Георгий Милляр - Я – второй Раневская, или Й – третья буква

• Название: Я – второй Раневская, или Й – третья буква
• Автор: Георгий Милляр
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090205-7

Георгий Францевич Милляр (7.11.1903 – 4.06.1993) жил «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве». Он бы «непревзойденной звездой» в ролях чудовищных монстров: Кощея, Черта, Бабы Яги, Чуда-Юда. Даже его голос был узнаваемо-уникальным – старчески дребезжащий с повизгиваниями и утробным сопением. И каким же огромным талантом надо было обладать, чтобы из нечисти сотворить привлекательное ЧУДОвище: самое омерзительное существо вызывало любовь всей страны!

Одиночество, непонимание и злословие сопровождали Милляра всю его жизнь. Несмотря на свою огромную популярность, звание Народного артиста РСФСР ему «дали» только за 4 года до смерти – в 85 лет. Он мечтал о ролях Вольтера и Суворова. Но режиссеры видели в нем только «урода». Он соглашался со всем и все принимал. Но однажды его прорвало! Он выплеснул на бумагу свое презрение и недовольство. Так на свет появился знаменитый «Алфавит Милляра» – с афоризмами и матом.

---

Она была женщиной строгих правил, второй раз замуж не вышла и посвятила себя воспитанию сына. Но они не бедствовали, на жизнь семье де Мильё хватало. От отца – золотопромышленника – осталось приличное наследство. Кроме того, у семьи была большая квартира в Москве, две дачи в Подмосковье и в Геленджике.

Гувернантки-француженки обучали мальчика языкам, музыке, литературе. Юрочку возили в театр и в оперу. Он слушал Шаляпина, Нежданову, Собинова, других великих мастеров театра. Тетушки во время путешествий рисовали для мальчика открытки, на которых писали: «Милый Юрочка! Посылаю тебе карточку с изображением прекрасных зданий в Испании и надеюсь, что и ты будешь архитектором и построишь не хуже мавров».

А театр он полюбил благодаря своей тете, известной в то время театральной актрисы. И Жоржа с пяти лет потянуло на сцену. Он выступал перед родственниками в гостиной в московской квартире и на террасе подмосковной дачи. С удовольствием раскланивался под аплодисменты. А в семь лет он преобразился в Мефистофеля из «Фауста» – измазал себе лицо химическим карандашом. Однако Жорж был разочарован: родственники не испугались. Напротив, еле сдерживались от смеха. А гувернантки всплёскивали руками и говорили: «Господин Мефистофель, а вы нашего Юрочку не видели? Только что был тут».

«Он очень стеснялся, когда мама видела, как он играл спектакли. Она никогда ему не сказала «хорошо», она никогда не подбадривала его, – говорит Тамара Иванова. – Она просто говорила: «Не очень». Она его не подхваливала. А может, надо было?»

«НЕВИННОСТЬ —

причина для удивления жениха».

«ПАНТОМИМА —

зрелище, говорящее языком искусства».

* * *

«Революция отняла у нашей семьи деньги, квартиру, дачу и даже фамилию: из де Мильё я стал просто Милляром»

Беззаботное и счастливое детство Жоржа закончилось в 1914 году. В воздухе чувствовались предреволюционные волнения. Над богачами нависла угроза расправы и «экспроприации». Из революционной Москвы надо было бежать. И Георгий оказался у деда в Геленджике, где он провел пять лет. А вскоре в России случилась революция.

И у семьи де Мильё было отнято почти всё: деньги, московская квартира, дача. В 1917 году их шикарная квартира на Малой Бронной – весь четвертый этаж большого особняка – стала коммуналкой. И им – владельцам – выделили всего лишь комнату в 12 метров. Большевики дачу отобрали согласно декрету товарища Ленина. Юру с дедушкой и бабушкой переселили в дворницкую, а дом забрали под санаторий.

Так жестокая грубая жизнь вытолкнула Милляра из его сказочного детства во взрослую действительность. Из замка – в дворницкую… Но никаким декретом нельзя было лишить мальчика мечты о сказке…

Потом нависла другая угроза: а вдруг к Жоржу предъявят претензии по поводу его не «русской» фамилии? Обеспокоившись этим фактом, родственники Георгия предусмотрительно подправили ему фамилию. Так он превратился из де Мильё в просто Милляра.

В общем, к 17 годам Юра-Жорж мог только рисовать, лепить, музицировать и разговаривать на иностранных языках. Но он был таким хилым и беззащитным, что его сверстники с ним не дружили, не звали играть в футбол. По их мнению, он только годился быть членом агитационной бригады, делать из папье-маше картонные продукты питания и другие бесполезные предметы.

Потом, в течение всей своей жизни Георгий Францевич не рассказывал никому о своей жизни. Когда в анкетах надо было указать знание иностранных языков, он ставил прочерк, хотя свободно владел французским и немецким. Когда надо было указать семейное происхождение, писал: «Родился в семье жел. дор. служащих». А по-французски у него время от времени проскакивало, вспоминали коллеги. Воспитание с боннами и гувернантками не могло пройти даром. Многие, хорошо знавшие Милляра, называли его «породистым» человеком.

Кстати, свою родину, Францию, де Мильё-Милляр так никогда и не увидел. Однако до самой смерти актер повторял: «Произошла ошибка. Я родился в день не той революции…» Под «той революцией» он подразумевал День взятия Бастилии и только 14 июля считал настоящим праздником. Эту дату Георгий никогда «не пропускал» – отмечал. Однако не ненавидел Советскую Россию, не был диссидентом, не боролся с режимом. А уехать из страны ему даже в голову не приходило. Хотя такая возможность у него была.

«14 июля для Милляра был святой праздник, где бы он ни был в этот день, он всегда его отмечал, – вспоминает приемная дочь Тамара Иванова. – Может быть, потому, что у него папа француз. Может, по другой причине. Георгий Францевич – человек далеко не простой. Все говорили, что его не принимали всерьез. А напрасно».

«АНКЕТЫ

нездоровый интерес к чужой биографии».

«МОЛОДОСТЬ

нет такого генерала, который не мечтал бы стать солдатом».

«14 ИЮЛЯ.

Со временем этот национальный праздник превратился в международный Антитюремный день».

* * *

«Я работал бутафором в театре, а однажды меня буквально «вытолкнули» на сцену, чтобы я сыграл… Золушку»

Когда Георгий Милляр окончил в Геленджике школу, он устроился работать бутафором в местный театр. Все были довольны его работой, называли «добросовестным». Но Жорж хотел быть актером. И не просто актером, а самым знаменитым! Все роли, которые шли в театре, он знал назубок. И он таки дождался своего счастливого часа в 1920 году.

Вдруг приболела актриса в спектакле «Золушка». Режиссер был в панике. Даже хотели отменить спектакль. Но вдруг кто-то подсказал: у нас в театре есть «старательный бутафор», который знает все роли. И Георгия буквально «вытолкнули» на сцену. С ролью он справился блестяще. Надел платье, вышел на сцену, и никто даже не понял, что девочку играет мальчик. Как он сам позже вспоминал, он никогда не был так счастлив, как в роли Золушки. После неожиданного триумфа Георгию стали предлагать и другие роли.

Кстати, в «коммуналке», наполненной перебранками и кухонным чадом, «бывший барчук» жадно впитывал новые впечатления: запоминал манеры, привычки и характеры своих соседей. И ему это потом здорово пригодилось – все это он использует для работы над своими персонажами.

И в 1924 году, когда Милляр приобрел «солидный» опыт работы на сцене, он решил поступить в Школу юниоров при Московском театре Революции (сегодня – Театр имени Маяковского). Ею руководил тогда Всеволод Мейерхольд. В двадцатые годы он гремела слава по всей Москве. Георгий грезил попасть к нему. Но мать Елизавета Алексеевна была категорически против: ее сын не будет актером никогда! Но Георгий уже «заболел» сценой, остановить его было невозможно.

…На экзаменах его попросили показать пантомиму. Он изобразил что-то и понял, что это «что-то» не очень понравилось комиссии. Потом попросили его прочесть басню. Прочел, но неуверенно – как в полубреду. Последняя надежда угасла, охватило отчаяние.

Но затем его попросили станцевать. И он так это потешно изобразил, что ни один из членов приемной комиссии не смог остановить его – так всем понравились его уморительные движения. Комиссия была покорена.

И он был принят. Правда, уже педагоги во время учебы поначалу относились к новому студенту настороженно: у Милляра была не очень обычная внешность. Более того – у него была ужасная дикция. Однако и то, и другое позже пригодилось неимоверно. Режиссеры поняли, как можно использовать эти недостатки – играть стариков и уродцев.

«Феномен Милляра заключается именно в том, что он в творчестве своем является продолжателем высочайших традиций российской культуры, – уверяет режиссер Юрий Сорокин. – Начиная от скоморохов, шутов, юродивых – до величайших современников, с которыми ему приходилось общаться и работать. Это и Мейерхольд, и Гарин, и Мартинсон. То есть, обладая всеми знаниями и умениями и переработав их, Милляр вырос в фигуру мирового значения».

«ОТ РОДНЫХ ПОЛУЧИЛ

напутствия самые безнадёжные. При таком пессимизме плюс больной гриппом – температура и так далее – чувствовал себя как в опьянении».

«ПО СВОИМ ПСИХОФИЗИЧЕСКИМ

данным я был тяжелым учеником, и многие преподаватели бросили бы меня, если бы не чувство профессиональной любознательности… «Консилиум» педагогов долго не мог предрешить исхода ни за, ни против, и поэтому меня не выгоняли…»

«КОМПОЗИТОР ПОПОВ

сел за рояль и попросил меня что-нибудь станцевать – вот тут меня задёргало на какие-то нечеловеческие движения, остановить которые было уже невозможно. Это и решило мою судьбу. Таким образом, то, о чём мечтал и мысленно себя готовил с детства, совершилось случайно, по непредвиденным обстоятельствам!»

* * *

«На сцене я был Мокроносовым, аптекарем, герцогом, графом… Но всегда хотел сниматься в кино»