Василий Потто - Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях

• Название: Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях
• Автор: Василий Потто
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05635-1

Фундаментальный труд выдающегося военного историка, генерала русской армии В. А. Потто охватывает период Кавказской войны с начала XVI века по 1831 год.

Многие годы автор разыскивал и собирал разрозненные документы и материалы с одной целью – извлечь из забвения и связать в одно стройное повествование драматические и героические события, которые, развиваясь и усиливаясь, определили совершенно особую роль Кавказской войны в нашей истории.

---

На другой день сам Росламбек предложил заключить перемирие и, говоря о своем раскаянии, просил личного свидания с Лихачевым один на один. Лихачев, нимало не колеблясь, поехал к Каменному мосту и встретил там Росламбека. Свидание имело совершенно дружественный характер. Росламбек старался оправдать свои поступки тем, что он, как мусульманин, не мог оставить без отмщения смерть родного племянника, но что теперь, когда кровь пролита, он вместе с оставшимися при нем кабардинцами готов возвратиться и быть по-прежнему верным слугой русского царя. Он объявил между прочим, что затонувшее орудие приказал разыскать, так как ему хорошо известна ответственность за подобную потерю.

Прямодушный и честный Лихачев поверил словам Росламбека и на следующий день выслал к Кубани для отыскания орудия роту капитана Волкова и тридцать пять казаков под общей командой майора Пирогова. При отряде находился и сам Росламбек с двумя узденями и переводчиком. По его указанию егеря и казаки, оставив оружие, спустились к реке и, не подозревая измены, принялись разыскивать пушку. Вдруг Росламбек два раза махнул своей плетью и пустился скакать… Это был условный сигнал, по которому засада, лежавшая у самого берега, с гиком бросилась на солдат, и в общем смятении все, кто были в реке, не успев добежать до оружия, были изрублены. Майор Пирогов, бывший на лихом персидском жеребце, понесся в лагерь, но был настигнут и убит наповал выстрелом из пистолета. Общей участи избежали только Волков и девять егерей, которые, засев в кустах, в продолжение нескольких часов отбивались от яростных нападений горцев. Все они были ранены по нескольку раз, но не сдавались и были выручены подоспевшей из лагеря помощью. Росламбек остался в горах и с тех пор сделался одним из самых отчаянных и бешеных абреков.

Всю зиму егеря Лихачева провели на Кубанской линии. Больших военных действий не было, но шла мелкая война, которая со стороны ее участников требовала не только не меньшего, но, пожалуй, еще большего героизма, чем большие сражения. Егеря то отражали набеги, то сами переходили за Кубань и вносили оружие в недоступные дотоле горные ущелья.

К этому времени относится одно романтическое приключение, показывающее, что русские завоевания и даже просто близкое присутствие русских отрядов не оставались без влияния на самые нравы горцев. И если одни из них, подобно Росламбеку, бежали от нас за Кубань, то другие, напротив, перебегали из-за Кубани на русскую сторону и искали у чужеземцев защиты и покровительства против стеснительных обычаев родины. С этой точки зрения описываемое происшествие не лишено интереса.

В 1804 году один из враждебных России князей, Атажукин, совершил набег на кистин, с которыми имел старые счеты за их грабежи и за то, что кистины давали у себя убежище беглым кабардинским холопам. Набег был удачен, но сам князь едва не погиб в рукопашной схватке и даже погиб бы непременно, если бы один молодой уздень по имени Джембулат не заслонил его своей грудью. Джембулат был опасно ранен, и старый князь, признательный ему за свое спасение, лечил храброго юношу в своей собственной сакле.

Единственная дочь князя, красавица Цхени, ухаживала за больным. И это обстоятельство, при той свободе, которой пользуются черкесские девушки, послужило началом сердечного сближения между двумя молодыми людьми. Но рука княжеской дочери не могла принадлежать молодому узденю – местные обычаи совершенно не допускали подобного союза; и Джембулат, и Цхени, и старый отец, видевший зарождавшуюся любовь своей дочери и не имевший воли прервать ее в самом начале, были равно несчастны. Рука Цхени уже была притом обещана сыну соседнего владельца, и если бы старый князь не сдержал своего слова, то не только покрыл бы позором свои седины, но и навлек бы на себя неумолимое мщение. «Подвижная стена кинжалов и шашек, – говорил сам князь, – заблестит тогда вокруг моего аула, и он будет сровнен с землей».

Невеселые дни переживались в семье Атажукина. Раз, чтобы несколько рассеяться, старый князь в сопровождении узденей и между ними Джембулата поехал на охоту. Но охоте этой суждено было окончиться печальным образом. Преследуя по лесу дикого зверя, охотники внезапно наткнулись на какую-то блуждавшую за Кубанью казацкую партию, и меткая казачья пуля положила на месте старого князя. Казаки хотели было захватить его тело, но Джембулат отстоял его и повез в аул на своем седле.

