Николай Верещагин - Записки палеонтолога. По следам предков

• Название: Записки палеонтолога. По следам предков
• Автор: Николай Верещагин
• Издательство: «Наука» Ленинградское отделение
• Жанр: История
• Год: 1981

Преследуя лошадей, бизонов и мамонтов, добывая пушного зверя, первобытные охотники продвигались в каменном веке на север по долинам рек Русской равнины и Сибири. В поисках следов давно минувших событий в животном мире четвертичного периода автор изучал великие «кладбища» зверей в долинах рек Русской равнины и Сибири, участвовал в раскопках пещер в Крыму, на Кавказе, Урале и в Приморье, исследовал древние рисунки на скалах. Описанию его путешествий на лодках, вертолетах, верхом и пешком при палеонтологических исследованиях мамонтовой фауны во многих районах нашей страны посвящена эта книга.

---

Охотники на ослов, как видно, имели на мыске вертикального обрыва у устья Канлы-Дере свой опорный пункт. Сбросив под обрыв очередную порцию длинноухих ишаков, они разделывали их туши на плато и в самой балке. Из отходов таких пиршеств, а также из чешуйчатых обломков известняка, снесенных с плато дождевыми потоками, и образовался конус завала, принятый археологом за саму стоянку (рис. 9). На самом деле это была свалка, древняя помойка. Остатков других животных оказалось мало, они были единичны. Это кости мамонтов, носорогов, лошадей, косуль, бизонов, сайгаков, лисиц и зайцев русаков. Вместе с костями носорога из одного квадрата был извлечен и кусок нижней челюсти человека, при этом с отличным подбородочным выступом, от которого не отказался бы и англосакс.

Рис. 8. Предгорное плато Крыма рассечено глубокими каньонами. Фото автора 1956.

В сезон загонных охот у древних старосельцев пища была в изобилии. Об этом можно было судить по находкам целых трубчатых костей, которые в других стоянках и условиях бывают тщательно разбиты и обсосаны в поисках животворного мозга. Не удалось подметить и следов погрызов костей грызунами и хищниками, что указывало на довольно энергичное, быстрое образование компоста из земли, обломков известняка и костей.

Все кости из Старосельского и Чокурчинского завалов оказались светло-палевого цвета, практически лишенными коллагена и при поскабливании давали лишь белесую пыль и крошку без запаха сырой кости. При перекладывании на столе они издавали шуршащий звук битой фаянсовой посуды. Такие признаки характерны для древних костей, происходящих из аридных областей и вообще захоронений в условиях большой сухости.

Что касается характера охот на ишаков, то загонный способ близ Староселья не вызывает сомнений. Скорее всего, что именно в Кровавую Балку с ее вертикальными стенками и загоняли ослов, выходивших пастись на плато.

Закончив на третий сезон раскопку нижнего участка завала, А. Формозов решил забить шурф в его задернованной вершине, рассчитывая пройти всю его трехметровую толщу. На глубине 1.5 м рабочие неожиданно наткнулись на скелет подростка — мальчика лет 14. Установить, что это было — погребение или естественное случайное захоронение трупа, сброшенного или свалившегося с обрыва, в спешке раскопок не удалось. Тем не менее наши антропологи признали в этой находке древнего представителя мустьерской эпохи Крыма, главным образом на основе «примитивных» особенностей зубов.

В конце последней ледниковой эпохи, около 12 тысяч лет тому назад, в Крыму начали исчезать северные холодовыносливые звери: мамонты, северные олени, песцы. Их места занимали кабаны, гигантские и благородные олени, косули. Вместо пещерных львов, гиен и медведей появились бурые медведи, дикие кошки, рыси и барсы. Судя по такой смене фауны, лиственные леса расселились из ущелий, заняв все холмистые предгорья полуострова. Еще два-три тысячелетия, и под скальными навесами северного Крыма вместе с редкими костями оленей, волков, барсуков стали откладываться обильные кости полудиких свиней, мелких домашних коз, овец и собак. На протяжении веков бронзы и позднейших металлических культур Крым постепенно терял своих прежних диких обитателей одного за другим. Однако в скифские времена, тысячи за две с половиной до наших дней, по речке Салгир еще жили речные бобры. Позднейшие обитатели Крыма — тавры, занимаясь разведением крупного и мелкого рогатого скота, постепенно стравливали и сжигали предгорные и приречные леса и выжили мудрых строителей плотин. В средние века нашей эры, когда Бахчисарайское ущелье оккупировали орды татар хана Гирея, а на пещерном плоскогорье Джугут-Кале были поселены караимы, в Крыму еще жило множество кабанов, благородных оленей, косуль, волков и рысей. Встречались здесь изредка даже барсы.

Рис. 9. Завал отложений у навеса в балке Канлы-Дере близ Староселья частично раскопан. Фото автора, 1956.

В ущельях Кавказа

Величественное горное сооружение — Кавказ отделяет широкими кулисами стен своих широтных хребтов юго-восточную Европу от Передней Азии. На протяжении миллионов лет эти хребты вздымались среди древних морей, волны которых оставили в предгорьях перемытые наносы кавказских горных потоков.

