Татьяна Тарасова - Небо для талисмана

• Название: Небо для талисмана
• Автор: Татьяна Тарасова
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Его давно уж нет... - голос старика прервался. Он хрипло, трудно закашлялся и пот крупными каплями выступил на его высоком, с тремя поперечными глубокими морщинами, челе. - Его... Нет, Дигон, - он прижал руки к груди, словно умоляя не произносить рокового слова. - Его... украли.

- Фу-у! - выдохнул аккериец, который уже успел представить себе бездыханное тощее тело рыжего талисмана. - Кто?

- Если б я знал, добрый друг... Если б я знал... Но - давай потолкуем об этом чуть позже. Ты устал с дороги. Пей вино, ешь...

- Договорились, - сумрачно согласился капитан, доливая в свой кубок вина. - А пока расскажи мне, откуда у тебя вдруг появилась дочь.

- Данита... Она хорошая девочка, Дигон. Ее мать - чудесная женщина, сестра моего друга... Он умер, она тоже... Я взял Даниту в дом и - был рад... Как я был рад! А через два дня... Через два дня пропал мой Виви...

- Ну вот что, Кармио, - решительно сказал аккериец, увидев, что глаза старика опять повлажнели. - Я хочу знать все - все! И прямо сейчас! Ты слышал меня? Старик молчал, опустив голову. Тогда Дигон привстал, дернул его за рукав, нечаянно облив при этом вином его ногу в кожаном легком сандалии, - чего тот, кажется, вовсе не заметил, - и повторил:

- Ты слышал меня, Кармио? Я хочу знать все!

- Я слышал... Я расскажу...

* * *

- Мы не виделись с тобой пять лет и ещё одну луну, Дигон... Что было за это время в твоей жизни - потом ты непременно поведаешь мне... Я тоже хочу знать все... Уверен, что подвиги твои не только множественны, но и славны, ибо суровое сердце твое воистину благородно, а душа воистину честна... Так говорил о тебе мой мальчик, пока был со мной... Он даже сочинил балладу о Дигоне-капитане, великом воине из далекой Аккерии! О-о, дорогой друг, ты улыбаешься... Вот послушай:

Там, где рождаются буйные дикие ветры, Там, где на сопках качаются черные тучи... Нараспев начал купец, но при первых же словах вдруг заметил в синих очах гостя выражение обреченности, граничащей с отчаянием: из уважения к Кармио Газа Дигон готов был выслушать балладу рыжего до конца, хотя сие равнялось для него пытке каленым железом, и старик, оценив его мужество, улыбнулся и смолк.

- Если душа твоя возжелает, потом я попрошу Даниту исполнить для тебя эту прекрасную балладу с музыкальным сопровождением. А сейчас позволь мне начать мою грустную повесть... Аккериец облегченно вздохнул и с удовольствием позволил.

- Не раз я вспоминал тебя в эти годы, друг. Иной раз мне казалось, что Митра услышал мои мольбы, и скоро ты вернешься сюда из дальних странствий, дабы отдохнуть в тиши и покое среди любящих тебя сердец... Когда мы - я и мой мальчик - вели беседы о тебе, светлой печалью исполнялись наши души и... Прости, мне трудно говорить о тех счастливых днях... Старик вытер слезу, побежавшую по проторенной уже дорожке. Виноватая улыбка тронула его бледные губы; он глотнул вина - лишь для того, чтоб промочить горло, - и видимо собрал силы, желая продолжать.

- Торговое дело мое расширялось. Удача стояла на страже у моих ворот и днем и ночью, так что вскоре после возвращенья мальчика я отправил караваны с товарами во все концы света... Он помогал мне, и к радости моей я обнаружил у него немалые способности - теперь я мог спокойно уйти в Ущелья и оставить все в его руках... Не припомню, Дигон, толковали мы с тобой о Великом Равновесии? Однажды мне снился такой кошмар: столкновение Добра и Зла. Добро в этом сне было самым обыкновенным маленьким горным озерцом - прозрачным и покойным, словно Вечность опустила в него свои длинные косы и погрузилась в дрему... Зло окружало Добро со всех сторон и было голыми скалами. Они нависали над озерцом тяжелыми мощными выступами, и страх сковывал мои члены, ибо чудилось мне, что свирепые колоссы из мрака Бурганова царства стали в строй и выдвинули челюсти в боевом азарте... Но ничего не происходило. Тишина - хотя и зловещая - не предвещала того безумья, кое началось чуть позже, и ни малейшего движения вокруг я не замечал... Но вот с неба сорвалось солнце - я не знаю, откуда оно там взялось, потому что до того я его не видал; может, пряталось за горами? - и одним сверх-быстрым пролетом срезало верхушки скал. Огромные куски камня повалились в озеро, стремительно засыпая его (а ты помнишь, наверное, что отличалось оно весьма малыми размерами) - только искристые брызги полетели во все стороны!.. И вот я, охваченный диким ужасом, заметался у берега, закричал... Нет, я не кричал... Я орал! Я вопил! Я визжал! Я был похож на безобразную тупую обезьяну, у которой туземец своровал дневной запас бананов!.. Пот заливал мои глаза, смешиваясь со слезами... И наконец я решился. Прыгнув в озеро - оно было неглубоко, по грудь мне, - я стал руками отбивать летящие сверху камни, в горячке не чувствуя ударов, да и рук своих тоже не чувствуя. Кровь моя текла ручьями, отчего вода вокруг меня делалась розовою, а потом... А потом вдруг озерцо, наполовину уж заваленное кусками скал, всплеснулось! вытолкнуло меня обратно на берег! мощными струями начало отшвыривать камни, так что те ломались и крошились ещё в падении! О, Дигон, как сие было страшно и... завораживающе...