Подъезжая к родному селению, Джембулат послал одного из своих товарищей предупредить княжну о постигшем ее несчастье, а партия между тем остановилась у источника, чтобы обмыть тело князя, покрытое пылью и кровью. Скоро слух о печальном происшествии облетел весь аул, и жители сбежались к источнику. Цхени была тут же; она с рыданием кинулась на труп отца и с горьким упреком сказала Джембулату:

– Джембулат! Где была твоя храбрость, если ты не спас своего князя?

– Цхени! – ответил юноша. – Пуля быстрее кинжала, но я сберег тебе утешение плакать над его могилой.

Медленно возвращалась в аул печальная процессия, и каждый добивался чести нести, в свою очередь, смертные останки храброго князя. А на следующий день, едва совершился обряд погребения, как на совете старшин было положено, чтобы Цхени вышла замуж за сына соседнего князя Бек-Мирзу-Арслангира, которого народ вместе с тем хотел признать своим законным владельцем – преемником умершего князя, не оставившего после себя мужского поколения. Цхени должна была пожертвовать собой ради обычаев родины.

День брака приближался. Старинная дружба двух княжеских фамилий должна была еще более утвердиться союзом, основанным на общих желаниях и выгодах. Но в самую полночь, накануне свадебного дня, Цхени исчезла из сакли. В лесу ожидал ее Джембулат; он быстро схватил ее к себе в седло, и резвый конь понес их к русской границе. Скакали всю ночь. Но вот на востоке обозначилось близкое появление зари. Джембулат сдержал коня, чтобы дать ему вздохнуть, и поехать шагом. Но вдруг глухой шум вдали поразил его; он стал прислушиваться.

– Это шум горного источника, – сказала ему Цхени, – в тишине ночи он слышен далеко.

– Нет! Это погоня! – ответил встревоженный Джембулат и пустил коня во весь опор.

Тени ночи постепенно уступали место восходящему дню; яснее и яснее слышался топот погони; вот она уже показалась из-за ближнего холма, и теперь никакая быстрота коня не могла уже спасти беглецов. Еще несколько минут, и они очутились бы в руках разъяренных врагов. Тогда, решившись на последнее средство, Джембулат вскочил на высокий утес, грозно вздымавшийся над быстрыми клокочущими волнами Кубани… Только одна минута раздумья – и Джембулат поднял на дыбы коня, накинул на голову ему бурку и, крикнув: «Цхени! Закрой глаза!», ринулся с двенадцатисаженной высоты вниз, в кипящую пучину.

Пораженные черкесы остановились на краю утеса, и у всех мелькнула одна и та же мысль: «Погиб». Но еще мгновение – и все увидели ясно, как посреди пенистых волн вынырнул конь и на темном фоне реки обрисовалась фигура плывущего всадника. Град пуль осыпал беглецов, но ни одна из них не попала в цель, и Джембулат достиг противоположного берега. Но здесь ему грозила новая опасность. Выстрелы вызвали тревогу на окрестных постах, и линейные казаки уже неслись со всех сторон. Одиночного всадника легко можно было принять за вожака неприятельской партии, переправляющейся на русскую сторону, и в руках казаков уже засверкали ружья. Находчивая Цхени сорвала с себя белую чадру и стала махать ею. Подскакавшие казаки с удивлением увидели всадника и женщину. Когда они узнали, в чем дело, когда измерили глазами грозный утес, высившийся на том берегу Кубани, они смогли оценить весь героизм Джембулата, и отважный юноша сразу завоевал их симпатии. Но предметом особенного восхищения стал верный товарищ Джембулата, его добрый конь; казаки обступили его, не могли на него наглядеться, не могли нахвалиться им, разговаривали с ним, как будто с товарищем.

Об этом происшествии донесено было императору Александру, и Джембулат был принят в русскую службу прапорщиком в один из драгунских полков, стоявших на Кавказской линии. Государь приказал вместе с тем сообщить кавказскому начальнику свою волю, чтобы сохраняемо было полное уважение к религиозным обрядам и обычаям Джембулата. Но Джембулат сам не захотел оставаться магометанином, он принял крещение и был обвенчан с Цхени по православному обряду.

Деятельный сотрудник Глазенапа на линии, Лихачев в начале 1806 года вместе с ним участвовал в знаменитом Дагестанском походе. И если русские имеют право справедливо гордиться этим походом, если бескровное завоевание Дербентского ханства составляет доныне одну из видных страниц боевой кавказской летописи, то этим больше всего обязаны необычайной смелости, энергии и политическому такту генерала Лихачева.