Шантель Седжвик - С любовью, Лукас

• Название: С любовью, Лукас
• Автор: Шантель Седжвик
• Жанр: Современные любовные романы

Когда Окли Нельсон теряет из-за рака своего брата, Лукаса, то думает, что никогда не восстановится. Находясь в эпицентре ссор родителей и битвы с депрессией, она не чувствует внутри ничего, кроме пустоты. Когда мама предлагает ей провести лето в Калифорнии у тети Джо, Окли не уверена, что смена обстановки изменит все, но хочет попытаться.

В Калифорнии, в доме тети Джо, Окли находит своего рода безопасность и свободу. После переезда мама дает ей тетрадь с письмами, адресованными ей — от Лукаса. Читая по одному письму в день, она понимает, насколько сильно он ее любил, и каждое письмо бросает ей вызов быть лучше и продолжать наслаждаться жизнью. Он хочет, чтобы она двигалась дальше.

Если бы только это было так легко.

Но затем в ее жизни появляется серфер Карсон, и Окли ошеломлена. Он заставляет ее снова чувствовать. Как только она пускает его в свою жизнь, то удивляется интересу, который питает к нему. Все становится труднее. Как она может влюбиться и быть счастливой, когда у Лукаса никогда не появится шанс испытать то же самое?

Руководствуясь посмертными словами брата, Окли должна научиться слушать и снова доверять себе. Вскоре она осознает, что второй шанс — способ познать ошибки прошлого, и не стоит всегда оставлять прошлое позади, чтобы обрести счастье в будущем.

Переведено для группы: http://vk.com/e_books_vk

---

Жду, вижу гребень и подтягиваю себя на ноги, когда волна опускается. Все происходит так быстро. В одну секунду меня потрясывает и покачивает, а в другую руки расставлены, и я нахожу равновесие, насколько это вообще возможно. Я качусь на доске. Действительно качусь! Я стою прямо, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Карсона, и он хлопает в ладоши и что-то кричит. Я издаю возглас и выбрасываю в воздух кулаки.

И вот тогда-то я и теряю равновесие и падаю. Ну естественно.

Волна донесла меня практически до самого пляжа, поэтому я спрыгиваю и машу Карсону. Я измождена, но настолько взволнована. Я действительно поймала волну. Даже если это было на секунду, оно того стоило.

Тело слишком устало, чтобы делать что-то еще, поэтому отвязываю лиш и кидаю доску на сухой песок.

Как только Карсон оказывается достаточно близко, то набрасывается на меня и приобнимает рукой за талию. Затем кружит меня, и я смеюсь.

— Ты это сделала! — кричит он.

— Я знаю! Это было потрясающе! — Он ставит меня обратно на землю. — Видел, как я упала? Удивляюсь, что снова не заглотила воду. Как раз вовремя закрыла рот.

— Самое худшее — наглотаться соленой воды. Поверь мне, пробовал, знаю.

— Это отвратительно.

Он фыркает и делает шаг ближе, все еще держа руку на моей талии. Какое-то мгновение рассматривает мое лицо и застенчиво улыбается.

Я заправляю мокрые волосы за ухо.

— Спасибо…что не смеялся надо мной весь день.

Он отступает и скрещивает руки.

— Да я видел серферов и похуже тебя.

— Детишек, да?

Он улыбается.

— Возможно. — Мы подходим к полотенцам, чтобы вытереться. Я присаживаюсь и кладу рядом с собой доску. Солнце пригревает мою кожу. Ну, точнее, мое лицо, потому что все остальное еще прикрыто гидрокостюмом.

Карсон приседает и проводит пальцами посередине моей доски.

— Нужно нанести немного Секс Воска.

Я моргаю.

— Что?

Он поднимает бровь, а потом фыркает.

— Это воск для досок. Его намазывают на корпус доски, чтобы у ног было сцепление получше. Этим утром я намазал твою доску, но стоит, возможно, прикупить свой, так как ты собираешься проводить здесь много времени. У нас в магазине есть самые разнообразные запахи. Можешь заскочить и выбрать несколько.

— Хорошо. Так…почему они называются Секс Воски? Это…интересно?

Он пожимает плечами.

— Просто название бренда.

— Оу.

Карсон смотрит на часы на запястье и тихонько ругается.

— Я должен идти на работу. — Он расстегивает верх своего гидрокостюма и скатывает его вниз до талии. Я изо всех сил стараюсь не таращиться, но это очень сложно. Он выглядит хорошо. Очень хорошо. — Что делаешь позже?

Я притворяюсь, будто интересуюсь песком на своих ногах, и пожимаю плечами.

— Не знаю. Возможно, посплю. Я так устала.

— Да я в этом уверен. Ты отлично справилась, кстати.

— Мне нужно много практиковаться.

— Всем нужно. Ты научишься. Держу пари, что к тому времени, как наступит лето, ты станешь самородком.

— А разве самородок — это не тот человек, который идеально справляется уже в первый раз?

— Эх. Таких не бывает. Ну, кроме меня.

Я смеюсь и еще глубже зарываюсь ногами в песок.

Он снова смотрит на часы.

— Я должен идти. Отец убьет меня, если опоздаю. — Он встает и берет свою доску, которая лежит все на том же месте, на котором он ее и оставил. Я удивлена, что ее никто не стырил. Либо он очень авторитетен, либо многие его знают и не трогают его вещи.

— Спасибо за урок, — говорю я.

— Всегда рад. Дай мне знать, когда мой первый урок игры на гитаре. — Он улыбается и направляется к своему дому.

