила на пол две запыленных бутыли, потом исчезла и вновь появилась ещё с двумя. Потом еще, и еще...

Пир начался с красного агранского, а продолжился белым багесским и розовым герштунским. Воспоминания, как и вино, лились рекой. Говорил, впрочем, один только Хаврат, за последние годы намолчавшийся вдоволь. Гость слушал, пил, иной раз усмехался, иной раз хмурился, но так и не вскричал подобно хозяину: "А помнишь?.." Конечно, он помнил все, только не привык говорить об этом вслух. И девушка... Следовало бы не медлить, выспросить у нее, кто она и чем прогневала жителей агранской деревушки, да пристроить её где-нибудь здесь, в Кутхемесе - время не стояло на месте, не ждало, пока Волк наговорится со старым другом и выпьет все его запасы. Лал Богини Судеб - то, о чем он не хотел помнить - уезжал в дорожном мешке Леонардаса все дальше и дальше...

Постепенно Хаврат терял нить воспоминаний, путал имена и времена, все чаще наливал в свой кубок вина, и к ночи иссяк: рот его захлопнулся, тяжелые руки упали на колени, голова опустилась.

Дигон перетащил тушу бывшего соратника на тахту. Тоска, охватившая его вдруг, была сродни резкому северному ветру, от которого холодеет не только тело, но и душа. На миг в глазах стало темно. Глухо, словно загнанный зверь, рыкнув, аккериец замотал головой, отгоняя непонятные ощущения, рвущие изнутри. Так ушедшая юность напоминала о себе, но он не знал этого, не понимал.

Вино, вливаясь в глотку, гасило чувства; несколько вздохов спустя ему показалось, что наоборот - разогрело, и сердце, такое большое и такое спокойное, ныло, будто в ожидании чего-то странного, далекого и неприятного. Но на то он и был аккерийцем, чтобы не давать воли душе. Зло усмехнувшись, сжав кулаки, Дигон выплеснул остатки вина из бутыли в кубок, выпил, и обратил взор на девушку.

До сей поры она сидела молча, не поднимая глаз ни на него, своего спасителя, ни на его товарища. Сейчас, как бы почувствовав то, что с ним произошло, смотрела прямо в глаза. Он удивился про себя цвету её небольших, но очень красивых, широко расставленных глаз. Вкруг не черного, но темного и словно потухшего зрачка проходила светлая, чуть зеленоватая полоска, затем переходящая в чисто зеленый - так море, при ясной погоде светлое вдалеке, к берегу темнеет до черноты. Дигон и ей налил ещё вина, подвинул к тонким рукам блюдо с окороком и острым своим кинжалом отхватил толстый кус хлеба.

- Зачем?.. - прошелестела она вдруг, не опуская глаз.

Он в долю мгновения понял, о чем она, а поняв - взъярился.

- Зачем? - пальцы его крутанули изящную ножку кубка так, что вино выплеснулось из него на стол. - Тебе что ж, так хотелось потешить тех ублюдков? Или Ущелья тебе нравятся больше, чем жизнь?

- Я не была в Ущельях, - покачала она головой.

- А я был! - отрезал он и чуть смутился, ибо слукавил. Он был рядом, в волоске, но не там. И прибавил мягче: - Не думаю, чтоб тебе там понравилось. Сплошной туман, зябь да унынье. И мужчина там вовсе не отличается от женщины, и вина нет, и мяса.

Перечислив то самое необходимое в жизни, чего нет и не может быть никогда в Ущельях, Дигон решил, что выполнил свой долг, объяснив девушке, почему не надо туда торопиться. К его удивлению и раздражению она прикрыла глаза, явно не соглашаясь с его уроком.

- Ну что еще? - зло спросил аккериец. Терпением он и прежде не отличался, а теперь, ночью, усталый и больной от странных проделок души, тем более не желал тратить время на пустую болтовню, каковой он считал все слова, кои не касаются дела.