К нашим дням глинистые, песчаные и ракушечниковые отложения третичных морей в Предкавказье и Закавказье оказались также приподняты в предгорьях на высоту 300—400—600 м над ур. м. В восточной части перешейка они образуют даже особые гряды размытых временными потоками возвышенностей, серых гор — «боз-дагов». Эти выходы дряхлых антиклинальных складок обычно и включают остатки животных третичного периода, обитавших в субтропических саваннах и джунглях Кавказского полуострова, а позднее и перешейка. Кости слонов, жирафов, гиппарионов и носорогов залегают, конечно, не повсеместно, а в участках бывших заливов и речных дельт — там, где потоки выносили в море трупы погибших зверей. Кости мастодонтов со странными совкообразными бивнями, загадочных кавказотериев, древних медведей, гигантских волков — амфиционов и примитивных лошадиных — анхитериев найдены по обрывам берега Кубани в песках близ станицы Беломечетской. На Ставропольском плато есть замытое песком и гравием русло плиоценовой речки, врезавшейся в древний ракушечник Сарматского моря. Под ударами геологической кайлушки этот песок издает особый шуршащий звук.

В июне 1952 г. я часами работал под вертикальной стенкой карьера с кайлушкой и ситом, обгорая на жгучем солнце. В песке встречались обломки костей гиппарионов, двурогих носорогов, тапиров, древних оленей и плиоценовых косуль, арвериских мастодонтов, динотериев, медведеобразных диноционов, кротов и мелких выхухолей, бобров, хомяков и мышей. Это был увлекательный поиск, и мне не хотелось прислушиваться к предупреждениям рабочих карьера о том, что пятиметровая стенка может рухнуть в любой момент и устроить новое захоронение.

Более поздние ископаемые териокомплексы эпохи отложений акчагыльских и апшеронских глин, галечников и конгломератов Таманского полуострова и боздагов восточного Предкавказья и Закавказья в районе Грозного и Мингечаура состояли из огромных южных слонов, крупных стеноновых лошадей, оленей, винторогих антилоп, бобров трогонтериев, гиен и махайродов. Все это были фаунистические комплексы теплых низменностей и предгорных наклонных равнин. Остатков представителей горной фауны той поры мы пока не знаем. Не знаем пока также, как происходил переход от субтропических условий и их теплолюбивых фаун позднего плиоцена к умеренным, а порой и холодным условиям раннего плейстоцена, к его холодовыносливым фаунам.

Бешеные потоки в теснинах ущелий перемалывали в щебне и валунах любые органические остатки, а крутизна склонов не создавала условий для накопления осадков. Между тем высокогорность Кавказа относительно недавняя. В миоцене Кавказские хребты вряд ли были выше 1.5—2 км. По представлениям геоморфологов, его центральные хребты поднялись на высоту до 2—3 км при жизни нескольких тысяч поколений первобытных людей — на протяжении последних 250—300 тысяч лет. Первобытные племена были также свидетелями грандиозных извержений Эльбруса, Алагеза, Арарата и Демавенда, сыпавших пепел даже на Русскую равнину. Обширные излияния лав перекрывали в разных направлениях Армянское нагорье.

Следы деятельности первобытных людей и богатых фаун ледниковых и межледниковых эпох плейстоцена сохранили в карстовых районах Кавказа пещеры. Таких пещер много в известняковых массивах Западного Кавказа — в районе Сочи, Хосты и Сухуми, в окрестностях Кутаиси и Чиатури, по ущельям речек Цхал-Цитела и Риони, а на Малом Кавказе — по южным и восточным склонам Карабаха и в Нахичеванском крае. Наиболее обширны и величественны пещеры Черноморского побережья. Многие из них, например Воронцовская, Ахштырская, Абласкира, служили пристанищем и пещерным медведям, и первобытным охотникам. В одних гибли в темных колодцах-ловушках одно за другим целые поколения пещерных медведей, из других этих огромных мохнатых зверей выживали первобытные охотники, третьи оставались «запечатанными» обвалами, оползнями и натеками кальцита на тысячелетия. Имеются здесь и провалы в сотни метров. Теперь многие эти пещеры уже настолько окультурены и захожены туристами, а также самодеятельными «спелеологами», что потеряли интерес для ученых.

Особенно эффектны и заслуживают всяческой охраны и научного изучения пещеры по ущелью Цхал-Цитела — севернее Кутаиси. Здесь в известняковом массиве правобережья у села Цуцхвати образовалась гигантская воронка диаметром около 200 м, прорвавшаяся к днищу ущелья на такую же глубину. По ее стенкам расположена целая серия пещер с отложениями разных эпох. Особый интерес представляет небольшой ритуальный грот, заполненный сложенными черепами пещерных медведей. Черепа надежно законсервированы в натеках кальцита (рис. 10). Раскопки этой замечательной серии пещер, которые ведутся в течение ряда лет под руководством Л. И. Маруашвили, позволили проследить последовательность их заселения человеком, смену культур, ландшафтов и фауны. На этом мы остановимся позднее.