Мое тело болит. Мне не хочется идти к дому Джо. Может, просто прикорнуть на пляже?

А затем я вспоминаю, что на мне надето. Возможно, люди ошибочно примут меня за мертвого тюленя или кого-либо еще.

Поднимаю доску и полотенце и иду к дому.

Когда я открываю входную дверь, меня приветствует голос.

— Повеселилась?

Смотрю на маму, которая сидит у стойки. В руках она держит чашку кофе и выглядит уставшей.

— Да. Я поймала волну, поэтому сейчас типа знаю, как серфить.

— Хорошо. Я рада, что ты хорошо провела время.

Я мешкаю, но все равно спрашиваю:

— Ты в порядке, мам?

Она улыбается.

— Я в порядке, милая. Просто устала.

— Уверена?

Она кивает.

— Где ты вчера была? Джо сказала, что ты ушла, но она не знала куда. Я…беспокоилась о тебе. — Трудно признаться в последнем, но это правда. Я о ней беспокоилась.

— Мне просто хотелось проветрить голову. Я в порядке.

— Ох. — Мне хочется, чтобы она сказала больше. Объяснила, зачем ей проветривать голову. Из-за Лукаса? Папы? Мы какое-то мгновение смотрим друг на друга, а затем я прочищаю горло. — Эм…думаю, мне надо переодеться. — Она ведет себя странно. Она никогда не сидит просто так дома и ничего не делает. Я знаю, что она не принимала душ и с самого утра одета в свой халат.

— Окли? — произносит она.

— Мам?

Она какое-то мгновение рассматривает мое лицо, а затем переводит взгляд на чашку в своих руках.

— Да ничего.

Я прихожу в замешательство и оставляю ее одну. Все равно не знаю, что ей сказать.

Глава 9

Дорогая Окли,

Я когда-нибудь говорил тебе, что больничная еда на вкус как дерьмо? Не то чтобы и прям как дерьмо, но если бы у меня был выбор съесть и то, и то, то уверен, что вкус был бы одинаковым. Я так хочу домашний суп с лапшой и индейку. Или мамину лазанью. Ням-ням.

Помнишь, как наша мама, когда мы были маленькими, нарезала нам сэндвичи треугольниками? Наши друзья думали, что она самая крутая мама. И она такой и была. Моим друзьям нравилось приходить в гости, потому что она всегда готовила своего рода вкуснятину.

Это немного грустно. Она очень сильно изменилась. Это моя вина. Если бы я не заболел, она осталась бы прежней. Счастливой. Она больше не улыбается так много. Я знаю, что это из-за меня. Я не намеревался сделать так, чтобы все грустили.

Когда меня не будет с вами, постарайся сделать так, чтобы она снова улыбалась. И папа тоже. Мне так жаль, что их не было рядом с тобой. Я не хотел забирать все внимание. Пожалуйста, не вини их за это и не будь к ним слишком строга. Они тоже через многое прошли.

О чем это я? Съешь ради меня лазанью. И ячменную лепешку. Лепешки и медовое масло мои любимые. Но, конечно же, ты это и так знаешь.

С любовью, Лукас.

Я выдыхаю, кладу тетрадь и присаживаюсь на край кровати. Пристально смотрю на пол. Не будь слишком строга к маме и папе, говорит он. Это очень сложно. Я понимаю, что они через многое прошли, но они, по крайней мере, есть друг у друга. Или были друг у друга. Лукас был единственным, кто у меня был, а сейчас у меня нет никого.

Ночи, когда мама с папой ссорились, всплывают в сознании с достаточной силой. Лукас выводил меня на улицу, когда нам было десять и двенадцать лет, чтобы укрыть меня от реальности нашей жизни. Мои родители не всегда ссорились. Когда мы были младше, они были счастливы. Мы были достаточно близки. Но когда стали постарше, казалось, что родители больше беспокоились насчет работы, чем друг о друге, и из-за этого между ними выстроилась стена. И между нами.

Они не были плохими родителями. Знаю, что они любили нас. Но мы не были «близки», как семьи, которые я знала. Слово «близки» для них означало то, что мы живем вместе в одном доме и немного разговариваем каждый день, но не поддерживаем хобби друг друга и все остальное. Думаю, это означало, что они совсем нас не знали. Но пока моих родителей не было рядом, был Лукас. Он помогал мне с домашней работой во время всей средней школы, приходил на все мои соревнования по плаванию, когда я была десятиклассницей, а потом перешла в одиннадцатый класс. Половину всего времени готовил мне ужин, потому что я готовила ужасно, а родители приходили домой слишком поздно. Он был тем, кто утешал меня, когда ему поставили диагноз, а мои родители испугались и закрылись. Он всегда был рядом со мной. И неважно, что происходило. Он всегда был рядом.

Был.

Я качаю головой. Не хочу думать об этом прямо сейчас. Вместо этого ложусь на кровать и смотрю на потолок.

Мой телефон звонит на прикроватном столике, и я наклоняюсь, чтобы посмотреть, кто это.

Папа. Он не разговаривал со мной с тех пор, как я сюда приехала. Я уверена, что он был занят, но мог, по крайней мере, позвонить и узнать, как у меня дела. Или, думаю, я тоже могла ему позвонить. Отвечаю на телефон.

— Алло?

— Привет, тыковка. Как дела?

Я улыбаюсь при слове «тыковка». Он называет меня так с детства.

— Привет, пап. У меня все хорошо.

— Привыкаешь к дому Джо?