- А дальше? - с любопытством осведомился капитан, видя, что старик не собирается продолжать.

- Не знаю... - пожал плечами купец. - Дальше я пробудился.

- Стах! Значит, ты так и не увидел, кто победил? Добро или Зло?

- Нет. Но, думаю, ни одному человеку сего знать не дано. Да и не кончена ещё борьба... Кармио Газа опять замолчал, то ли заново переживая свой сон, то ли просто собираясь с силами. Уставясь в середину стола, он медленно потягивал вино, погруженный в неведомый никому, и ему самому мир. Но, заметил Дигон с удовлетворением, руки его уж не дрожали, и глаза были сухи.

- Так вот, дорогой друг, что касается Великого Равновесия, - внезапно молвил он, поднимая взор на аккерийца. - Я знаю, так бывает чрезвычайно редко, но бывает: когда жизнь не имеет просвета; когда она состоит из одних только черных дней; когда и надежда на лучшее, не получая и малого подтверждения, гаснет, гаснет... пока не исчезнет бесследно... И наоборот: лишь невинные белые облачка изредка омрачают ясную погоду жизни баловня богов. Он счастлив, хотя и не желает того признать - на лице его печать скуки и грусти, но не надо этому верить, потому что он и сам в это не верит. Он так убежден в благосклонности небес к его милой жизни, что маска сия всего-то дань им, высшим, нечто вроде жертвоприношения... Мол, я слаб и ничтожен, и нахожусь в вашей власти, и понимаю это, а посему не оставьте меня в ужасном жестоком мире одного; помогайте мне; смотрите на меня; любите меня всего, любите меня всегда и ни в каком случае не переставайте меня любить... Ну, так или примерно так... Вот те исключения, когда Великое Равновесие не проявляется никак, и, мне кажется, друг, се тоже есть коварство Зла...

- Но ведь вторая жизнь счастливая, ты сам сказал, - Дигон, который все это время с энтузиазмом молодости поглощал вторую миску лапши, забрав её с половины купца, на миг прервал трапезу, чтобы с удивлением посмотреть на собеседника.

- Хм-м, дорогой друг... Вечное счастье, представляется мне, родом как раз из царства Бургана... Человек может не осознавать того, довольный ровным течением своего существования, но на деле именно так и есть...

- Не встречал я ещё парня, которому бы нравилось страдать...

- Есть и такие, - усмехнулся купец, - Но я не о них. И не о страдании вообще. Я о том, что в любой жизни - и твоей и моей, и каждого - должно всенепременно присутствовать Великое Равновесие, дабы можно было понять чужое горе, простить чужую ошибку и прочее... Иными словами, дабы жить среди остальных людей праведно - конечно, насколько позволяет натура. Впрочем, я знаю точно - и натура имеет прекрасное свойство подвижности, и со временем приобретает новые черты, успешно избавляясь от некоторых лишних прежних... Но сие был бы очень долгий разговор, Дигон... Давай остановимся на общем нашем убеждении о необходимости наличия в бытие Великого Равновесия...

- Давай, - согласно кивнул капитан, приступая к телятине.

- Итак, течение моей собственной жизни - благосмиренной, ровной, и, в общем-то, вполне счастливой - неожиданно повернуло вспять. (Дальше я буду только рассказывать, что произошло, а оценивать предоставлю тебе, поскольку я могу, сам того не желая, ошибиться и направить мысль твою по ложному пути...) Спустя полтора года после той истории с пастушкой и овцами от внезапной болезни умер мой старый друг. Я знал его с детства, которое ныне кажется мне таким далеким, что я уж сомневаюсь, был ли я когда-либо ребенком вообще... Но я отвлекаюсь, прости меня... Упоминал ли я о том, что жил мой друг в городе Шамаре, что в славной Канталии? Нет? Увы, увы... Расстояние порою разрывает наикрепчайшие узы... Так и мы с ним - не виделись без малого пятнадцать лет. Но все это время я получал от него весточки, и сам отвечал ему... Я знал, что живет он один в огромном доме как и я, пока не появился мой Виви. Также я знал, что в Танасуле - этот город тоже находится в Канталии - у него есть сестра, а у той - дочь. Как-то раз, за несколько лет до его смерти, мне привелось увидеть и ту и другую: по своим торговым делам, кои шли тогда не слишком удачно, я заехал в Танасул и там навестил их. Сестра его оказалась чудесной женщиной, но строжайших - строжайших! - правил... Признаюсь тебе, что, проведя с нею один лишь вечер, я не чаял поскорее уйти, и только маленькая Данита существо прелестное, милое и живое - скрасила мое пребывание в этом доме. Она не отходила от меня, все ластилась, показывала слепленные ею из глины смешные фигурки и трепала мои тогда ещё густые волосы частым своим гребнем... Известие о печальном конце моего друга - а надо сказать, что болезнь его поразила пренеприятнейшая, что-то вроде тропической зеленой лихорадки - заставило меня бросить все дела и поехать в Шамар. Но, к несчастью, я прибыл поздно: дом его был уже продан, а имущество разобрано за долги, коих у него оказалось достаточно. Там же, в Шамаре, я увидел и Даниту. Мать её умерла незадолго до смерти дяди, и девочка осталась совершенно без средств. Конечно, я взял её с собой. Она помнила меня, и с великой радостью согласилась последовать в Иссантию с тем, чтобы стать моей дочерью. Таким образом и страданье мое по поводу потери старого друга завершилось неожиданно счастливо: кроме сына у меня теперь была и дочь. Видишь, как ревностно стерегла тогда удача мои ворота? Я привез девочку в Иссантию, познакомил её с Виви. О, Дигон, они очень понравились друг другу! Мальчик подарил ей краба, которого сам выловил в море, и который оказался странной породы - он мог жить и в море и на суше одинаково легко...