- Я заслужила смерть, - тихо, без всякого чувства сказала она.

- Да что ты знаешь о смерти? - в бешенстве Дигон швырнул кубок об стену. - Огонь не успел коснуться тебя языком - а язык у него жгуч как кнут у палача; последний вздох ты молила бы всех богов вернуть тебе жизнь! аккериец сплюнул и, подняв глаза вверх, обратился к Стаху. - Стах! Отчего ум у женщины так короток? Отчего не умеет она ценить то, что есть, а всегда хочет чего-то еще?

То ли вино перепутало явь и сон, то ли суровый северный бог снизошел наконец к своему неугомонному сыну, но тут вдруг Дигону послышалось раздраженное шипенье, более напоминавшее скрип колеса, чем голос истинного Стаха:

- А ты, Волк? Всегда ли ты довольствуешься тем, что есть?

- Всегда, - решительно ответил аккериец, ничуть не удивившись тому, что за тридцать один год его существования на земле Стах впервые решил вступить с ним в беседу.

- Ложь!

Даже аккерийскому богу Дигон не мог позволить такого обращения.

- Ты, старик! - крикнул он в потолок, стараясь, чтоб голос звучал издевательски. - Сиди в своих тучах и помалкивай! Не то...

В этот момент взгляд Дигона случайно упал на окно, залепленное звездными бликами. Дикий рев потряс дом Хаврата: лопнуло стекло в прекрасной бронзовой лампе, слетели бутыли со стола, и сам хозяин, пробудившись, в ужасе подпрыгнул на тахте и скатился на пол. Только девушка была столь же невозмутима, как и прежде. Она перевела взор на окно, желая узнать, что там так сильно потрясло её спасителя, но кроме хитрой длинноносой физиономии - ничуть не страшной - ничего не увидела.

Между тем Дигон вскочил и ринулся к двери. Физиономия за окном тотчас исчезла. Миг спустя тишину улицы разорвал все тот же рев, но теперь к нему прибавилось ещё и жалобное верещанье, интонациями несколько напоминавшее голос Стаха...

Еще через несколько мгновений все стихло. Девушка, переглянувшись с Хавратом, посмотрела на дверь, почему-то уверенная в том, что сейчас войдет её спаситель. Так оно и вышло: отворив дверь пинком, на пороге показался Дигон. Лицо его было перекошено от гнева. Правой рукой он утирал пот со лба, а левой держал за шиворот лохматого парня, того самого, чью физиономию девушка видела в окне.

Швырнув парня в угол, аккериец снова сел к столу, налил себе вина и залпом выпил.

- Нигде нельзя скрыться от этого змееныша, - чуть успокоившись, но все равно злобно произнес он. - Слышишь, Хаврат? Таскается за мной как привязанный! А тут вздумал ещё шутить с моим богом! - Дигон перевесился через подлокотник кресла и вперил угрожающий взор в потрепанного, сжавшегося, но, кажется, не так уж и испуганного лохматого, - клянусь Стахом, голос коего ты нам тут изобразил, шут! Другого раза посмеяться у тебя не будет - сразу башку снесу!

- Я понял, понял, брат... - закивал головой лохматый, выползая из угла. - Можно?

Тонкая рука его протянулась к столу и уцепила порядочный ломоть окорока. Жуя мясо, парень уселся на край тахты, подальше от Дигона, и с любопытством посмотрел сначала на хозяина, потом на девушку.

- Как звать тебя, дружище? - вежливо обратился он к Хаврату. Ответив, тот спросил в свою очередь:

- А ты кто будешь?

- Я - Трилиманиль Мангус Парк, - важно сказал лохматый. - Лучший друг Волка.

Аккериец, который только открыл рот, чтоб всласть поиздеваться над пышным именем спутника, при последних его словах поперхнулся глотком вина и, снова обозлившись, зарычал: