Альберт Манфред - Марат

• Название: Марат
• Автор: Альберт Манфред
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Великий революционер XVIII века, крупнейший деятель французской буржуазной революции 1789–1794 гг., доктор медицины и физик, социолог и юрист, один из самых выдающихся публицистов своего времени, Жан Поль Марат по праву занимает прочное место в истории. Всю свою жизнь Марат ведет подвижническую борьбу против сильных мира сего Неустрашимый революционный борец, являвшийся наряду с Робеспьером одним из самых популярных вождей партии Горы, Марат, обладавший, по выражению Энгельса, «мужеством беззакония», расчищал путь для революционной якобинской диктатуры. «Марат, Друг народа», — так подписывал он свои пламенные статьи, и таким именно знала его вся революционная Франция.

Книга профессора Манфреда знакомит читателей с жизнью и деятельностью этого выдающегося революционера-демократа.

---

Но сохранившееся письмо Литльтона примечательно еще и иным: оно передает дух уважительной атмосферы, окружавшей в ту пору Марата в Лондоне; оно свидетельствует об авторитете, который завоевал молодой врач и начинающий литератор даже в некоторых кругах высшего общества английской столицы.

Но книга принесла Марату не только лавры. Она вызвала и довольно резкую критику.

Критические оценки появились в печати после того, как исследование «О человеке» на французском языке под полным именем автора — доктора медицины Ж. П. Марата поступило в продажу в книжные магазины континента и, в частности, Франции.

Среди критиков книги Марата оказались такие крупнейшие авторитеты с мировым именем, как Вольтер и Дидро.

Вольтер опубликовал небольшую, но полную критического яда рецензию на книгу писателя-медика. Он хотел сразить его самым сильным оружием — иронией. В небрежной и в то же время безупречной по форме манере, с присущим ему тонким остроумием Вольтер высмеивал обширное исследование доктора медицины. Он издевался над всем: над литературным стилем произведения, над неосведомленностью автора, над его действительными и вымышленными ошибками, наконец над его идеями. Вольтер не снисходил до того, чтобы отвечать на личные нападки, которым он подвергся в сочинении Марата. Но он обрушивался на молодого автора за неуважительное отношение к прославленным философам века, в особенности к Гельвецию. «Вы могли бы отзываться более вежливо о благородном человеке, который хорошо оплачивал своих врачей», — отчитывал он Марата.

Самую острую критику вызвали рассуждения Марата о местоположении души человека.

«Следовало бы лучше признаться в том, что никто еще не видел, где она обитает… Предоставьте это лучше богу; поверьте мне, он один ей уготовил жилище, но он не назначил вас своим квартирмейстером», — иронизировал знаменитый философ.

Отзыв Вольтера произвел в свое время большое впечатление на современников. Подтверждением этому может служить хотя бы то, что сорок лет спустя плененный на острове Святой Елены бывший император Наполеон Бонапарт, которому было о чем вспоминать и размышлять, в 1816 году неожиданно припомнил выступление Вольтера. «Марат имел свои заслуги, он написал до революции произведения, о которых говорил Вольтер», сказал он своему собеседнику.

Жестокую, критику Вольтера напоминали позднее Марату его оппоненты, в их числе Камилл Демулен.

Другой крупный мыслитель французского Просвещения, один из самых выдающихся представителей французского материализма, Дени Дидро, высказал также отрицательное суждение о работе Марата.

Дидро писал в совершенно ином тоне, чем Вольтер: спокойно, без раздражения; он назвал Марата «довольно талантливым человеком», отметил сильные стороны первой части работы, там, где рассматриваются функции тела, но с полной определенностью осудил философскую сторону трактата «О человеке».

В чем же было дело? Как могла сложиться такая парадоксальная ситуация, когда автор, с должным основанием определявший свое место на левом фланге передовой общественной мысли, заслужил своим произведением одобрение господ из правящих слоев и осуждение людей, представлявших прогресс восемнадцатого века? Говоря короче, почему исследование «О человеке» было встречено аплодисментами лорда Литльтона и господина де ла Рошетта и критикой Вольтера и Дидро, когда, казалось бы, следовало ожидать противоположное?

Ответ на этот вопрос с исчерпывающей полнотой дал несколько позже сам Марат.

В 1783 году автор исследования «О человеке», возвращаясь к вопросу о спорах, возникших вокруг этого сочинения, писал: «…Мое первое произведение было посвящено борьбе с материализмом, так как я развивал идею влияния души на тело и тела надушу. Вот начало моих бедствий… Я боролся с принципами современной философии, вот источник ненависти ее апостолов…»

Произведение Марата было враждебно материализму. В этом было главное. Его философское исследование было насквозь противоречивым. Там, где Марат выступал как врач, как физиолог, где он анализировал анатомию и физиологию человеческого тела, он оставался на почве материализма; не случайно эту часть одобрил Дидро. Но допустив существование души, признав ее особой субстанцией, задавшись целью проследить взаимовлияние двух равноправных, по его представлению, субстанций — души и тела, Марат целиком становился на почву идеализма и с этих идеалистических позиций ратовал против материализма.

Исследование Марата «О человеке» стояло ниже уровня развития философской мысли восемнадцатого века.

Марат с горячностью, с искренним негодованием возмущался выступлением «маркиза из Ферне», как он называл Вольтера, и тщетно добивался опубликования в печати своего ответа «апостолу современной философии».

Он сохранил надолго, на всю жизнь, убежденность в своей правоте в этом первом философском споре в дни своей молодости.

Это было, с его стороны, самообольщением.

Если отбросить все наносное, все элементы личной обиды, оскорбительный для Марата иронически-пренебрежительный тон Вольтера и несправедливое обвинение в невежестве, то остается несомненным, что правда в этом споре была на стороне Вольтера и Дидро, но отнюдь не Марата.

Марат как философ представлял вчерашний день философской мысли; Вольтер и Дидро — нынешний и завтрашний ее день.

В декабре 1774 года в Лондоне была издана, без указания имени автора, новая книга Жана Поля Марата. Она называлась «The chains of slavery» — «Цепи рабства»

Это было первое политическое произведение молодого писателя, и оно доказало, что не философия, а политика, к которой он питал «природную склонность», как он однажды выразился, определяла его как общественного дёятеля и литератора.

История создания «Цепей рабства» довольно запутанна.

Сам Марат, пятнадцать лет спустя после выхода первого издания этой работы, в 1789 году, в письме к председателю Генеральных штатов писал, что побудительными мотивами к созданию этой книги было стремление принять участие в острой политической борьбе, проходившей в то время в Англии, и повлиять на результаты приближавшихся парламентских выборов.

Марат разъяснял там же, что он преследовал этой книгой прямые практические цели. Он надеялся призвать англичан «к осознанию своих прав с помощью изображения гнусных уловок, к которым прибегают государи для порабощения народов, и путем изображения ужасающих бед, которые неизбежно влечет за собой деспотизм».

Это свидетельство автора «Цепей рабства», безусловно, заслуживает внимания.

В целом эта версия должна быть принята с полным доверием. Кому же, как не автору, лучше всего знать историю создаваемого им произведения?

Пытливый наблюдатель, обладавший зорким глазом и цепкой памятью, молодой врач с жадностью вглядывался в эти яркие картины разительных социальных контрастов, которые каждый день являл ему окружавший его мир.

Действенная натура Марата побуждала его принимать непосредственное участие в ожесточенной политической борьбе, потрясавшей в семидесятые годы Англию. Марат был связан с левыми политическими клубами и обществами радикально-демократического направления, возникавшими как раз в эти годы в Лондоне и других английских городах. Как велика была его роль в этих клубах, сказать трудно — об этом нет прямых достоверных свидетельств. Известно, что Марат в 1774 году вступил в «великую масонскую ложу» в Лондоне, что вскоре после этого он связался с одной из масонских лож в Голландии. Масонские организации в ту пору были одной из распространенных форм радикальной политической оппозиции. Участие в масонских ложах также свидетельствовало о том, что Марат стремился к активному вмешательству в политическую жизнь страны.

Не подлежит сомнению, что, спешно работая, дабы подготовить и издать «Цепи рабства» к началу избирательной кампании в Англии, Марат рассчитывал оказать своей книгой посильное влияние на ход развернувшейся в связи с парламентскими выборами политической борьбы.

Все это так. Однако достаточно внимательно вчитаться в текст «Цепей рабства», сличить английское издание 1774 года с последующим французским прижизненным изданием 1793 года, проследить за их разночтениями, чтобы убедиться в том, что это произведение не представляло собой однородного целого, что текст его носит явственные следы напластований разных лет.

Сам Марат признавался, что «Цепи рабства» подготавливались в течение долгого времени, он прямо указывал, что «перевод появился на восемнадцать лет раньше подлинника».

Сопоставляя английское и французское издания «Цепей рабства», нельзя не заметить, что французское издание много шире и полнее английского.

«Цепи рабства» не могли быть написаны ради тех непосредственных целей, на которые указывал автор: участие в английской избирательной кампании 1774 года. По самому своему характеру это произведение выходило за узкие рамки агитационно-пропагандистского документа избирательной борьбы. Можно с достаточными основаниями предположить, что первое, английское издание 1774 года было сокращенным и, видимо, частично переработанным переводом ранее написанного сочинения на французском языке.