Василий Потто - Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях

• Название: Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях
• Автор: Василий Потто
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05635-1

Фундаментальный труд выдающегося военного историка, генерала русской армии В. А. Потто охватывает период Кавказской войны с начала XVI века по 1831 год.

Многие годы автор разыскивал и собирал разрозненные документы и материалы с одной целью – извлечь из забвения и связать в одно стройное повествование драматические и героические события, которые, развиваясь и усиливаясь, определили совершенно особую роль Кавказской войны в нашей истории.

---

Цицианов отвечал, что «на глупые и дерзкие письма, каково было ханское, с прописанием в нем еще повелений словами льва, а делами теленка Баба-хана, русские привыкли отвечать штыками», и советовал ему призвать на помощь неустрашимого государя государей, чтобы вместе с ним помериться силами «с купцами, недавно Ганжу из-под сильной руки его вырвавшими, яко товар персидских материй».

В мае 1804 года русские войска стали сосредоточиваться в Саганлуге, в восьми верстах от Тифлиса, а Кавказский гренадерский полк под командой генерал-майора Тучкова отправлен был вперед с приказанием занять Шурагель и по пути соединиться с Тифлисским полком, направленным туда же из Лори и Бомбаков[41].

Едва Тучков вступил в пределы древней Армении, как прискакал гонец от генерала Леонтьева с известием, что Тифлисский полк окружен неприятелем, но намерен держаться в горах, пока не подойдут гренадеры. Спускаясь с высот в долину, орошенную рекой Арпачаем, Тучков действительно заметил в одном из ущелий палатки Тифлисского полка и приказал сделать три пушечных выстрела. Это послужило сигналом, по которому Леонтьев тотчас снялся с позиции, и оба отряда с барабанным боем и музыкой соединились на глазах неприятеля.

Война еще не была объявлена Персии, и Тучков ограничился тем, что стал со всей бригадой в оборонительной позиции. Тем не менее на передовых постах весь день шла перестрелка; прискакавший вечером из персидского лагеря пленный грузин сообщил, что вражеское войско, состоящее из восьми тысяч отборной кавалерии, готовится под утро сделать на русский отряд нападение, что в лагере находится персидский сардарь с грузинскими царевичами и что, наконец, сам он исполнял при сардаре должность кафеджи и воспользовался прибытием русских войск, чтобы вернуться в отечество.

Тучков решился предупредить нападение и на заре 10 июня сам выступил из лагеря. Первые толпы персидской конницы, встретившие его в двух верстах у разоренной деревни Караклис, были рассеяны картечью, и войска приблизились к Гумрам, где находился главный лагерь персидского отряда. Едва казаки успели занять высокий курган, лежавший в лощине русской позиции, неприятель начал спускаться с высот и завязал перестрелку. Тучков ввел в дело один батальон, а с остальными скрытно обошел персиян и занял в тылу их узкий горный проход – единственный путь, по которому они могли возвратиться в лагерь. При известии об этом ужас овладел персидскими военачальниками. Напрасно храбрейшие из всадников пытались проложить себе дорогу оружием: картечь разметывала толпы их при самом входе в ущелье и вынудила наконец бежать в окрестные горы. Тучков занял Гумры и овладел неприятельским лагерем.

Через два дня прибыл сам Цицианов, а вслед за ним стали подходить и остальные войска, назначенные к походу. В отряде сосредоточилось до десяти батальонов пехоты (Кавказский гренадерский и Саратовский пехотный полки в полном составе, два батальона Тифлисского и шесть девятого егерского полка), а конницы – весь Нарвский драгунский полк и четыреста пятьдесят линейных и донских казаков, при двенадцати орудиях. Силы эти в общей сложности не превышали трех или четырех тысяч штыков, а неприятель располагал между тем сорокатысячным корпусом, стоявшим на границе Эриванского ханства. Тем не менее 15 июня князь Цицианов открыл наступление по дороге к Эчмиадзину. Персияне во время похода нигде не показывались, но каждый день, перед наступлением вечера, русские видели по сторонам зловещие огни маяков, зажигаемых, очевидно, при приближении отряда. 19 июня, на самой заре, войска услыхали наконец далекий колокольный звон, который князь Цицианов принял за приготовление к торжественной встрече его. Он приказал генералу Портнягину с войсками авангарда ускорить марш, чтобы занять монастырь прежде, чем подойдут к нему персияне. Но предположение князя оказалось ошибочным; монастырь уже давно был занят неприятелем, и персияне, подпустив Портнягина к Эчмиадзинским садам, встретили его перекрестным огнем из ружей и фальконетов. Линейные казаки, спешившись, быстро оттеснили персиян, но занять самый монастырь было невозможно по причине крайнего утомления пехоты, прошедшей в этот день сорок четыре версты при страшной жаре и безводье. Изнурение войск было так велико, что с Портнягиным при знаменах прибыло только человек по шестьдесят с батальона, а остальные люди тянулись еще по дорогам, и собрались все только к полуночи.

Неприятельские разъезды, ходившие вокруг русского лагеря в течение всей ночи, намекали на сбор значительных масс персидской кавалерии. Это был авангард неприятельских войск, подступавших под предводительством наследного персидского принца к Эчмиадзину. Сила персиян простирались до двадцати тысяч всадников, но даже один авангард их, сделавший на заре 20 июня первое нападение на русских, мог считаться сильной армией в сравнении с отрядом князя Цицианова. Все дело, однако же, ограничилось артиллерийским огнем, и русские не пожалели картечи, чтобы охладить бешеный пыл неприятеля и остановить его стремительный натиск. Тогда персияне, охватив русские фланги, устремились к вагенбургу, но генерал Тучков поспешил занять водяные мельницы, находившиеся вправо, откуда удобно можно было стрелять во фланг самому неприятелю, и оставил в них унтер-офицера Вернера с сорока кавказскими гренадерами. Озадаченный неожиданным залпом с мельниц, неприятель приостановился, а Тучков воспользовался этим моментом и ударил картечью. Неприятель, однако же, дошел до вагенбурга, но уже ослабленный, и был отбит со значительным уроном.

Незнакомые еще с европейской тактикой, персияне были поражены упорным сопротивлением немногочисленной горсти солдат, которых они рассчитывали истребить при первом ударе. Каре регулярной пехоты казались им неприступными движущимися стенами, а гром артиллерии, устилавшей поле трупами всадников, скоро распространил смятение в рядах персидской кавалерии, и она побежала. Напрасно сам Аббас-Мирза прискакал на поле сражения с гневными криками: «Остановитесь! Куда вы бежите?» – и старался восстановить в толпе хотя какой-нибудь порядок. «Не срамите меня перед моим отцом и братьями! Не заставляйте рассказывать везде о вашем стыде и позоре!» – кричал он бегущим. Но паника была сильнее угроз, и толпа, гонимая страхом, бежала, пока не очутилась в безопасном месте, куда не долетали русские ядра.

Знойный день между тем уступал уже место прохладному вечеру. Войска отдыхали на бивуаках, как вдруг с аванпостов дали знать, что какой-то отряд кавалерии несется лощиной прямо на русскую позицию. На главном карауле ударили было тревогу, но оказалось, что это была небольшая часть драгунского полка, со знаменами и литаврами, которая не успела присоединиться к своему полку и теперь была преследуема персиянами. Стрелки Кавказского полка тотчас засели в лощину и, пропустив мимо себя драгун, открыли огонь по неприятелю. Персияне остановились. Этим эпизодом и закончилось Эчмиадзинское сражение.

Три дня после того неприятель не смел приближаться к русскому лагерю ближе, чем на пушечный выстрел, и только изредка по местам происходили небольшие схватки, преимущественно при добывании русскими воды и кормов. Между тем Цицианов убедился, что овладеть монастырем без значительной потери в людях невозможно, и двинулся к деревне Канагир, где была единственная переправа через быструю речку Зангу.

Дорога лежала на протяжении двенадцати верст открытой степью, по которой то здесь, то там маячили отряды персидской конницы. Самая деревня также была занята неприятелем. Полковник Цехановский, посланный с девятым егерским полком, выбил из нее персиян и, захватив переправу, тотчас привел в оборонительное положение замок, лежавший посреди деревни. Здесь Цицианов оставил весь свой вагенбург под прикрытием батальона Саратовского пехотного полка, а с остальными войсками, за исключением еще двух рот, отправленных в Эчмиадзин для занятия монастыря, который персияне покинули сами, как только русский отряд двинулся вперед, решил продолжать наступление.

30 июня войска переправились через быструю Зангу и, в боевом порядке миновав Эриванскую крепость, направились на главный лагерь наследного персидского принца. Позиция, занятая неприятелем, лежала на северной стороне Эривани, верстах в семи от крепостного форштадта, и с фронта была прикрыта горным ущельем, представляющим целый ряд каменистых высот и пригорков. Девятый егерский полк, наступавший в авангарде, отправил свои орудия назад и затем, рассыпавшись по высотам, начал живое стрелковое наступление. Пять раз сбивал он неприятеля последовательно с одной высоты на другую и наконец дошел до подъема почти неприступного. Это была крутая скалистая гора с узкой тропой, извивавшейся между утесами и камнями, за которыми неприятель устроил засаду.

Лично осмотрев позицию, Цицианов поблагодарил егерей, проложивших своей грудью дорогу для целого отряда, и приказал сменить их батальоном Кавказского гренадерского полка под начальством полковника Козловского.